Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн - Р Блайс

— Когда ты ушел оттуда?

— Двадцать пятого августа.

— Побить бы тебя хорошенько! — воскликнул Уммон. На следующий день Тодзан пришел к Уммону, поклонился ему и сказал:

— Вчера вы [чуть было не] побили меня. Но я не сказал и не сделал ничего плохого. В чем была моя ошибка?

— О мерзкий толстопузый мешок! Зачем ты пришел сюда из Кодзэя и Конана?! — заорал Уммон.

Тодзан достиг просветления.

В оригинале слова «Побить бы тебя хорошенько!» имеют несколько толкований. Одни комментаторы переводят их «Я даю тебе шестьдесят ударов», другие — «Ты заслуживаешь шестьдесят ударов». Один автор полагает, что говорить о наказании больнее, чем на самом деле дать человеку шестьдесят ударов. Я сомневаюсь в этом. Правильнее будет считать, что Тодзана действительно побили, и он провел бессонную ночь, размышляя об этом унижении.

Слово «лето» в данном случае имеет особый смысл. В Индии лето — сезон дождей, когда монахи не могут выходить просить милостыню. Поэтому со времен Шакьямуни повелось, что в это время монахи собираются в одном месте, занимаются подвижничеством, поклоняются божествам и выполняют другие религиозные практики. В секте дзэн это время называется анго, гэ-анго или у-анго. Начало периода называется кэссэй, а конец кайсэй.

Несомненно, Тодзан считал, что поступил очень достойно и добродетельно, пройдя сотни миль, чтобы получить Истину из рук настоящего учителя. Именно за это Уммон и выругал его — за то, за что набожный Тодзан рассчитывал получить медаль. Мы должны найти спасение не только от наших грехов, которые объясняются нашими очевидными слабостями, но и от наших добродетелей. Даже если бы богатый юноша (Мф. 19, 16–26) раздал все свое богатство нищим, он был бы дальше от рая, чем Иуда или Ананий. «Прости нам добрые дела наши, яко и мы прощаем тем, кто делает нам добро».

Тодзан, оказавшись перед человеком с большой буквы, Уммоном, вел себя, как свинья перед бисером. Он говорил с Уммоном так, словно тот был обычным человеком, лучше других разбирающимся в новостях и сплетнях или же поднаторевшим в тривиальных вопросах сродни тому, как спасти человечество от уничтожения или как быстро разбогатеть. Самое опасное в мире — думать, что вы что-то понимаете. Даже путешествие по всему Китаю или выучивание всей Библии наизусть не помогут вам в этом случае. Удары, которые Тодзан получил, не были похожи на обычное наказание. Уммон бил его не для того, чтобы чему-то научить, и не потому, что это для него полезно. Его била сама Природа. «Господь дал это страдание; Господь освободил от этого страдания; да будет имя Господне благословенно!»

КОММЕНТАРИЙ

Если бы Уммон угостил его, как принято в дзэн, и тем самым показал Единый Путь Животворного Действия, его секта не прекратила бы существовать.

Всю ночь Тодзан проболтался в волнах «да» и «нет», но так никуда и не приплыл. Едва забрезжил рассвет, он снова пошел к Уммону. Уммон открыл Тодзану глаза, и тот достиг внезапного просветления, хотя до зрелости ему было еще далеко.

Теперь я спрошу тебя, справедливо ли Уммон обошелся с Тодзаном? Если да, то все во вселенной следует избить; если нет, то Уммон — всего лишь шарлатан. Когда ясно понимаешь это, ты и Тодзан дышите одним воздухом.

Угощение, о котором говорит Мумон, это удары и громкие крики (почти боевые возгласы) секты дзэн. Здесь Мумон предъявляет Уммону серьезное обвинение. Он обвиняет его в слабости, в том, что Уммон мало кричал и бил и тем самым не только не дал Тодзану возможности углубить просветление, но и в конце концов привел к упадку одну из пяти ветвей секты. Последнее случилось отчасти из-за своенравности и эксцентричности Уммона, то есть из-за его гениальности, которая проявилась в том, что он бил учеников меньше, чем другие, более посредственные дзэнские мастера.

Вопрос Мумона о том, справедливо ли Уммон побил Тодзана, напоминает нам слова Гамлета: «Если оценить всех по достоинству, кто избежит кнута?» Никто не имеет права ударить другого человека, даже муху. С другой стороны, все вещи во вселенной следует избить, и фактически их всегда избивают. Слова Патера пробуждают в нас двойственное чувство, которое глубже, чем его дзэнское решение:

Он не мог убивать змей, потому что они страдали уже от того, что были змеями

Эпикуреец Марий

Поэтому интеллектуальный выбор, перед которым нас ставит Мумон, следует понимать поэтически. Мы должны непредвзято принять обе его альтернативы. Именно это осознал Тодзан в момент просветления, но приходит время, когда нужно выйти из сферы поэзии в мир непоэтического:

Дела, задуманные в час прозренья,Должны быть выполнены в час унынья.

СТИХОТВОРЕНИЕ

Львица окольным путемучит своих детенышей;Она их отталкивает,но они возвращаются, исполненные сил.Опрометчиво он пришел к Уммонуи получил по заслугам;Первая стрела только задела,но вторая вошла глубоко.

Это стихотворение не из лучших. По-видимому, в нем Мумон хвалит Уммона. «Получил по заслугам» относится к тому моменту, когда Уммон назвал Тодзана толстопузым мешком. Первой стрелой было наказание Тодзана. Вторая стрела вошла глубоко, когда Уммон показал Тодзану, что существует Тот, Кто не переходит с места на место, Кому нипочем любые наказания — и этот Кто-то и есть Тодзан.

Случай XVI. УММОН И МОНАШЕСКАЯ МАНТИЯ

Действующие лица

Таковыми являются Уммон и те (тот), к кому он обращался.

СЛУЧАЙ

Уммон сказал: «Мир вокруг без конца и без края. Почему вы одеваете монашескую мантию, когда слышите удары колокола?»

Возможно, случилось следующее. Удар колокола возвестил о начале проповеди. Уммон наблюдал, как монахи собирались, бегая туда-сюда, и их мантии мелькали у него перед глазами. Он поднялся на кафедру, монахи угомонились и начали напевать сутры. Когда монахи закончили, Уммон сказал им: «Прозвучал колокол, и вы спешите одеть мантии, забывая о великой вселенной, о пылающих звездах и бездонном пустом пространстве между галактиками, о бесконечности вселенной, о вечности времени!»

Интересно, что Уммон толкает монахов в одну крайность, после чего будет толкать их в другую. Если монах приходит к нему, болтая о вечности и бесконечности, он очень скоро позволит ему отведать своей весьма конечной и мимолетной палки. Уммон критикует монахов если не за их дзэн, то, по крайней мере, за их дзадзэн, за их устремленность и сосредоточенность на том, что они делают. Он желает показать им, что «патриотизма недостаточно». Устойчивой и нерушимой веры в полубогов, решимости умереть за них недостаточно. Можно медитировать на том, как вы красите свои губы или губы своего Бога, но при этом вы упускаете из виду слишком многое. Но Гамлет говорит, что, если нам чего-то недостает, нам недостает всего. Одеваясь, мы одеваем вселенную, напоминает Карлейль.

Искусство Чая состоит в том, чтобы пить вселенную, прошлое, настоящее и будущее, одним глотком. Мир вокруг без конца и без края. Звучание целого слышно в ударах колокола, будь он церковным, школьным, тюремным или маленьким колокольчиком на шее у пасущейся коровы. С одной стороны, все волоски на нашей голове сочтены, равно как и все нитки в нашей одежде. С другой, у нас есть мысли, которые возносятся к вечности. Одно не может без другого. Но в то же время одно может без другого! Если одно есть Все, то одно есть одно, и Все есть все, и иначе быть не может.

КОММЕНТАРИЙ

Обычно изучение Пути и постижение дзэн возможно, когда мы не привязаны к звукам и образам. Хотя услышанный звук может даровать постижение, а увиденный образ может привести к озарению, ценность такого просветления невелика. Тебе, дзэнскому монаху, очень важно понять это и научиться направлять звуки, использовать форму и ясно видеть ценность каждой вещи, каждого проявления ума. И хотя это так, скажи мне, звук ли приходит в ухо или ухо идет к звуку? Но, если звук и тишина в равной мере забыты, что ты скажешь об этом состоянии? Слушая ушами, ты не можешь ясно слышать, но, слыша глазами, ты понимаешь, что такое подлинный слух!

Мумон вначале говорит о принятии образов и звуков как таковых, без привязанности и без отвращения к ним. Два известных примера дают нам Кёгэн, который был просветлен, когда камешек ударился о бамбуковый стебель, и Рёйун, который постиг истину, созерцая сливовый цвет. Но видеть что-то необычное в звуке от удара камешка или в цветущих сливах было бы ошибкой. Все настолько естественно, насколько естественным оно может быть.

Об источнике звука говорится в главе III Сурамгамасутры:

Будда промолвил: «Звук колокола распространяется в пространстве и времени, но как мы осознаем его? Приходит ли звук в наши уши или уши идут к источнику звука? Если этого [каким-то образом] не происходит, мы не можем слышать. Поэтому следует понять, что ни в слышании, ни в звуке нет ничего особенного. По ошибке слышание и звук оказываются в разных местах. Изначально же здесь нет ни причины и следствия, ни естественного закона».