Невиртуальная реальность (сборник) - Давид Каспер

– Ну, а судья что?

– Ничего. Судья, кстати, была пожилая и красивая. Почему-то все судьи женского пола, встреченные мной, а их было немало, были пожилыми и красивыми. А эта... Еще и какая-то стервозная. Неприятная тетка.

– Видимо, эта судья тебя очень обидела.

– Нет. Обидеть меня может только уважаемый или любимый мной человек. Она просто следовала букве закона. Может быть, чересчур яро. А законы у нас кривые.

– Ладно. Дальше давай. Наконец-то рассказываешь.

– Тьфу, блин. Я ведь предупреждал, что ничего хорошего не скажу.

– Ну – начал уже. Продолжай!

– Хорошо. Судья вызвала социального работника, чтобы нас помирить. Работник сначала хотела нас выслушать, чтобы мы излили душу и успокоились.

– Правильно. И что было?

Максим поморщился. Вспоминать о том, что сказала его жена было неприятно.

– Она начала говорить. Говорила так долго, что социальной работнице с трудом, с третьего раза удалось ее остановить.

– И о чем же она говорила?

– Говорила о том, какой я нехороший человек. Говорила очень эмоционально и убедительно. Причем, это не была ложь. Самое неприятное, что это была какая-то полуправда, в контексте которой я всегда оказывался негодяем и подлецом. Вначале я хотел вмешаться, поправить факты, но работница меня останавливала, да и жена была в таком праведном возмущении, что я сдался и просто слушал, как будто речь не обо мне, а каком-то незнакомом подонке.

– Но ведь и тебе дали слово?

– Да.

– И ты ей ответил на все, что она сказала?

– Нет.

– Как так?

– А зачем? Я спросил у соцработницы, чудовище ли я? Она ответила, что судя по словам моей жены – да.

– Но почему ты не объяснил, что ты не чудовище.

– Но это же и так ясно. Я очень устал и сказал, что если это правда, то зачем молодой, красивой женщине мучиться с таким. А если неправда, то я не хочу жить с человеком, который видит меня так. В любом случае, фамилию «Яцкевич» будет носить только моя дочь.

Максим разволновался и закурил первую за четыре часа сигарету.

– Иди сюда. Я тоже хочу дать тебе тепло. Но ведь мне тоже надо знать, с кем я имею дело, – Ника говорила извиняющимся тоном.

Макс выкинул сигарету и пересел. Ему стало горько. Ночь потеряла большую часть своей прелести. Максим хотел забыть о многочисленных исках, которыми его преследовала его бывшая любовь.

– Пожалуйста. Больше никогда. Больше никогда не провоцируй меня.

– Хорошо. Но я расскажу тебе о своих неурядицах?

– Не сейчас, потом. И желательно, когда я буду спать.

– Ладно. Не хочешь – как хочешь.

Уголки ее рта опустились, и морщинки виднелись четче. Большая ворона села на вымощенный разноцветными кирпичиками тротуар и несмело подошла к сделанной в виде раскрывшего клюв пингвина мусорке. Максим смотрел на птицу и жалел, что у него нет конфеты. Он прищурившись взглянул на Нику и сказал:

– Все как-то неправильно. Я, вроде, не дурак, но как строить отношения в семье – не понимаю...

Женщина порылась в сумке и, найдя там блестящую обертку от жвачки, скатала шарик из фольги и неловко, по-женски бросила его вороне.

– Так все-таки ты виноват, что семья распалась?

– Все виноваты. – Максим поморщился. – Попробую объяснить. – Он вздохнул. – Она была моложе на 10 лет. Красавица, поэт, балерина. Умница... – Он снова посмотрел на отлетевшую, но вернувшуюся к блестящему шарику птице. – Местами умница. Я любил ее безумно... – Он снова замялся. Рассказывать о своих чувствах другой женщине, на первом свидании было чудовищной глупостью, но он уже не мог остановиться. Рухнувший пять лет назад мир снова захватил его. Был ли он виноват? Конечно, но по-другому он в то время не умел и не хотел.

– То есть ты хочешь сказать, ты был мудрее, старше. А она-то тебя любила?

– Очень. Но видишь ли в чем проблема... – Макс замялся, думая о том, стоит ли говорить то, что было у него на душе, но потом решил, что хуже не будет. – Понимаешь, по своему опыту я убедился, что выйдя замуж женщина напрочь отказывает своему супругу в способности здраво мыслить. И я видел это не только в своей семье.

– Ну-ну.

– Правда. Если я что-то делаю, она будет настаивать на своем варианте, отметая то, что я тоже человек разумный и я тоже думаю о последствиях, и если я делаю что-то, касающееся лично меня, то, наверно, я знаю лучше, чем она, все нюансы. Знаешь, как в том анекдоте: «Папа, а пока ты не женился, кто тебе говорил, как водить машину?» А женщины, как правило, пытаются меня изменить, абсолютно не заботясь о том, что это изменение сильно ударит по моему внутреннему миру.

– Общие слова, Максим.

– А что ты ожидала? Вот я и позволил ей залезть себе на шею. В своей любви я был слеп и не умен. Вот она и залезла так высоко, что свалилась. После развода, конечно нашлись советчики, которые говорили, что если бы я поставил ей фингал, то сохранил бы семью. Но это был бы не я. Я никогда на женщину не поднимал руки. Даже на своих детей никогда не кричал. А... Да ну его... – Макс махнул рукой и закрыл ладонью глаза. – Извини, Ника. Вывалил я на тебя все это. Никогда никому не говорил. Прости, – пробурчал он. Женщина прижалась к нему боком и попыталась положить ему на плечо голову, но Макс был намного выше ее. Нике пришлось взять его за руку.

– Обещаю тебе. – Она сглотнула и потерлась лбом о его плечо. Женщина подняла лицо и пристально посмотрела в его глаза. – Обещаю тебе, Максим Яцкевич. Торжественно обещаю. – Согнув руку в локте Ника подняла ее в пионерском салюте. Она дурачилась, но Макс видел, что в глазах стоят слезы. – Если ты будешь добр... – Она прокашлялась, и уже ровным голосом продолжила. – Ты никогда об этом не пожалеешь...

Максим грустно улыбнулся.

– Никогда не говори «никогда»...

Ворона захлопав крыльями взлетела и, сев на нижнюю половину клюва мусорного пингвина, заглядывала внутрь пластмассового собрата, в который так любили выбрасывать обертки от разных вкусностей дети.

Яцкевич глубоко вздохнул и расслабился.

– Ладно. Проехали...

Максим прижал ладонями ее щеки и ткнулся губами в уголок ее рта. Ника не реагировала, но закрыла глаза и улыбнулась. Он провел языком по ее верхней губе. Женщина сильно прижала Макса к себе и стала быстро, мелко целовать его лицо.

«Порядок...» – подумал он, но в его душе возникла такая нежность к этой стареющей женщине с телом 15-летней девочки, что Максим устыдился этой мысли. Все не так просто... «Да... Мы в ответе за тех, кого приручили... И я буду в ответе за тебя... Хотя... Остался еще один нюанс... Может, и не буду в ответе».

– Ника. – Макс отстранился от не желающей отпускать его женщины. – Погоди меня целовать! Я еще не все сказал тебе о себе. Очень может быть, что тебе не стоит со мной связываться.

Улыбаясь, она ласково смотрела на него, готовая простить все, что угодно.

– Мне плевать. – Она придвинулась и взяла его руку. – Или ты хочешь сказать, что ты бесполый инопланетянин?

– Хм... – Максим почесал шею. – Может, я и инопланетянин, но весьма половой. Ты можешь меня выслушать?

– Если ты хочешь все разрушить, то нет.

– Зависит от тебя.

– Тогда давай.

Яцкевич снял кепку, и Ника увидела на его голове небольшую белую вязаную кипу с синей окантовкой. Она смотрела на него, раздумывая. Затем протянула.

– Ты религиозный? Вот уж не ожидала. Как странно...

Максим, ожидавший и боявшийся такой реакции, внезапно разозлился.

– Религиозный! Какого черта! Я нормальный! А то что я в Бога верю и пытаюсь соблюдать его заповеди, это исключает меня из общества обычных людей?! Ника! Честное слово! Я хороший человек!

– Максим! Успокойся. Я вижу, что ты хороший, дело не в тебе. Но я же другая, я же в субботу езжу. Да, я свечи перед субботой зажигаю, но...

– Ладно. – Макс сжал зубы и сморщился. – Ладно. Я не знаю, зачем я это делаю. Шансы у меня нулевые, только тебя расстроил. Пойдем, отвезу тебя домой. В любом случае, вечер был хороший. Куда лучше, чем обычно.

Он отвернулся и полез в карман за сигаретой. Максим щелкнул три раза зажигалкой, но она не загорелась. Тогда мужчина вытащил сигарету изо рта, сжал ее в кулаке и, ругаясь на неизвестном Нике языке, растер между ладонями.

Снова подошла черно-белая кошка, но Макс топнул на нее, и она убежала подпрыгивая.

– Максим... Максим...

Он повернулся к Нике.

– Слушаю вас, сударыня?

– Макс... Ты... Зачем ты решаешь за меня? Наверно, ты так долго живешь один, что забыл, что и у других людей есть мнение. Ты хочешь знать, что я думаю об этом?

– Говори.

– Наконец-то. Так вот. Ты очень симпатичный и милый. – Она замолчала. Макс терпеливо ждал. – И я была бы очень не против закрутить с тобой роман.

– Откровению у меня научилась?

– Нет... Да... Неважно... – Ника волновалась. – С тобой играть в открытую – легитимно. В смысле, нестрашно.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Так вот, о чем я?

– Со мной играть в открытую – легитимно. Не уверен, что это правильный термин.

– Ты меня совсем загрузил. – Голос ее дрогнул, и из глаз потекли слезы. – Почему ты хочешь уехать?! Я одна! Совсем одна! – Ника кричала. – Уже давно одна! И вдруг ты!