Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - Владимир Родионов

После освобождения от колонизаторов Индия показала отличные темпы развития, которые не связаны ни с наследием колонизаторов, ни с общей дешевизной рабочей силы в странах «третьего мира» (иначе первенство было бы у Китая и Юго-Восточной Азии).

Сегодня Индия — мировой лидер в обработке алмазов, ремесла, требующего огромных умений и опыта, благодаря которым добытый камень превращается в драгоценность. «Индусы продают бриллиантов на 5 миллиардов долларов — при том, что собственной добычи у них почти нет. Но они создали такие условия для огранки, что в Индии около миллиона огранщиков».[310] Для сравнения: «У нас в России — четверть мировой добычи алмазов. А бриллиантов производим примерно на 750 миллионов долларов».[311] К искусным индийским огранщикам везут для обработки алмазы со всего мира.

С нуля создана и бурно развивается собственная IT-индустрия, центром которой стал расположенный на юге страны город Бангалор. «ИТ-парк, созданный в Бангалоре в 1991 г., сегодня насчитывает 450 000 рабочих мест (при общей численности населения Бангалора в 6,5 млн. человек)».[312] Это в одном только Бангалоре. Для сравнения: «Во всей же российской ИТ-индустрии сегодня 250 000 рабочих мест».[313] «Впечатляет и денежный эквивалент экспортных поступлений IT-компаний. Если на старте бангалорского чуда в 1990 году Индия получала от продажи программного обеспечения 110 миллионов долларов, то к 1999 году доход от реализации этой продукции за рубежом составил 2,7 миллиарда, в 2000-м уже превысил 4 миллиарда, а к 2005-му достиг 12 миллиардов долларов и продолжает стремительно расти вверх, превысив 12 процентов всего экспорта Индии и 2 процента ВВП. В 2006 году оборот капитала в индийской сфере высоких технологий, где занято более 700 тысяч человек, достиг 18 миллиардов долларов — а весь объем мирового рынка программных продуктов и услуг составляет приблизительно 140–150 миллиардов. При таких темпах роста индийцы уже лет через пять могут превзойти рубеж в 50 миллиардов, и тогда Силиконовая долина из Калифорнии вынуждена будет уступить дорогу молодому и перспективному конкуренту».[314]

«Достигнутые лидерские позиции индийцы пытаются удержать во что бы то ни стало. Страна сотен миллионов бедных и малограмотных людей всячески поощряет культ компьютера: число их в масштабах всей Индии увеличивается каждый год на 40–50 процентов; не менее стремителен рост количества пользователей Интернета. Правительственная программа предусматривает, что к 2008 году на 50 индийцев будет приходиться один персональный компьютер, оборудованный доступом в Интернет».[315]

А «потомки ариев» в благодатных долинах Гиндукуша так и остались примерно на том же уровне, что и племена ариев до переселения в Индию. Новинками техники они вообще не интересуются — по свидетельству побывавшего у них в 2008 г. русского туриста, в их деревнях: «Нет ни электричества, ни водопровода. В новой, мусульманской части деревни электричество есть».[316] Никакого желания к развитию технологий они не испытывают. А зачем? Главные денежные поступления им обеспечивает спонсорская помощь Греции и туристы, которые приезжают со всего света посмотреть на их экзотические обряды — где еще можно увидеть дикость в таком виде? Журналист британской Guardian свою статью о посещении праздника калашей так и назвал — «Это действительно дикость» (That's really wild). Действительно, где еще в 2007 г. можно увидеть вот такое: «мы подошли к расчищенному месту, где большой каменный алтарь был окружен вырезанными деревянными идолами. Воздух был полон душистого дыма от подкинутого в огонь можжевельника. Первая коза была принесена в жертву. Ее глаза еще продолжали мигать, а горло сокращаться. Резчик набрал крови и плеснул ее к алтарю как жертву богам. Затем, одному за другим, он очистил души собравшихся, плеща на лица теплой кровью. Это вызывало восторг»…[317]

Фотографию одного из таких деревянных идолов калашей можно увидеть в блоге побывавшей в 2009 г. у калашей французской путешественницы, которая восхищается «наследниками древней ведической религии» и их «магическими великолепными скульптурами»,[318] которым они приносят жертвы. Судите сами, достойно ли восхищения?

Конечно, идолы радуют душу любителям дикости и языческой экзотики, но каких-либо перспектив у застрявшего таким образом в своем развитии народа в принципе нет.

Я уделил так много вниманию Древней Индии, ее культуре, истории и племенам по той причине, что в понимании «арийской теории» она играет едва ли не основную роль, при этом знакома она широкому читателю плохо, отрывочно и чаще всего по пересказам не самого лучшего качества. Дальше рассказ пойдет более сжато.

Если великая цивилизация Индии представлялась расистами и нацистами порождением древних ариев, чья кровь ныне безвозвратно растворилась среди туземцев и от которых осталась лишь их культура, иным было отношение к цивилизации древнего Ирана (само это название происходит от Эран-вэдж «Авесты», аналогичного Арья-варте «Ригведы», что переводится как «арийский простор») — в ней предполагалось сохранение не только культуры, но и крови древних ариев до наших дней.

Действительно, в титулатуре персидских царей из династии Ахеменидов — Дария I (522–486 гг. до н. э.) и Ксеркса I (486–465 гг. до н. э.) содержится упоминание: «перс, сын перса, ариец, из арийского рода»,[319] а язык надписей этих царей называется в них не иначе как «арийским»,[320] то, казалось бы, все очевидно.

Языческий идол у калашей

Первые идеи об общности германцев и персов-ариев появились еще в начале XIX в., сразу же после изучения языка «Авесты» и «Ригведы». В 1808 г. немецкий ученый Отто Франк, профессор филологии в Бамберге, заявлял в книге под красноречивым названием «Свет с Востока»: «Из одной страны была заселена Земля, и из нее же исходил свет, озаривший… все области мира. Из Ирана шли его лучи в Индию, в Египет, в Грецию, в Германию и во всю Европу».[321] «Немец… ведет свой род с Востока — не так, как все другие нации, т. е. более или менее опосредствованно, но все следы его древней истории, равно как и его… живой язык — все это указывает, что немцы — родные братья не грекам и не римлянам, а персам».[322] И призывал возродить «изначальное государство» (Urstaat) — «персо-германскую державу».[323]

Схожих взглядов придерживались и нацисты. Из публикаций российского историка А. Б. Оришева в 2000-е гг. стало ясно (до этого эта тема оставалась у нас практически неизвестной), насколько активными были их действия в Иране начиная с 1930-х гг.:

«Центральное место в пропаганде германских фашистов в Иране заняли теории об общем арийском происхождении немцев и иранцев».

«Специальным декретом германское правительство освободило иранцев как «чистокровных арийцев» от действия ограничительных положений нюрнбергских расистских законов. Для того, чтобы возвеличить роль Ирана как места рождения арийской расы, в декабре 1934 г. по рекомендации германской дипломатической миссии название государства «Персия» было официально изменено на «Иран», а подданные этого государства стали именоваться «иранцами». В Тегеране здание Национального банка было спроектировано немецким архитектором в неоперсеполисском стиле, а стены железнодорожного вокзала украсили узоры из свастик. Принятие этого знака в качестве символа НСДАП истолковывалось нацистами как признак духовного родства между арийцами севера и «нацией Зороастры», общностью интересов Ирана и Германии. Подтвердить тезис об общем, арийском, происхождении немцев и иранцев должны были санкционированные расовым управлением СС браки германских, чистокровных арийских девушек с видными представителями политической, военной и экономической элиты Ирана».[324]

«Банк Медли Иран» (Государственный банк Ирана), фасад, верх

Упоминание «расового управления СС» здесь не случайно. Историк Алексей Пименов рассказывает о теориях, развиваемых в эсэсовском институте «Ананербе», руководителем которого стал в 1937 г. профессор-санскритолог Вальтер Вюст: «Наиболее важные его выступления вошли в сборник, вышедший в сорок третьем году под характерным заглавием «Индогерманское исповедание» («Indogermanisches Bekenntniss»).

Под пером Вюста индогерманский миф превращается в набор идеологических формулировок, строго выверенных и легко переводимых на язык политики. Задача германистики (Germanenkunde), по его мнению, заключается в том, чтобы воссоздать не только историю индогерманской цивилизации (как это было характерно, к примеру, для Хауэра), но и становление единой индогерманской империи. Начало этого процесса в Европе Вюст относит к временам Карла Великого. Иное дело всемирная история: здесь первый император германцев — только продолжатель древней традиции, восходящей, по меньшей мере, к государству Ахеменидов. Эту мысль, вполне отчетливо выраженную уже некоторыми романтиками, куратор «Аненербе» проецирует и на двадцатый век: захват Реза-шахом власти в Иране он рассматривает как возрождение древнего индогерманского великодержавия».[325]