Любовница Черного Дракона (СИ) - Полански Марика

Стало легче. Не совсем, но прокля́тая вяжущая слабость отступила на два шага. Мятный запах успокаивающе действовал на разгорячённое сознание. Однако жажда царапала горло, будто сдуру кусок наждачной бумаги проглотил. Во рту собралась вязкая слюна. Натаниэль кое-как разлепил запёкшиеся губы.

— Пить.

Потянувшись к прикроватному столику, женщина взяла стакан с полированной трубочкой и поднесла к губам. Прохладная вода показалась невероятно вкусной и освежающей, и Натаниэль вдруг подумал, что он никогда не напьётся.

— Пойду позову лекаря, — женщина тепло улыбнулась и убрала стакан на столик.

— Послушайте, вам лучше оставаться в постели, — в ровном голосе лекаря слышались нотки отчаянья, и Дрейк невольно усмехнулся: Нарцисса обладала удивительной способностью довести до белого каления даже святого. А потом вывернуть ситуацию в свою пользу и прикинуться жертвой. Не удивительно, что барон де Виньи так заинтересовался ведьмой. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека.

— Я останусь, — мягко отозвалась Нарцисса, но Натаниэль напряг слух: он уже слышал эту елейную интонацию. Ведьма не собиралась сдаваться, а решила пойти обманным путём. — Правда, останусь. Если вдруг станет плохо, обещаю незамедлительно отправиться в постель.

— Вот и отправляйтесь.

— Нет, — упёрлась ведьма. — И что вы сделаете? Прикажете меня связать?

Дрейк не выдержал и захохотал. По щекам потекли слёзы от смеха и боли. Мучительные крючья пронзили тело, но остановиться он не мог.

Из-за ширмы тотчас появился седовласый лекарь. Судя по красным пятнам, уродливо растёкшимся по лицу, Нарцисса довела старика. Он был готов приказать её связать и засунуть кляп в рот.

Вслед за лекарем появилась и сама госпожа Ливингстон. Лихорадочно горели большие серые глаза, а тонковатые губы превратились в узкую нить.

— Воистину с этой женщиной лучше не спорить, господин Эден, — отсмеявшись, проговорил Натаниэль. — Она вытрясет душу даже из мёртвого.

— Я заметил, — хмуро сказал лекарь и придвинул стул.

Нарцисса вжалась в угол между двумя ширмами, служащими перегородками между койками. Увидев Дрейка, её боевой настрой слетел, словно покрывало сорвали, обнажив внутренние переживания. Тонкие пальцы переплелись цепким нервным движением. Она будто уменишилась в росте и сжалась. В глазах застыло выражение глубокой горечи и того чувства, которое возникает в момент, когда понимаешь — всё необратимо.

— Что произошло? — спросил Натаниэль, чувствуя, как заворочалась глухая тревога. — Я ничего не помню.

— Какой-то безумец решил взорвать карету рядом с ратушью, — вкрадчиво проговорил господин Эден. — Вас зацепило взрывом и… оторвало левую руку.

Если лекарь решил пошутить, то шутка была крайне неудачной.

Страх стянул внутренности, выбив воздух из лёгких одним ударом. На висках проступили капли холодного пота. Он не мог потерять руку. Да сейчас он чувствовал онемение слева. Но ведь это пройдёт, неправда ли? Дрейк резким движением сдёрнул с себя тонкое одеяло, и ему внезапно почудилось, что сердце провалилось ледяную бездну.

Там, где раньше была левая рука, пустоту перетягивали белоснежные бинты.

Нарцисса плохо помнила, что произошло. Почти ничего. Вот они едут по набережной, а в следующий момент — жуткий грохот, яркая вспышка, и Дрейк, схватив ее за грудки, вышвыривает из экипажа. Она не успела ни понять, что происходит, ни испугаться. Резкая вспышка боли, и мир потух в бесчувственной тьме.

Очнулась она в городском госпитале. Комната плавала перед глазами, от вяжущей слабости к горлу подкатывала тошнота. Из-за ширмы доносились стоны, плач, ругательства, и вот тут Нарциссе стало страшно. Она попыталась подняться, не обращая внимания на головокружения. Но тут, словно из воздуха, появилась сестра милосердия. Пухлые, но в то же время сильные руки заставили Нарциссу опуститься обратно на кровать.

— Где Натан? — она вцепилась в мягкие запястья женщины. —Что с его светлостью?

— Лежите, вам нельзя сейчас подниматься, — устало улыбнувшись, отозвалась сестра милосердия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сердце стянуло ледяной тревогой. Нарцисса отлично знала: если отвечают уклончиво, случилась трагедия.

— Или вы мне сейчас скажете, что с лордом Валлори, или я устрою скандал, — гневно прошипела она, стараясь придать лицо как можно более грозное выражение. — Скажи, я все пойму. Но просто… Мне надо знать.

В глазах сестры промелькнула тень, точь-в-точь как рыба в мутной воде.

— Его светлости оторвало руку. Он потерял много крови и…

Мир треснул подобно стеклу, в который бросили камень. Она слышала, как, звеня тысячами осколков, рассыпается реальность. Слова женщины пронзили сознание, застряв там ядовитой занозой.

Оторвало руку. Потерял много крови…

Нарцисса никак не могла поверить в реальность происходящего. Действительность обрушилась на нее со всей невыносимой тяжестью, грозя уволочь в беспросветный кошмар. Стало трудно дышать. Так, словно закончился воздух. Нарцисса зажала рот руками и хрипло заорала, захлебываясь собственными рыданиями.

В груди уродливым пятном разливалось чувство вины. Если бы не она, Дрейк по-прежнему сейчас жил в столице. И не было бы ни прокля́того взрыва, ни страшных увечий.

Глядя на истерику, сестра милосердия извлекла из складок передника темно-зеленый пузырек и заставила Нарциссу выпить успокоительное. Настойка пахла травами и горьковато пощипывала язык, но вскоре госпожа Ливингстон провалилась в глубокий сон без сновидений.

На следующий день, улучив момент, когда сестры милосердия были заняты другими пострадавшими, Нарцисса выскользнула в коридор и отправилась на поиски Дрейка. Песочно-коричневые стены со стрельчатыми окнами и барельефами между ними казались бесконечными, и в какой-то момент ей показалось, что она ходит кругами. Пока не наткнулась на главного лекаря госпиталя.

— Что вы тут делаете, госпожа Ливингстон? — увидев пациентку, самовольно покинувшую постель, господин Эден не смог сдержал раздражения. — Почему вы не в своей постели?

— Мне необходимо увидеть лорда Валлори, — Нарцисса невольно удивилась холодному тону и собственной смелости. Она не знала, что скажет, когда увидит Дрейка. Но внутри пробилась непоколебимая уверенность — ей надо находится здесь и сейчас. — Где он?

— Здесь, — лекарь указал на ширму за своей спиной. — Но он после операции и к нему нельзя.

— Вот и отлично. Я останусь здесь. В конце концов, рядом должен быть человек, которого он знает. И не спорьте со мной. Я, знаете ли, тоже пострадавшая и мне нельзя нервничать.

Она упрямо поджала губы и окинула взглядом коридор, заставленный ширмами в поисках скамьи, чтобы присесть. От резкого запаха спирта и трав во рту появилась неприятная сухость, кружилась голова, но Нарцисса решила — пока не увидит Натаниэля, никуда не уйдет.

Лицо господина Эдена побагровело от прорывающейся наружу злости. Он наверняка бы приказал, оттащить своевольную пострадавшую, если бы вдруг не послышался хриплый хохот Дрейка. Тот не только пришел в себя, но и еще, похоже, слышал ее препирательства с лекарем. На сердце вдруг стало спокойно и легко: живой. Слава богам, живой. А рука — да черт с ней!

Однако минутная радость сменилась острой болью, когда Нарцисса увидела Натаниэля. Руку отхватило по самое плечо. Но самое страшное, было даже не это. Дрейк с непониманием, почти детской обидой уставился на забинтованное плечо. Изможденное лицо внезапно окаменело, превратившись в мраморную маску, а во взгляде появилась мертвенная пустота.

Когда господин Эден вышел за ширму, Нарцисса подошла и нерешительно присела на край койки. Смотреть на Натаниэля было тяжело, почти невыносимо. Она осторожно взяла в руки его ладонь и порывистым движением прижала к своей щеке.

— Ты спас меня, — надломлено проговорила ведьма и прижалась губами к ладони, влажно и холодной. Как будто мрамор целовала. — Я никогда не забуду этого. Спасибо.

Губы Натаниэля дрогнули в холодной усмешке, и он закрыл глаза.