Фатальная ошибка опера Федотова - Мария Зайцева

внимательно изучая совершенно невозмутимую женщину.

Она смотрит на него с усмешкой.

— С того, дедуля будущий… С того…

— Дикость какая-то, средневековье… — бормочет Солнечный-младший, отходя в сторону и с выдохом опускаясь на лавку, — приметы всякие бабские… Ненаучно…

— Наука — не всегда панацея, сынок, — уже вполне миролюбиво отвечает медсестра, — есть еще и опыт. Так что идите-ка отсюда, родственники и сочувствующие. Утром приходите, часов в восемь примерно…

— Нет, мы подождем, — сухо отвечает Солнечный-старший, отходя к двери и доставая телефон, — Ларионович? Как оно? Слушай, помнишь я про дочь говорил… Да… Да, вот буквально час назад… Хотел бы, чтоб ты посмотрел… А, ты на смене? И что? Да?... Хорошо… Хорошо… Да как тут не волноваться… Да… Буду ждать…

Он убирает телефон, поворачивается к сыну:

— Все хорошо, Ларионович на смене, оказывается. Раиса пока внизу, ее опрашивают. И этот… Уже там.

Последнее говорится с неудовольствием, и мне становится слегка обидно на Сомяру. Он же нормальный парень,  переживает сильно. Ну, поссорились, бывает…

Наверно, что-то на моей роже такое проскакивает, потому что Солнечный-старший смотрит на меня и выдает, все так же холодно, с угрозой даже:

— Если из-за этого полудурка у моей дочери будут проблемы со здоровьем…

— Пап, хватит уже, — вздыхает Солнечный-младший, — Риска у нас сама хороша. Накрутила себя, а с чего? На пустом месте же… Ее жратву только свиньям кидать, ты же знаешь… А он еще долго терпел…

— Памятник ему за это поставлю! — рявкает Солнечный-старший, и в этот момент становится совершенно очевидно, что он на грани, едва сдерживается, — посмертно!

— Так, мужчины, — вмешивается абсолютно спокойная медсестра, — на выход. У меня еще одна скорая с роженицей. Не мешайтесь тут. Идите отдохните, а утром позвоните. Или вам позвонят.

В дверях и в самом деле появляется пузатенькая молоденькая цыганка в сопровождении, судя по количеству народа,  всего табора, и в помещении тут же становится шумно.

Я переглядываюсь с отцом и сыном Солнечными, и мы, найдя понимание хотя бы в этом вопросе, синхронно покидаем больницу.

На крыльце я немного выдыхаю, только теперь понимая, что, оказывается, ехал за рулем под градусом, на чужой тачке и без прав. Н-да, не сильно я , похоже, отличаюсь от Сомяры, тоже башка отрубается в шоковой ситуации. Хорошо, хоть гаи нас не тормознули. Понятно, что отбодались бы, но потерянное время… Да и вообще, неправильно это, пользоваться служебным положением. Папа не оценит.

Ладно, обратно, значит, придется такси…

— Предлагаю что-нибудь выпить, — неожиданно говорит Солнечный-старший, глядя на нас с Игорехой, — не знаю, как вам, а мне необходимо снять стресс.

Прислушиваюсь к себе и понимаю, что старшее поколение право.

Стресс в наличии.

И его определенно требуется снять.

Глава 18

Через пятнадцать минут, развалившись в вип-кабинете одного крайне пафосного закрытого клуба, я задумчиво кручу в пальцах пузатый бокал с  восемнадцатилетним маккалланом и думаю, что если так снимать стресс постоянно, то я не против стрессовать… Красиво живет Игорь Солнечный-старший, ничего не скажешь…

Представительский мерс с водителем, узнающие в лицо постоянного гостя каменномордые охранники на входе в супер-элитное заведение и ласково здоровающиеся с нами официанточки в обтягивающих белых блузках. Роскошь, не напоказ, а такая, очень не пафосная и  очень правильная, идеальные диваны, идеальный виски, идеальная закусь… Что надо сделать, что так стресс снимать на регулярной основе? Еще раз сопроводить зеленого от волнения Сомяру в роддом к рожающей Поняшке? Да не вопрос! Дайте два!

Я смотрю на сидящих напротив отца и сына Солнечных, очень похожих сейчас, особенно одинаковым напряжением на физиономиях.

Видно, что вискариком тут только я наслаждаюсь, а мужики на измене.

Оно и понятно, родная кровь там рожает, мучается…

Мне-то похер, если честно, и на Сомяру, и на его поняшку. Нет, чисто по человечески, я за них чуток волнуюсь, но все же это посторонние мне люди. Поняшку я вообще мало знаю, она с сестренкой моей, Алькой, тусит, а мы с мелкой не в одной компании. А Сом мне не друг, с которым в десны принято целоваться. Так, хороший приятель, можно по душам попиздеть под бутылку или бокал пива… Но не больше. Пока что.

Потому я сейчас тупо наслаждаюсь редкой возможностью выдохнуть в приятной компании и ловлю отходняки.

И вот еще бы не было в пустй башке навязчивой мысли звякнуть Захаровой и выяснить, принесла ли она свою жопку домой, или еще где-то  плавает в плохой компании Карася, то вообще все было бы зашибись.

Ловлю себя на том, что уже, практически, тянусь к мобильному, и с силой убираю лапы от экрана. Как баба, ей-богу! Нажрался, и теперь тянет позвонить той, кому я нихера не нужен…

Мысли как-то с приятных и расслабленных переходят в категорию крупного головняка, и я с горя опрокидываю маккаллан до дна.

Старший Солнечный смотрит на это дело с легким осуждением, но молчит. А младший, не выработавший еще  каменной сдержанности своего папаши, ржет:

— Тебе, Вовчик, только элитное пойло и хлестать. Что, по ментовской привычке лупишь все, что горит? Так давай я тебе спецом незамерзайку закажу. Тебе-то похер, чем гаситься.

— Игорь, — одергивает сына Солнечный-старший, — не до зубоскальства сейчас.

Он выдыхает и выжирает свою дозу маккаллана до дна, совсем, как я только что. И сразу становится понятно, что мужик сильно переживает. Прямо очень сильно.

Игореха это тоже сечет, потому что тут же утухает, бормочет примирительно:

— Да все нормально будет, ну ты чего, пап? Она молодая, здоровая… Все же проверено… И Ларионыч на смене…

— Я уже потерял вашу мать, — коротко отвечает Солнечный-старший, — там тоже все было штатно.

Мне сразу становится понятен дикий тремор Солнечных. Пожалуй, я бы тоже на измене сидел, если б такое в анамнезе имелось.

Почему-то наблюдать за ними становится неловко, словно за чем-то очень личным, болючим подглядел, потому отворачиваюсь и смотрю вниз, на трясущих титьками гоу-гоу.

Надо сказать,  что вип-кабинка — это не закрытое помещение, где гости тупо пялятся друг на друга и пиздят о делах. Ну, или трахаются, хотя на