Сын зари - Дмитрий Казаков

Кирилл отложил листки в сторону, и все постепенно пришло в норму.

Все-таки это мистика какая-то — как могут записи, пусть даже его речей, оказывать такое воздействие? Хотя о чем разговор, как вообще можно заглядывать в будущее, видеть то, что еще не произошло?

Вот бы отыскать кого-нибудь, кто так же, как и Кирилл, проснулся внутри области желтого света. Хотя та, в которой он оказался, не очень велика и находится за пределами города, и он мог оказаться ее единственным «жителем», но, если верить чужим словам, есть еще и вторая — где-то за Щелоковским хутором…

«Ладно, хватит экспериментов», — подумал Кирилл. Поднялся и выглянул из комнаты. Как и ожидал, неподалеку обнаружился Серега.

Кирилл торжественно вручил ему пачку исписанных бумажек.

— Спокойной ночи, — сказал бывший десантник, проверив, все ли листы на месте.

— И тебе того же, — ответил Кирилл, поморщившись — такая недоверчивость покоробила, хотя могла объясняться простой аккуратностью, желанием, чтобы ни одно изречение посланника не пропало.

Вернувшись в комнату, Кирилл лег и потушил свечку.

Проснулся он от громкого крика. Сначала не понял, где кричат, показалось, что внутри дома. Сел на кровати. Завопили еще раз, и уже точно — снаружи, за забором. Глухо хлопнул выстрел.

Кто там сегодня на страже? Игорь?

Кирилл принялся торопливо одеваться, не попадая в рукава. Что там происходит, нападение? Но чье?

Он услышал прямо под окном шаги, громыхнул одиночный выстрел, а затем раздалась очередь. В ответ прозвучало сразу несколько, зазвенело разбитое стекло, испуганно закричал ребенок.

— Не сопротивляйтесь! Нам не нужны жертвы! — гаркнули издалека, и Кирилл узнал голос: Василич, командир бойцов, что ходят под началом Дериева. Они несколько дней назад спасли бывшему журналисту жизнь.

— А что вам нужно? — ответил из темноты Серега.

Все ясно — к строптивцам, не пожелавшим добровольно влиться в коммуну, явились вооруженные «агитаторы».

— Тебя, предатель, мы пристрелим, — в голосе Василича прозвенела ненависть. — Остальные будут возрождать цивилизацию вместе с прочими нижегородцами.

Серега усмехнулся, и вновь раздался выстрел, а за ним — крик боли.

— Ах ты, сука! — рявкнул кто-то, и автоматы забили вновь, свинцовый «град» хлестнул по стенам.

Кирилл упал на пол, и пополз к двери. Надо было выбираться. Хотелось надеяться на то, что участок не окружили полностью. Василич соврал — его босс и он сам будут рады заполучить удравшего «пророка», и в их руках его ждет нечто более неприятное, чем жизнь впроголодь и изнурительная работа.

Дом ожил — кто-то кричал, кто-то плакал, слышался топот и недовольные голоса.

Снаружи продолжали стрелять, но уже в сторону — пули с деревянным стуком впивались в забор.

— Ай, к-кто з-здесь? — воскликнули из тьмы, когда Кирилл выбрался в большую комнату.

— Я, — ответил он.

— Ч-что д-делать? Ч-что? — перепуганная Ирка заикалась больше обычного.

Если бы он знал правильный ответ!

— Укрепляться духом, — обронил Кирилл, думая, что сейчас ему бы лучше остаться в одиночестве.

— Может быть, молиться? — спросили со стороны двери на кухню. Стало ясно: здесь еще и Клавдия Петровна.

— Это не помешает. — Он повернулся, чтобы двинуться к выходу, но не успел сделать и шага, как раздался топот, и в помещение ворвался кто-то шумно сопящий.

— Всем лечь! — рявкнул он и выстрелил в потолок.

Женщины завизжали, Кирилл невольно присел и подумал, что, если двигаться тихо, то можно выбраться обратно к себе в комнату и через окно наружу, а там как-нибудь во мраке…

— Лечь, я сказал! — темный силуэт нарисовался рядом, и Кирилл получил удар в ухо.

В голове у него зазвенело, он сжал кулаки, но послушно опустился на четвереньки, а затем лег. Вряд ли он справится даже с одним бойцом Дериева, а вон в комнату лезет второй, на крыльце матерится третий.

Внутри теплилась слабая надежда, что его не узнают.

Снаружи вспыхнуло багровое свечение: зажгли несколько факелов. Отсветы упали на ковры, стала видна лежащая неподалеку Ирка — бледная, с выпученными глазами, скорчившийся в углу Арсений Викторович, мордоворот в камуфляже и с автоматом.

— Так, встаем и выходим, — приказал он. — По одному. Сначала ты, дед.

Старику даже помогли подняться и вывели во двор, за ним настала очередь женщин. Кирилл оказался последним, и когда выбрался на крыльцо, то невольно вздрогнул — на земле лежал Игорь, и широко раскрытые глаза его смотрели в небо. На щеке запеклась кровь.

Парень был мертв.

Неподалеку скулил и хватался за простреленное плечо Дима, тесной кучкой стояло семейство Антона Семеновича.

— Ага, вот и он, наш лучший друг, — сказал Василич, рядом с которым держались два бойца с факелами, и широко заулыбался. — Вот таким себя люблю я, вот таким себя хвалю я. Теперь есть, что майору предъявить.

Надежда с протяжным писком скончалась — они явились сюда еще и за беглым «Сыном зари».

Из мрака выступил хмурый парень в черной бандане и принялся что-то шептать на ухо Василичу. Кирилл узнал балагура Петрова.

— Вы траханные идиоты! — гаркнул Василич, раздувая ноздри. — Упустили, да еще и человека потеряли?

Серега посланцам Дериева так и не дался.

Петров вытянулся по стойке смирно, глядел зло и виновато.

Из дома продолжали выводить людей — Лена, Тимоха, Григорий со свежим фингалом под глазом. Кирилл со страхом ждал, когда покажется Дина, но ее не было, как и Федора, и лысого Стаса.

Самые шустрые и везучие смогли удрать.

— Так, ладно, — командир незваных гостей потер шрам на скуле, — тело понесете сами. Осмотреть тут все, оружие собрать… Санин! — Он повернулся. — Останешься тут караулить до прихода трофейной команды.

— Есть, — отозвался мощный, почти как Серега, боец.

Василич кивнул и неспешно, вразвалку, двинулся к Кириллу.

— Ну и доставил ты нам хлопот, — сказал он, потирая руки. — Но ничего, теперь ты в плену.

Все смотрели на Кирилла, таращились с надеждой и верой, наивно моргали и наверняка ждали, что посланник, Сын зари сотворит какое-то чудо, и «врази расточатся, аки дым». Все они ждали — Арсений Викторович и Тимоха, раненый Дима, бледная Клавдия Петровна и трясущаяся Ирка.

Да, как спел один великий, но давно мертвый товарищ нетрадиционной ориентации — «Шоу должно продолжаться», и это верно даже в том случае, если главная заезда не может справиться со страхом.

— Я-то как раз свободен, это ты в плену своих заблуждений. — Кирилл старался глядеть Василичу прямо в глаза, старался, чтобы голос звучал громко и твердо. — Ибо я есьмь корень и потомок Света, звезда светлая и утренняя.

Цитату из «Апокалипсиса» он немного исказил, но вряд ли кто из тех, кто ее услышит, это заметит.

— Какой языкатый, — покачал головой командир майорских вояк. — Петров, поведете его отдельно, последним, чтобы остальных не смущал. И помните, что майор хотел с ним поговорить. Понял?

— Да, — кивнул боец в черной бандане, и на его лице отразилась злобная радость.

На то, чтобы осмотреть дом и окрестности, бойцам понадобилось минут пятнадцать. Затем они подожгли еще несколько обмотанных рубероидом факелов, Василич скомандовал «двинули!», пленников выстроили в колонну, и увели.

Во дворе остался Петров, двое парней в камуфляже, один из них с факелом. И Кирилл. Санин, оставленный сторожить дом, ушел внутрь и, судя по грохоту, устраивал там «генеральную уборку» в мародерском стиле.

— Ну что, баклан, задал ты нам проблем, — сказал обладатель черной банданы. — Пророк хренов.

— А чего, он, типа, может предсказывать? — спросил боец с факелом.

— Сейчас проверим, — Петров подошел вплотную и плюнул Кириллу в лицо. — Мордой к стене, падаль!

Это оказалось так неожиданно, что бывший журналист вздрогнул и замер. Показалось, что все происходит не с ним, или что он угодил в жуткий сон… Удар по лицу привел его в чувство.

Пришлось развернуться к стене, на которой виднелись оспины от пуль.

Что они задумали, Кирилл не понимал, но наверняка какое-то гнусное развлечение. За спиной пошептались, и чей-то кулак ощутимо ткнулся в позвоночник. Кирилл охнул.

— Ну что, Ванга с хером, кто тебя стукнул, а? — глумливо поинтересовался Петров. — Повернись, сука! Покажи нам, как ты умеешь пророчить! Или тебе одного раза мало? Добавим!

Кирилла ударили еще раз, куда сильнее. В спине что-то хрустнуло.

— Чего молчишь, баклан? — продолжил спрашивать боец в бандане. — Повернись, я сказал!

Пришлось развернуться, глянуть в ухмыляющиеся, довольные рожи.

Все трое выставили руки с поднятыми большими пальцами, и это напомнило Кириллу об игре «сифулька», в которую они играли в детском доме — там тоже требовалась жертва, и обычно ей становился кто-то из младших.