Я — Златан - Златан огорчениях.

Это был не рядовой переход в «Аякс». Я стал их самым доро- гим приобретением в истории. И пусть «Аякс» был несопоставим с «Реалом» или «Манчестер Юнайтед», все же это был великий клуб. Всего пять лет назад он выступал в финале Лиги чемпио- нов. А за год до этого и вовсе выиграл ее. За «Аякс» в разное время играли такие люди, как Кройфф, Райкард, Клюйверт, Бергкамп и, конечно, Ван Бастен. Последний был для меня самым выдаю- щимся среди перечисленных, и мне предстояло играть в футболке с его номером. Это казалось нереальным. Мне предстояло заби- вать и решать исходы матчей, и чем больше я представлял себе все это, тем больше ощущал на себе груз ответственности.

Никто не станет платить восемьдесят пять миллионов без на- мерения получить что-то взамен. «Аякс» уже три года как не по- беждал в национальном чемпионате. Для команды такого калибра это выглядело, по меньшей мере, конфузом. «Аякс» — одна из са- мых любимых и популярных команд в Голландии, от которой ее многочисленные болельщики требуют больших побед. И ты дол- жен соответствовать, а не играть в привычные тебе игры. Оставить при себе свои привычки и не начинать здесь со своего: «Я Златан, а ты кто такой?». Мне следовало перестроиться, постараться адап- тироваться и влиться в команду, а также изучить местные порядки. А меня все равно продолжали преследовать приключения.

По пути из Гетеборга домой, у местечка Боттнарюд недалеко от Йёнчёпинга, меня «приняла» полиция. Я промчался на ста девяносто пяти (км/ч — прим, ред.) на участке с ограничением в семьдесят. Не сравнить с тем, что я позволял себе позднее. Однако права у меня отобрали, а газеты не просто в очередной раз вышли с громкими заголовками. Они еще не преминули напомнить мне о том давнем инциденте на Индустригатан.

Была состряпана целая подборка из моих «подвигов», начиная от удалений с поля и продолжая более крупными скандалами. Вся эта волна донеслась и до Амстердама, и хотя клубные функционе- ры, должно быть, уже были наслышаны обо всех моих похожде- с этим смирился. А что оставалось делать? У меня даже не вызвали никакой реакции его объяснения моего отсутствия журналистам: «он находится не в очень хорошем психологическом состоянии». И еще, что «ему необходим отдых». Эти слова звучали так, словно он — такой добренький дядя — сжалился надо мной и позволил отдохнуть. А еще я продолжал наивно надеяться, что руководство подготовило какой-то сюрприз для меня, возможно, с участием болельщиков.

Некоторое время спустя меня вызвали в офис Хассе Борга. Вы уже знаете, как я отношусь к подобным вызовам: я всегда думаю, что все закончится очередной проповедью. На этот раз, после все- го происходившего за последнее время, я уже не ожидал ровным счетом ничего. В офисе присутствовали Хассе Борг и Бенгт Мад- сен, оба с многозначительным и преисполненным собственного величия видом. Подумалось, уж не на похороны ли я попал.

Златан, наше сотрудничество подходит к концу.

Только не говорите мне, что...

Мы бы хотели сказать тебе...

Что, вы хотели бы поблагодарить меня вот здесь? — удивлен- но спросил я и посмотрел по сторонам.

В этом унылом чертовом офисе мы были втроем.

Что, вы даже не устроите встречу с болельщиками?

Понимаешь, — сказал Бенгт Мадсен. — Говорят, что прово- жать игрока перед матчем не приносит удачу.

Я недоуменно взглянул на него. Не приносит удачу?

Вы провожали из футбола Никласа Киндвалла перед трид- цатью тысячами зрителей, и все потом было нормально.

Да, но...

Что, но?

И все-таки мы хотели бы вручить тебе этот подарок.

Черт, что это такое?

Это был хрустальный мяч.

На память.

Так это и есть ваш способ отблагодарить меня за восемьдесят пять миллионов?!

На что они надеялись? Что я возьму этот мяч с собой в Амстер- дам и буду пускать скупую слезу, каждый раз глядя на него и вспо- миная «Мальмё»?

Мы хотели бы выразить тебе нашу признательность, — про- должали они.

у нее было множество обязанностей. Я всячески старался быть с ней любезным. Вместе с ней был парень, приблизительно моего возраста, выглядевший очень стеснительным, но при этом пре- красно говоривший по-английски. Он рассказал, что сам из Бра- зилии, где ранее играл за «Крузейро». Знаменитая команда (я это знал), за которую когда-то выступал Роналдо. Этот парень также был новичком «Аякса», и у него было настолько длинное имя, что я так и не разобрал его. Сойдясь на том, что я могу называть его Максвелл, мы обменялись номерами. Затем Присцилла отвезла меня на своем «Сааб Кабриолет» в Димен — небольшой городок к юго-востоку от Амстердама. Здесь меня и поселили, и в моей ком- нате были всего лишь кровать «Хестенс» (известный шведский производитель — прим, пер.) и 60-дюймовый телевизор. Больше ничего. Но я с удовольствием принялся играть в свою приставку, в предвкушении предстоящих событий.

ниях, местные журналисты подхватили эстафету. Неважно было, насколько сильно я хотел измениться, но ярлык сорвиголовы вновь приклеивался ко мне с самого начала. «Компанию» в этом качестве составил мне другой новобранец «Аякса» — египтянин Мидо, до этого удачно проявивший себя в бельгийском «Генте». Мы с ним на пару сразу же получили такую репутацию. Но все это были цветочки по сравнению с теми историями, которые мне довелось услышать о Ко Адриансе, главном тренере команды, с которым мы пересекались когда-то в Испании.

Его сравнивали с форменным гестаповцем. Он знал все о сво- их игроках, и ходили целые легенды о его методах и наказаниях. Среди них была история о вратаре, которого угораздило ответить на телефонный звонок во время разбора тактических действий. Наказанием ему послужило в течение целого дня провести в ка- честве оператора на телефоне в клубе, причем тот не говорил по- голландски. Так что звучало это примерно так: «Алло, алло! Ниче- го не понимать!». И так — в течение всего дня. А еще был случай с тремя парнями из юношеской команды, которые самовольно от- правились на вечеринку. Их заставили лечь на газон, а остальным игрокам было велено пройтись по ним, причем в шипованных бутсах. И подобных историй было немало, хотя, не скажу, чтобы они каким-то образом беспокоили меня.

О тренерах всегда ходит множество пересудов, а мне импониру- ют специалисты, придерживающиеся дисциплины. Мне удавалось ладить с тренерами, старавшимися не приближать к себе подопеч- ных и держать с ними дистанцию. На этом я и воспитывался. Ни- кто не утешал меня: «Бедный маленький Златан! Hy конечно же ты сможешь сыграть». Мой отец не приходил на тренировки, подобно другим, и не лизал задницу тренеру, чтобы тот был бы со мной по- мягче. Ничего подобного! Я был предоставлен самому себе. Я скорее разозлился бы на тренера и повздорил с ним, и заслужил бы право играть, потому что я сам по себе хороший футболист, нежели сдру- жился бы с ним и играл бы только потому, что он благоволит мне.

Мне не нужны были никакие сюсюканья. Меня это смущало. Я просто хотел играть в футбол, и ничего больше. Но сейчас, па- куя чемоданы и собираясь в путь, я, конечно, заметно нервничал. «Аякс» и Амстердам были для меня чем-то вроде неизведанной земли — «терра инкогнита».

Помню сам полет, приземление в аэропорту и встречавшую меня девушку из клуба. Ее звали Присцилла Янсен. В «Аяксе»

Так не получится.

Тогда где мои десять процентов?

Ответа я не получил и взбесился. Да, признаю, винить мне оставалось только себя. Я ведь даже не подозревал о том, что обналичить свой чек я смогу не раньше, чем через месяц. А еше возникли трудности с машиной — с моим «Мерседесом Кабрио- летом». Он был зарегистрирован в Швеции, и мне не разрешено было ездить на нем в Голландии. Мне только что его пригнали, и я уже намеревался разъезжать на нем по Амстердаму, а вместо этого был вынужден его продать. Я заказал себе новый — тоже «Мерс», но SL 55. Это приобретение должно было заметно отразиться на моем банковском счете.

И вот я сидел в этом Димене, разбитый и голодный, а отец по- пулярно объяснял мне, что я идиот, который приобрел такую до- рогую машину, не имея пока ни гроша в кармане. Вероятно, он был прав, но от этих нравоучений даже хлебной крошки в доме не при- бавилось, и я продолжал тихо ненавидеть пустые холодильники.

И вот тогда я вспомнил о том бразильском парне, которого встретил в аэропорту. Все мы — я, Мидо и тот самый Максвелл — были новичками в команде. Но я сдружился с ними не только по этой причине. Мне проще было общаться с чернокожими и ла- тиноамериканцами. Они казались более веселыми, закаленными жизнью и менее завистливыми. Главным желанием голландских игроков было убраться отсюда поскорее в Италию или Англию, и поэтому они постоянно косились друг на дружку, гадая, кто еле- дующим пойдет на повышение в классе. А, например, африкан- цы или бразильцы просто были рады находиться здесь. Из серии: «Ого, неужели мы будем играть в самом «Аяксе»?» C ними я чув- ствовал себя, как дома, и мне импонировали их юмор и друже- любие. Но Максвелл не был похож на других бразильцев. Он не был компанейским, и ему не требовалось постоянное веселье. Это был домашний мальчик, удивительно сентиментальный, который регулярно звонил своим близким. В общем, абсолютно распола- гающий к себе парень, и к тому же отзывчивый.