Мечта дилетантов - Чингиз Абдуллаев

— Добрый вечер, Алдона, — Сабина была уже на взводе, сказывался ее характер, перешедший от дяди, — я вижу, что ты не теряешь времени. Ходишь на всякие приемы и презентации.

— Мне нужно накрыть голову черным платком по вашему обычаю и сидеть дома, чтобы оплакивать горькую судьбу моего мужа? — скривила губы Алдона. — Не дождетесь. Я свободный человек. Пусть все видят, что никакие несчастья меня не могут сломать.

— Все и так это видят, — нервно сказала Сабина, — неужели ты не понимаешь, насколько неприлично ты себя ведешь?

— Это не твое дело, — отрезала Алдона, — между прочим, я супруга твоего дяди. Ты могла бы разговаривать со мной и в более уважительном тоне.

— В каком тоне я должна разговаривать с женщиной, муж которой сидит в тюрьме, обвиняемый в убийстве? А она ходит на всякие приемы так, словно ничего не произошло.

— В следующий раз стану спрашивать у тебя разрешения, — зло ответила Алдона. — Будет лучше, если ты перестанешь присылать ко мне своих ухажеров. Я имею в виду этого якобы адвоката, который все время пытался прочесть мне мораль. Хотя он достаточно симпатичный мужчина, чтобы так действительно думать.

— Он его адвокат, а ты… я даже не знаю, как тебя назвать…

— И не нужно. Мы всегда ненавидели друг друга. Это у тебя комплексы маленькой девочки Сабины. Хотя ты старше меня по возрасту. На два года или больше? Зачем так глупо себя вести? Я понимаю, что в детстве ты была влюблена в своего дядю, который был только на десять лет старше тебя. Это такие девичьи грезы, но они должны быстро пройти. А в тебе говорит просто комплекс неудовлетворенной женщины. С мужем ты развелась, нормальных мужчин рядом с тобой нет. Разве что сейчас появился этот адвокат. Вот и трахайся с ним. А меня оставь в покое. Я сама решу, как мне поступить. И если захочу развестись, меня не остановит ни ваша семья, ни твое злословие.

Сабина молчала, даже не зная, как ответить на эти слова. Алдона, удовлетворенная своей речью, повернулась и отошла. Сабина подумала, что сейчас догонит свою «родственницу» и вцепится ей в волосы. Пусть даже будет скандал, это к лучшему. Она даже сделала шаг вперед, но неожиданно перед ней возник Дронго. Он увидел выражение ее лица.

— Спокойно, — сказал Дронго, взяв ее за руки, — стойте спокойно и расскажите, что сейчас произошло.

— Она наговорила мне кучу гадостей, — выдохнула Сабина, — она… она такая дрянь, вы даже себе не представляете…

— Спокойнее, — снова посоветовал он, — на нас обращают внимание. Не нужно так нервничать. Можно подумать, что вы ничего не подозревали. Достаточно взглянуть на Алдону, чтобы все сразу понять.

— Я ей сказала, что она напрасно сюда явилась, а она в ответ наговорила мне таких гадостей… Словно вылила мне на голову целое ведро грязи. Вы даже не представляете, что именно она мне говорила. Я была так ошеломлена, что не смогла ей ответить.

— Правильно сделали, — он все еще держал ее за руки, — в споре всегда больше неправ тот, кто умнее. Это сказал великий немецкий поэт. Успокойтесь, и я отпущу ваши руки.

— Хорошо, — она отвернулась. Он отпустил ее руки.

— Больно, — неожиданно сказала она.

— Что? — не понял Дронго. — Она сделала вам больно?

— Вы, — ответила Сабина, — вы так стиснули мои руки. Кажется, у меня будут синяки.

— Извините. Я увидел ваше лицо и понял, что вас нужно остановить. Очевидно, вы похожи характером на своего дядю. У вас бывают неконтролируемые вспышки гнева.

— Она меня так разозлила.

— Все равно это не повод для того, чтобы так нервничать. Учитесь сохранять выдержку.

— На моем месте вы бы убили ее, — призналась Сабина.

— Возможно. Но я бы попытался хотя бы не устраивать публичного скандала. Который в данном случае может очень повредить вашему дяде.

Сабина промолчала. Она пыталась успокоиться. Самое обидное в словах Алдоны была правда о мужчинах. С тех пор как Сабина развелась со своим мужем, она уже несколько лет не встречалась с мужчинами. Иногда она пыталась заменить это общение на суррогат самоудовлетворения. И получив подобие удовольствия, потом долго плакала в постели от сознания собственного одиночества. Возможно, именно поэтому она так бурно и нервно восприняла слова Алдоны. Правда всегда ранит гораздо больнее любой лжи.

Она буквально заставила себя не думать о словах Алдоны. Взяла за руку своего спутника, направляясь к уже накрытым столам. Проходивший мимо официант остановился рядом. Дронго взял два бокала шампанского, протягивая один из них Сабине.

— Вы очень красивая и умная женщина, — сказал он, — и я хочу выпить за ваше здоровье.

— Вы действительно так считаете? Что я умная?

— Убежден. И постарайтесь улыбнуться. Мне гораздо больше нравится, как вы улыбаетесь.

Сабина улыбнулась. Они не могли знать, что в этот момент на них смотрит убийца. Он стоял в пяти метрах от них, глядя на Дронго и его спутницу.

Глава одиннадцатая

Приемы в посольствах обычно длятся не более двух часов, что специально оговаривается в приглашениях. К девяти часам вечера гости начали покидать здание посольства. Дронго обратил внимание, что уже больше часа нигде не видел Алдоны и ее подруги. Возможно, неприятный разговор с Сабиной подействовал и на Алдону, которая решила покинуть посольство раньше обычного времени. Тем более что многие молодые женщины сидели на строгой диете и старались не есть после восьми часов вечера.

Дронго выходил из здания посольства вместе с Сабиной. Они прошли к автомобилю Дронго. Раньше он всегда ездил на шведских «Вольво». Они устраивали его и своей надежностью, и безопасностью. Однажды машина даже спасла ему жизнь. Но в последние годы сервис этих автомобилей не просто испортился, он стал абсолютно неприемлемым для автомобилей такого класса. Особенно в Баку, где запасные части приходили с месячной задержкой, а обычный профилактический осмотр стоил дороже, чем в остальных сервис-центрах, в четыре или пять раз. Когда в очередной раз ему пожаловался водитель, Дронго принял кардинальное решение поменять машины. И во всех городах, где он жил, вместо «Вольво» появились «Лексусы», которые начали его возить в Баку, Москве и в Риме.

За последние годы происходило много переосмыслений прежних брендов. Отели «Хилтон», некогда славившиеся своим комфортом и высоким американским стандартом, превратились в заурядные обшарпанные отели с грязными полотенцами и несвежим постельным бельем. Костюмы от Кардена стали просто посмешищем, а костюмы от Сен-Лорана — обычным ширпотребом. Прежние галстуки от Джаванши начали напоминать цветные тряпки, а автомобили БМВ и «Вольво» все чаще подводили их владельцев. Даже прежняя обувь «Балли», которую он носил всю жизнь, стала иной, позволяя себе вычурные образцы, которые ему совсем не нравились. Даже знаменитая фирма часов «Омега», которую прославлял Джеймс Бонд и которые носил Дронго, казалось, сдавала свои позиции и он теперь предпочитал часы других марок.

Они уселись в салон автомобиля, и он предложил водителю отвезти их к дому Сабины. Машина мягко тронулась с места.

— Я не видел наших друзей-банкиров, — задумчиво сказал Дронго, — очевидно, они ушли раньше. У них крепкие нервы, если после происшедшего в банке убийства их сотрудника они могут посещать подобные мероприятия.

— Они не очень переживают из-за своего программиста, — согласилась Сабина, — хотя они, наверно, правы. Если все время думать об этом, можно просто сойти с ума. Что тогда говорить об Алдоне, которая посещает все эти светские мероприятия, не думая о своем муже. Или о ее подруге Нелли Бродниковой, у которой еще не прошел год после смерти мужа. Такая активная вдова.

— Вы все еще не можете успокоиться, — мягко заметил Дронго, — я полагал, что вы уже все поняли. Это не те люди, из-за которых вы должны так переживать.

— Возможно, вы правы. Но я чувствую, что мой дядя сорвался не просто так. Я убеждена, что есть связь между поведением его жены и убийством в отеле. Вы мне ничего не рассказываете, но я это каким-то образом чувствую.

— Правильно чувствуете, — кивнул Дронго, — но в любом случае вам нужно дать мне время, чтобы я проверил еще некоторые обстоятельства. Хотя времени у нас очень мало. Следователь торопится с подписанием обвинительного заключения и передачей дела в суд. Учитывая, что ваш дядя уже подписал все необходимые бумаги, боюсь, что передача дела может состояться со дня на день.

— И тогда мы уже ничего не сможем сделать, — поняла Сабина.

— Именно поэтому я так тороплюсь. Когда дело дойдет до суда, будет уже поздно.

— Но вы с ним разговаривали. Как он держится?

— Хотите откровенно? Он не держится совсем. Передо мной был сломленный, несчастный человек. Которому можно дать все шестьдесят.

Она отвернулась.