Девы ночи - Юрий Винничук

– Но ведь они уже расписались.

– Я им помогу развестись.

– Что тебе это даст? Думаешь, она и дальше у тебя работать будет?

– А это уже ее дело. Мне главное, чтобы все остальные шалавы увидели, чем это пахнет. Чтоб знали – с Франем шутки плохи. Для Франя жлоба пригасить – что тебе два пальца обоссать. А она еще сама ко мне приползет и будет клянчить, чтобы взял обратно. Куда такая денется? Теперь дураков мало. Поди найди еще одного такого благородного.

– Но видишь, что нашла-таки!

– Ну, бывают и исключения. Но я такие исключения стараюсь ликвидировать еще в зародыше. Теперь нам главное застать всех врасплох и неожиданно. Пока сориентируются, мы будем уже в машинах.

Три «Жигуля» мчались по направлению к Малехову. В первых сидели мы с Франем. В двух других – восемь бойцов во главе с Осей. Машины въехали в узенькую улочку, развернулись и стали напротив ресторана, готовые в любой момент рвануть во Львов. Из ярко освещенных окон лилось вездесущее «Лето! Ах, ле-е-то!»

– Словом так, хлопцы, – сказал Франь, собрав нас вокруг себя. – Все должно быть молниеносно. Врываетесь в зал. Вы двое остаетесь в дверях и повынимайте все свои цацки, чтобы народ сразу запаниковал. Вы трое бросаетесь к невесте. Бьете жениха в морду и тащите эту курву сюда. Шепнете ей, что порежете рожу, если станет кричать. А вы трое устраиваете кавардак посильнее.

– Можно стол перевернуть?

– Даже желательно.

– А телефончики обрезать?

– Это ничего не даст. В ресторане этих телефонов несколько. Если бы найти общий кабель… Но мы только зря время потеряем. Милицию вызовут, так или иначе. Но нас здесь уже быть не должно… Далее, при отступлении: первыми выскакиваете вы трое с невестой, садитесь в машину. Остальные прикрывают выход. У кого есть пугач?

– У меня, – сказал Ося и вытащил польский игрушечный пугач, который выглядел все же, как настоящий револьвер, и стрелял хоть и вхолостую, но так же громко.

– Если будут очень уж наседать, пальни в потолок. Обращаю ваше внимание на такую важную вещь: вы никого не должны покалечить! Создавайте только хаос и панику. И чтобы никто ничего со столов не тащил. Все ясно?

– Так точно!

– Ну, тогда с Богом!

И цыгане дружной толпой двинули на штурм ресторана, а мы с Франем, как истинные полководцы, заняли позицию напротив окон.

Ребята все сделали четко и по плану, и их появление в зале вызвало именно тот эффект, на который и рассчитывали. Каждый держал в руках если не финку, то цепь. Рисковать жизнью никто из гостей, конечно, не осмелился. Лишь женский визг донесся аж на улицу, и какие-то прохожие даже остановились.

– Драка, наверно, – сказал мужчина.

– Может, в милицию позвонить? – спросила осторожно женщина.

– Пойдем. Оно тебе надо?

И они ушли. А тем временем с грохотом полетел на пол стол. Снова неистовый вопль. Потом громкий выстрел пугача – и мертвая тишина. Ни звука не донеслось из ресторана, пока цыганская пленница не оказалась в машине. Еще несколько секунд – и мы с ревом вылетели на шоссе. Оглянувшись, я увидел нескольких храбрецов, высыпавших из ресторана. Они с надеждой ожидали милицию, и милиция таки появилась – она промчалась мимо нас на бешеной скорости. Ося помахал им вслед платочком.

После этого наши автомобили свернули с трассы на боковую дорогу, далее в какие-то темные закоулки и наконец выскочили на Замарстыновскую. Мы вышли у «Червоной руты», Франь ткнул мне две сотни:

– На, выставь ребятам. А я поехал.

Я отдал деньги и наотрез отказался входить в ресторан. На новый гульбан у меня уже не было сил. Ося согласился заняться джинсами, я передал ему, куда и когда он должен подъехать на машине, а сам решил в этом участия не принимать. Настолько глубоко лезть в изучение дна у меня не было никакого желания.

Спихнув наконец все свои сутенерские дела, я с головой бросился в писательство. Нужно было записать свои приключения, пока они не выветрились.

Ранним утром двадцать второго июля раздался громкий стук в дверь. Но я никого не ждал, и стук в дверь ни свет ни заря мне и даром был не нужен, поэтому я перевернулся на другой бок, укрылся с головой и притворился, что мне послышалось. Просто не было никакого стука, и все. Я часто так делаю, когда мне что-то неприятно. Я стараюсь об этом не думать, и не думаю до тех пор, пока оно не напомнит мне о себе снова. Тогда я обмозговываю это ровно три секунды, а потом забываю навеки. Так я сделал и в этот раз. Но стук раздался с еще большим усердием, и тогда я глянул на часы. Восемь утра! Кой черт меня будит?!

Я поднялся на постели с твердым намерением не открывать. Надел рубашку и спортивные штаны, все еще не оставляя этой здравой мысли. Ведь то, что я встал, еще не означает, что я готов принимать гостей. Чихал я на гостей в восемь утра. Если бы у меня был автомат, я, не открывая дверей, прошил бы их пулями.

Стук не прекращался. Такое впечатление, что те, за дверью, полностью уверены в моем наличии. Это уже смахивало на хамство. Мне стало интересно, что за урод там барабанит. И, недовольно протирая заспанные глаза, я пошел открывать. Не успел я повернуть ключ, как дверь полетела на меня с таким размахом, что я еле успел отскочить, чтобы не получить по лбу. В дом ввалились два милиционера. А с ними – Франь.

– Это он? – спросил худой лейтенант, кивая на меня.

– Он, – потупил глаза Франь с таким несчастным видом, будто узнал во мне того, кто повыбивал ему вчера вечером все зубы. По крайней мере, голос его звучал именно так, как звучит голос беззубого старика.

Лейтенант махнул перед моим носом какой-то бумажкой и сказал:

– Старший лейтенант Прстфкловский! Ордер на обыск!

Я офонарел. Что такое обыск, я уже знал. Было дело. Поэтому как можно вежливее поинтересовался:

– А где понятые?

– Понятые? – усмехнулся лейтенант. – А вот это кто? – и показал на Франя.

– А второй? – не сдавался я.

– А он и первый, и второй. Приступаем!

Дальше все пошло, как по маслу. Дом на глазах превращался в несусветный балаган. Нет, они ничего не разбрасывали, они все старательно ставили на место. Но почему-то всегда не на то.

– Вы еще забыли мне сказать, что ищете, – напомнил я, памятуя, что по закону должен был взглянуть на этот ордер хотя бы одним глазом.

– Что ищем? А триста пар джинсов! Вот что!

Я оторопело смотрел на Франя. Но у него был такой прискорбный вид, что я сразу понял – из него ничего не удастся вытянуть.

– У меня нет никаких джинсов!

– Было бы странно, если б были. Таким уж остолопом мы тебя не считаем. Давай, дорогуша, одевайся. Поедем, поговорим. Там ты нам все выложишь, как на тарелочке.

– О-о, да тут у него кой-какая литературка имеется! – подал голос сержант.

– Ну-ка, ну-ка, – неизвестно чему обрадовался лейтенант, беря в руки шестой том дореволюционного Кулиша. – История Украины! Тэ-экс, что же нам тут подсовывают буржуазные националисты? О-о, да тут страшные вещи!

Ну, все, я пропал! Бедная моя мама! Один раз пронесло. Тогда, правда, в роли националистической литературки выступили две книги Н. Зерова, и даже повесть советского писателя Олеся Лупия «Грань». А в этот раз видно каюк! Сейчас в рукописи полезут джинсы искать.

Лейтенант с каким-то удовольствием вычитывал крамольные цитаты.

– Антисоветчина! – констатировал молодой сержантик, внимательно вслушиваясь в звучание фраз.

Его природной тупости только и хватало на то, чтобы поддакивать начальнику.

– Так он еще до революции умер, – сказал я, чтобы что-то сказать, ведь и так знал, что это не поможет.

– Так это ж он «Ще не вмерла»[66] написал? – поинтересовался лейтенант.

– Нет. Павло Чубинский. Тоже, кстати, до революции умер.

– Проверим! – утешил меня сержант и с завидным энтузиазмом снова влез в книги – их количество его несколько смущало. – Под интеллигента работаешь!

– Знаем мы этих интеллигентиков, – буркнул лейтенант. – Сегодня он интеллигент, а завтра у дамочки в трамвае кошелек тащит… Так! Готов?

– Готов!

– Ну, так пошли.

– Да тут еще литературки и литературки! – чуть ли не заскулил сержант, пряча книгу «История пиратства» в портфель.

– Э! – попробовал я остановить его. – Эта книга советская!

– А вот мы проверим!

Мы сели в «воронок» и, когда тот тронулся с места, я грустным и прощальным взглядом поглядел на родимый дом.

Франь так и не заговорил со мной, а по дороге вышел, пожав милиционерам руки. Его все еще не покинул вид убитого горем человека.

В милицейском отделении напротив гостиницы «Львов» лейтенант усадил меня перед своим столом и сурово спросил:

– Итак, ты не признаешь, что заграбастал триста пар джинсов?

– Я ничего не понимаю. Я только послал цыган к Мыколе. Вот и все. Больше я не видел ни их, ни самого Мыколы. Почему вы у него не спросите?

– Потому что в больнице наш Коля!

– Как? – опешил я.

Он вытащил пачку «Флуераша», поинтересовался, курю ли я, и прикурил сигарету.