Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

Только любопытство.

«Вы должны выйти из своей телесной оболочки, чтобы познать себя».

Глава VIII

Нью-Йорк, 1968 год, 10 апреля

Тони Петранера, сжимая ручку портфеля из крокодиловой кожи, вошел в вестибюль маленького отеля в центральной части города, где его уже ждала Кристин.

Портфель был четыре года назад получен в подарок от главы семейства Корона из Майами в благодарность за некоторые услуги. С тех пор Тони не расставался с ним и всюду носил его как амулет и свою личную отличительную марку. Кроме того, портфель прекрасно гармонировал с излюбленной одеждой Тони – темными костюмами в узкую полоску.

И действительно, пока он не раскрывал рот и собеседники не слышали неграмотной речи с бруклинским акцентом, Тони легко было принять за преуспевающего адвоката или банкира. Но внешность его не производила впечатления на сообщников в преступлениях и жертв этих преступлений. Тони не брезговал ничем – от ростовщичества и торговли наркотиками до шантажа, которым решил заняться именно сегодня; но портфель почему-то придавал Тони известную долю самоуважения, которую тот считал неотъемлемой частью собственной личности. А в самоуважении Тони нуждался больше, чем подозревали окружающие.

Сегодня в портфеле хранились результаты восьминедельных трудов Кристин над молодым красивым клиентом с запада штата Нью-Йорк. Там лежали негативы, кассеты, видеопленки, запечатлевшие изощренный сексуальный ритуал трансвестита, материал, который принесет Тони десятки тысяч долларов, как только жертва узнает о его существовании.

Квартира на Парк авеню теперь пустовала, а табличка с фамилией Кристин больше не красовалась на почтовом ящике. Оборудование останется на месте, за стенами, пока квартира снова не понадобится Тони или кому-нибудь из его коллег по бизнесу.

Тони заплатил операторам, поблагодарил их, выдав в качестве премии несколько бутылок старого «Бароло» – еще одна его «личная марка», а теперь шел отпраздновать с Кристин окончание дела.

Кивнув сонному клерку за стойкой, Тони вошел в лифт, сложив пятидолларовую банкноту, и сунул деньги в дрожащую руку старика. Тот удивленно поднял глаза и улыбнулся:

– Всегда рад видеть вас, сэр.

Тони, ухмыльнувшись, потрепал его по плечу с видимой небрежностью, такой же деланной, как и его благополучная внешность.

Все это было лишь игрой, притворством, но Тони не в силах был скрыть правду от самого себя. По мере приближения к номеру, где ждала Кристин, он все меньше и меньше напоминал того, кем хотел бы казаться – властного, грубого сутенера, хозяина ее тела и души.

И как владелец Кристин, от которого зависела сама ее жизнь, он несомненно имел право взять ее, когда и где хотел. Кристин – его вещь, рабыня, служанка.

Но сейчас он почему-то чувствовал себя одновременно кем-то вроде школьника, бегущего на первое свидание, и игрока, поставившего на кон последний доллар. Он был возбужден, нервничал и чего-то боялся. Три года попыток не смогли приглушить этих эмоций, наоборот, с каждой неделей они становились все острее. Тони не мог лгать себе – именно Кристин действовала на него таким образом. И это не могло не тревожить его.

Он открыл дверь и увидел, что Кристин сидит на стуле у окна. Телевизор был развернут к ней, но звук она выключила. Кристин слушала только новости. Она предпочитала наблюдать, как мелькают на экране безмолвные изображения, и говорила, что это помогает ей думать яснее. Тони часто казалось, что девушка впадает в транс, когда экран бросает на ее лицо голубые блики.

Кристин была одета в юбку из жесткого материала и вязаный топ; маленькие серьги блестели в ушах, на шее висел такой же кулон. Кожа, покрытая загаром после недельного отдыха в Майами, была свежей и упругой. Открытые босоножки подчеркивали девическую стройность ног.

Никогда Тони не видел шлюху, менее всего походившую на таковую. Конечно, и проститутки могли выглядеть респектабельными, если пытались, но Кристин ухитрялась всегда оставаться собой, спокойной, сдержанной. Ее легко можно было принять за деловую женщину, танцовщицу, новобрачную – кого угодно, только не за шлюху.

И это тоже беспокоило Тони.

Обернувшись, Кристин взглянула на него ясными голубыми глазами.

– Все в порядке? – спросила она.

– Великолепно! – заверил он, хлопнув по портфелю. – В среду отправлюсь в его город и предъявлю доказательства. Встретимся с тобой в Бостоне. Все должно сработать.

Клиент происходил из маленького городка и, конечно, впадет в панику, когда узнает, что его похождения с Кристин выйдут на свет Божий, а возмездие в образе хорошо одетого итальянского шантажиста не замедлит обрушиться на его голову. Что скажут друзья и родные, если, не дай Господь, узнают обо всем?!

Так что, если все пойдет по плану, жертва заплатит сколько угодно, только бы Тони убрался из города.

Итальянцу не пришло в голову поблагодарить Кристин за великолепно выполненную работу. Но она уже отвернулась к телевизору, безмятежно наблюдая за происходящим на экране.

– Хочешь выпить? – спросил он, вынимая из портфеля Бутылку двенадцатилетнего виски, купленного специально, чтобы отпраздновать событие.

– Нет, спасибо, – отказалась Кристин, не взглянув на него. Тони налил себе двойную порцию в гостиничный пластмассовый стакан и ослабил галстук.

Кристин уже встала, по-прежнему не отрываясь от экрана, и слепо шагнула к телевизору, двигаясь по-кошачьи грациозно. Тони заметил мелькнувшую под юбкой коричневую ногу и перевел глаза на хрупкие плечи, слегка натянувшие лямки топа, когда девушка потянулась. Упругие груди едва не вырвались на свободу.

Чуть приподняв ногу, Кристин прикоснулась к молнии. Юбка тут же сползла на пол, и одновременно погас телевизионный экран. Девушка, по-прежнему не глядя на Тони, легко стянула топ и аккуратно положила одежду на стул.

Тони вынудил себя отвести восхищенный взгляд от стройных бедер, самых прекрасных в мире, необыкновенно изящно перетекавших в длинные прямые ноги.

Волосы девушки рассыпались по плечам. Пушистые густые ресницы на миг отбросили тень на стену.

Понимала ли она, что ширинка его брюк натянута до предела? А ведь Тони даже не дотронулся до Кристин. Он надеялся, что девушка ничего не заметила. Но нет, шлюхи обычно очень наблюдательны.

И это тоже не давало ему покоя.

Заведя руки за спину, Кристин поправляла лямки лифчика. В этой позе она была воплощением женской сути, напоминала гибкое животное кошачьей породы, изящное, словно статуэтка.

Она неспешно пригладила волосы и тихо вздохнула. Это был усталый, измученный вздох – тяжелый день подходил к концу. Но он звучал чувственным стоном в ушах Тони и, как всегда, будил в сутенере ни с чем не сравнимое вожделение.