На первой полосе - Вэл Корбетт

Ее единственной защитой стали огромные черные очки, однако, даже несмотря на это обстоятельство, девушки из гримерной шушукались между собой, что она еще никогда не выглядела так плохо.

На протяжении всех лет, что Катя вела «ТВ-Утро», каждый вечер накануне курьер привозил ей сценарий программы, но сегодня ее роль впервые переменилась, и уже она сама должна была занять место в кресле для гостей студии.

Немного придя в себя, Катя сразу же отправилась в гримерную. Сняв очки, она обратилась к изумленной Бренде:

— Я, наверное, неважно выгляжу — вчера мы немного отпраздновали это событие.

Это была ее первая ложь сегодня.

Катя дала себе слово, что если все обойдется, она навсегда похоронит эту историю в своем сердце и постарается больше никогда не повторять прежней ошибки. Слишком дорога была цена за нее. Кто-то как-то сказал: «Прежде чем поставить перед собой цель, узнай наверняка, что ты хочешь на самом деле».

Она сидела, спокойно откинувшись на спинку стула, пока Бренда колдовала над ее лицом. Мешки под глазами, красные пятна и морщинки были тщательно замазаны тональным кремом, а затем скрыты под толстым слоем пудры. Бренда, безупречно владея искусством макияжа, с помощью почти неуловимых оттенков различных косметических средств умела создать совершенно другое лицо, скрыв по возможности все его недостатки и высветив достоинства. Сухие, потрескавшиеся губы, соприкоснувшись с изумительного оттенка красной помадой, стали подобны бутону розы. Французские глазные капли, помогли скрыть следы бессонницы и придать глазам Кати жизнерадостный блеск. Специальная зубная паста усилила жемчужную белизну и без того превосходных зубов. Волосы, смазанные гелем, хоть и становились от него жирными, вызывали у зрителей ощущение, что это естественный блеск здоровых волос. Визажистам, которым доставлялась из Парижа лучшая французская косметика, не приходилось беспокоиться за ее качество — ведь от них во многом зависело то, какими увидят героев передач зрители. Создать сказку на экране — это целое искусство, и на его алтарь положен труд очень многих людей.

Катя, красивая от природы, все же была благодарна Бренде за то чудо, которое та совершала с ней каждый день в зеркальном храме своей гримерной.

Она осмотрела студию и, пока Стив и Лайза занимались подготовкой, в молчании встала за камерами, ожидая сигнала к выходу.

Каждое рабочее утро Катя, чувствующая себя в студии как дома, в качестве ведущей ровно в 5.55 занимала место в центре, где на нее были направлены камеры и прожекторы. Проводя в студии по нескольку часов в день, пять дней в неделю, она чувствовала себя здесь очень уверенно и уютно — это была ее берлога, ее логово. Но в это утро не она была ведущей, и помощник режиссера посадил ее в кресло для гостей.

Она расположилась очень неудачно, устроившись с невыгодной для себя стороны. Постоянно работая перед камерой, она знала, что очень многое зависит от того, где ты сидишь, потому что у каждого человека лицо асимметрично, и выглядит оно лучше или хуже в зависимости от того, с какой стороны его показать. Если бы все шло своим чередом, ее профессиональный опыт заставил бы ее пересесть так, чтобы ее лицо предстало зрителям в наивыгодном свете. Но сегодня Катю занимали другие мысли.

Она просидела так ровно минуту, когда режиссер, наблюдавший за ней с балкона наверху, заметил:

— Лайза что-то слишком отвлекает сегодня моего помощника. Как получилось, что он посадил Катю так неудачно? Господи, да она сегодня выглядит просто дерьмово.

— Бренда уже предупредила меня, что Катя плохо себя чувствует после вчерашней вечеринки, — отозвалась операторша на пульте.

— Передвиньте кресло в другое место.

Катя в каком-то в полусне наблюдала за происходящим.

— Все-таки она выглядит неважно.

— Да, я уже говорила, что место, где сидят гости программы, всегда освещено очень неудачно, — поддержала разговор подошедшая Бренда. Она была прекрасно осведомлена, что с помощью освещения можно добиться того, что красавица будет казаться уродиной и наоборот.

— Вы что же думаете, ваша драгоценная Катя каждое утро так уж классно выглядит? — пробормотала операторша себе под нос.

— Во время рекламной паузы направьте на нее еще несколько блондинов и рыжих, — сказал режиссер. Так на жаргоне телевизионщиков назывались различные типы прожекторов.

Катя по-прежнему находилась в плену своих грустных мыслей и никак не могла ни на чем сосредоточиться. Вся обстановка и звуки вокруг нее были ей настолько привычны, что не достигали сознания. Она находилась в своей среде, но сегодня как бы на время из этой среды выпала. Ее сильно тревожила сверкнувшая вспышка фотокамеры на Роланд-Мьюс и те последствия, которые могли быть ужасны. Сообщения об аварии, в которую попала машина министра, повторялись всю ночь. Рефреном в них звучала фраза: «Состояние тяжелое, но не безнадежное». Катя не пропустила ни одного сообщения.

Рекламный блок закончился. В ярко освещенной студии «TB-Утро» Стив продолжал вести программу, считывая подсказки, появлявшиеся на мониторе телесуфлера: «Сегодня в нашей программе. Выпуски новостей. Что делать с подростком, если он принимает наркотики? Затем ботаник Дэвид Беллами расскажет вам о тропических растениях, которые вы можете вырастить в своем саду. И, конечно, мы встретимся с нашей обладательницей премии БАФТА, Катей Крофт. Оставайтесь с нами…»

— Катя, дорогая, прими мои поздравления, — прошептала Лайза. — Мы все так рады за тебя.

— Спасибо. Только непривычно находиться в студии без своего наушника. — Кате нужно было просидеть здесь еще не меньше часа. Она повернулась к Стиву:

— Что нового известно об аварии, в которую попала машина Томаса?

— Да ты ведь была на банкете вчера вечером и сама все слышала! Подожди, я спрошу на галерке. — Стив сделал знак перед камерой, показывая на наушник. — Какие новости о несчастном случае с Томасом? — спросил он прямо в камеру. — Была заложена бомба? — Он слушал, в то время как Катя внимательно смотрела на его лицо, словно пытаясь на нем прочесть то, что ему говорили с галерки. — Вы еще не знаете? Будет проводиться расследование? Хорошо, спасибо.

Кате хотелось знать больше, и она открыла рот, чтобы задать вопрос, но оба ведущих приложили палец к губам, требуя тишины. Они показали наверх, откуда редактор кратко сообщил им, что в программе произойдут изменения. Катя вспомнила, как много раз она сама, получая уточнения, так же просила гостей соблюдать тишину. Теперь она поняла, насколько это выглядело невежливо и нетактично: исключать человека — если у него нет наушника — из разговора. Это было ей уроком на будущее.

Она встала и вышла из студии, твердо решив позвонить в больницу. Она не могла поехать на Роланд-Мьюс, но обязательно должна найти возможность позвонить. Если все будет нормально, это не займет больше десяти минут.

До окончания рекламной паузы осталось пять секунд, когда она вернулась. Поправляя галстук, Стив улыбнулся Кате.

— Представляешь, Беллами опаздывает. Он с легкостью пробирается через свои джунгли, а вот автомобильные пробки ему наверняка не по силам. Так что нам придется поработать подольше, ладно?

Стив не понял, почему Катя изменилась в лице. Он подумал про себя: «Хмм, интересно, с кем она провела эту ночь? Она уже сто лет не говорила, что у нее есть парень. Должно быть, опять какой-нибудь новый. Интересно, кто он?»

Катя не могла сосредоточиться на беседе. Все здесь казалось ей таким ничтожным, по сравнению с тем, что ее действительно занимало. Этот проклятый фотограф. На снимке ее лицо наверняка будет хорошо видно. Обычно, когда у нее бывали серьезные проблемы, она обращалась к Джоанне и Лиз, но сейчас она не могла их в это втягивать. Господи, вот попала в переделку!

Лиз, наблюдавшая за Катей по телевизору, подумала, что та держится перед камерой так, будто у нее нет никаких проблем. Что бы там ни произошло прошлой ночью на церемонии награждения — возможно, даже поссорилась со своим загадочным любовником, — на экране она просто прелесть.

Комната Лиз была погружена в полную темноту. Три года назад, когда она только переехала в этот домик — оказавшийся, кстати, рядом с домом Джоанны и Джорджа, — то, кроме докучавших ей звонков корреспондентов газеты со всего мира и в любое время суток, ей мешал еще и свет с улицы. Заснуть было совершенно невозможно, и Джоанна предложила ей в дополнение к занавескам повесить еще темные шторы. Так проблема решалась хотя бы вполовину.

Лиз проводила не так уж много времени в этой квартире с двумя спальнями, и самым обжитым местом была кухня, отделанная дубом, где она питалась в основном индийскими и китайскими блюдами, приносимыми по заказу, и где находились телевизор, факс и два телефона.