История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

После того, как представитель «Американского Комитета» в Европе оказал на русские группы финансовое давление, НТС отказался участвовать в дальнейших заседаниях. В октябре 1952 г. было создано новое объединение под названием «Координационный Центр Антибольшевистской Борьбы» (КЦАБ) с центром в Мюнхене под председательством Мельгунова. КЦАБ получал в свое распоряжение созданную американцами радиостанцию «Освобождение» и основанный в Мюнхене Институт изучения СССР.

В 1952 г. в переговоры включилось ЦОПЭ – Центральное объединение послевоенных эмигрантов, то есть перебежчиков из Советской армии. Еще в 1946 г. их, опросив, возвращали в СССР на суд за «измену родине», теперь же стали финансировать. В послевоенные годы из Группы советских войск в Германии бежало около 13 000 человек. ЦОПЭ создал в 1950 г. автор книги «Берлинский Кремль» Георгий Климов на американские средства. Организация проявила с самого начала активную деятельность, издала ряд ценных книг и выпускала общественно-литературный сборник «Мосты». Но после прекращения американских субсидий ЦОПЭ добровольно самоликвидировалось в 1960 г.

В США существенную политическую роль играли преподававшие на кафедрах русской истории М.М. Карпович (Гарвард) и Г.В. Вернадский (Йель), позже Н.В. Рязановский (Калифорнийский университет), создавшие школу россиеведения, переросшую в советологию. Некоторое политическое влияние при Госдепартаменте имели и меньшевики, издававшие в Нью-Йорке до 1965 г. «Социалистический вестник» и причастные к американскому либерально-антикоммунистическому журналу New Leader.

Переговоры о едином антибольшевицком фронте народов России не привели ни к какому положительному результату. Соединенные Штаты убедились, что российское антикоммунистическое движение создать невозможно – все партии и союзы находятся друг с другом в постоянном конфликте. Американские чиновники, ответственные за этот проект, разводили руками – Какие странные эти русские – каждый в отдельности – умный, смелый, всё понимающий человек, а все вместе – скандал и ничто. Сами русские эмигранты тоже переживали неудачу всех попыток объединения. – «Где три русских соберутся – там четыре партии» – горько шутили они. Американцы первоначально думали создать русскую эмигрантскую радиостанцию – мощное средство воздействия на «подсоветскую» Россию, организовать большое книгоиздательство, поддержать периодические издания. Никогда раньше ни одно зарубежное правительство не готово было так поддерживать русскую эмиграцию, как США, видевшие в русских антикоммунистов своих союзников в холодной войне. Раньше о таком можно было только мечтать…

Но, убедившись в том, что в русской эмигрантской среде все ведут войну со всеми, американцы отказались искать эмигрантского хозяина радиопередач и прямо подчинили радио «Освобождение» (позже «Свобода») одноименному Американскому комитету. Станция вышла в эфир в дни смерти Сталина. Ее передачи были главным образом посвящены внутрисоветским делам, в них была и сатира на советских вождей, и много критики советских порядков. Под одной крышей с большой русской редакцией работало несколько небольших, ведавших передачами на других языках СССР.

Еще до создания радио «Освобождение», в самом начале холодной войны, чтобы парировать одностороннюю информацию, подававшуюся населению за «железным занавесом», и объяснять американскую политику, США начали 17 февраля 1947 г. передачи «Голоса Америки» на русском языке, посвященные главным образом международным отношениям и жизни в США. В июне 1950 г. вышло в эфир радио «Свободная Европа», вещавшее на языках Восточной Европы. В октябре начались русскоязычные передачи Радио Канада, а в 1951 г. в Мюнхене открылась европейская редакция «Голоса Америки», откликавшаяся, прежде всего, на события в СССР. Ее передачи, как и начатое ранее вещание британской корпорации Би-би-си приобрели в Советском Союзе широкий круг слушателей. В 1963 г. начала вещать на русском языке из Кёльна и «Немецкая волна».

Политическое руководство всеми этими передачами было в руках западных чиновников, но тексты писали и дикторами были уроженцы соответствующих стран, находившие свой подход к слушателю. Возможно, что несколько сот русских эмигрантов, прошедших за 40 лет через штат западных «голосов», сделали больше для изменения политического строя в СССР, чем вся разноголосица послевоенных русских союзов, партий и движений. В «голосах» работали люди с разными биографиями: белые эмигранты 1920-х гг. и их дети, советские перебежчики 1930-х гг. и послевоенных лет, власовцы и члены НТС, известные литераторы и журналисты, и те, кто создал себе имя уже на радио.

Как государственные радиостанции, «голоса» были связаны государственной политикой и дипломатическим этикетом. Они не могли призывать, скажем, к свержению сталинского строя. Именно поэтому по мере обострения холодной войны зрела мысль, что надо создать независимую от правительств радиостанцию, выражающую точку зрения российской эмиграции. Однако здесь союзников постигла неудача.

Работа на радио представляла собой одно крыло политической деятельности послевоенной эмиграции. Другое – представляла работа НТС, прямо призывавшего к свержению советской власти. Поскольку революция немыслима без активного или хотя бы пассивного участия армии, то уже в 1948 г., когда масса беженцев думала только об отъезде за океан, подальше от Советской армии, НТС направил своих людей в Берлин, для контактов с этой армией. Чтобы снять сомнения в том, возможна ли вообще в СССР революция, член совета НТС Владимир Поремский выдвинул «молекулярную теорию» революции в тоталитарных условиях. Теория эта предполагала создание множества малых групп (по 2–3 человека), между собою не связанных, но дающих о себе знать, рисуя символы НТС и лозунги на стенах, и получающих указания от находящегося за рубежом центра по радио и в листовках. Следуя этой схеме, НТС в 1950 г. расширил свои типографские мощности и наладил передачу литературы через советских моряков в западных портах. Молекулярная теория предусматривала и «каркас» организации – опорные точки из членов НТС, с Запада, ведущих по радио двустороннюю связь с центром.

Как справедливо утверждал Поремский, молчаливое недовольство сталинским режимом было никем не отрицаемой реальностью. Не теряя времени, НТС приступил к отстройке собственных каналов связи. Напечатанная на Западе литература закладывалась в ящики с товарами, идущими в страну; сбрасывалась в непромокаемых обертках в реки, текущие через границу. С начала пятидесятых годов миллионы листовок и легких брошюр забрасывались в СССР при помощи больших воздушных шаров дальнего действия, изготовляемых специальной «бригадой» НТС. Имея более 20 метров в диаметре, эти шары поднимали до 90 килограммов полезного груза и пересекали огромные расстояния. Специальный сбрасыватель, тоже самодельный, обеспечивал разброску литературы каждые 400–500 километров на пути полета. Получателям рекомендовалось создавать не связанные между собой миниатюрные группы и слушать передачи «Свободной России».

НТС наладил в 1951 г. собственное радиовещание, которое началось с любительского передатчика на частоте военных раций. С годами оно значительно усовершенствовалось и усилилось. Позывные «Радио Свободная Россия» – музыкальная фраза из Пятой симфонии Чайковского звучали в эфире до 1976 г. Несколько лет станция, смонтированная на старом грузовике, колесила по европейским лесам, каждый день меняя месторасположение. Ежедневно, зимой и летом, по пояс в снегу и под проливным дождем забрасывали «радисты» антенну на деревья повыше и пускались в десятичасовую дуэль с десятками «глушилок». В 15–20 километрах, в другой машине сидел «наблюдатель» и на катодном экране следил за тем, как «глушилка» искала в эфире передатчик НТС. Вот сейчас сядет на волну! «Пять вправо!» или «Три влево» – передавал наблюдатель по радиотелефону, и «Свободная Россия» уходила в сторону, выигрывая три-четыре минуты незаглушенного вещания.

Усиливая свою мощность, радиостанция перестала быть передвижной. Высокие «направленные» антенны концентрировали волны на восток, до Урала. Одновременно слегка сокращенные передачи транслировались также мощными тайванскими и южнокорейскими радиостанциями. Выявить слушателей таких радиопередач было для КГБ очень сложно, т. к. число радиоаппаратов, оборудованных для приёма коротковолновых передач, было в СССР велико.

Пока закрыты архивы КГБ этого периода, трудно сказать, каких успехов добился Союз в России, но знали о его деятельности очень многие и благодаря его собственным действиям и из-за того, что в советской прессе регулярно помещались статьи о «самой злобной эмигрантской организации». В самой же эмиграции молодежь в послевоенное первое десятилетие с энтузиазмом вступала в Союз или становилась его «друзьями», так как Союз предлагал живую работу, доступную каждому в борьбе за Россию – от работы в закрытом секторе, до контактов с советскими людьми, приезжающими на Запад.