Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - Aris me

Что знают? Гермиона так и не могла сформулировать.

Чтобы не ходить на работу, она взяла свой первый в жизни отпуск, а когда приходила к Лонгботтому, то старательно пыталась избегать Драко в коридорах Министерства. Ей казалось, что он постоянно наблюдал со стороны и ждал, когда сама приползёт. Просто давал ей время.

Один раз она даже встретилась с ним в большом зале, оба пересеклись взглядами, и от этого её душу вспороли, словно свежевыловленного тунца. Кишками наружу. Гермиона смотрела на его губы и буквально физически ощущала запах его мятной пасты и цитрусового шампуня. Она видела, как он тянется за ручкой, как его рубашка слегка натягивается и обнажается небольшая полоска кожи на запястьях. И по её телу шли ровным маршем мурашки. Её пальцы всё ещё помнили, какова его кожа на ощупь. С маленькими светлыми волосками, которые росли плотно, но их совсем не было заметно из-за цвета. И ей хотелось вновь его коснуться. Подышать им.

Потому что, как бы она ни пыталась убедить себя, что всё кончено, глубоко внутри себя желала закрыть глаза и оказаться рядом с ними. Не думать ни о чем. Чтобы они перестали быть теми, кем являлись, а стали просто самими собой хоть на один час. Казалось, будто часа счастья хватило бы, чтобы набраться сил и двигаться дальше. Но она боялась, что стоит заговорить с одним из них, и весь запал решительности улетучится.

Как жить рядом с людьми, которые каждый день врали? Они вдвоём врали, водили за нос и наверняка посмеивались за её спиной. Поэтому Гермиона старательно избегала обоих и плелась, послушно подставляясь под тычки судьбы.

Из подсмотренной таблицы по планам на лето вдруг выяснилось, что её экзамены перенесли, лишив возможности сдать на повышение категории. Её рабочий стол внезапно передвинули в менее многолюдный кабинет, а в соседках оказались лишь старушки-архивариусы. И почему-то в этом виднелась рука Малфоя. А может, просто у неё начиналась паранойя.

Хотя всё равно ни малейшего желания вновь возвращаться и заниматься пустым перекладыванием бумаг у неё не было. Она, как одержимая, сосредоточилась только на одной мысли. Начать всё сначала. Старший наставник Невилла занимался подготовкой программы по защите свидетелей. А значит, её ждала новая жизнь.

Иногда она ловила себя на том, что видит силуэт Теодора на другом конце улицы, но это всегда было ощущение на грани. Боковым зрением. Краем глаза. Иногда, когда сидела на подоконнике с открытым окном, даже казалось, что чувствует запах его ментоловых сигарет. Но никогда не видела его напрямую. И всё же Гермиона знала, что они за ней следили. В этом сомнений не возникало: на пороге дома Невилла иногда из ниоткуда появлялись полевые цветы, сладости и какие-то мелкие записки, которые она выкидывала, не читая. Единственное, что позволила себе забрать из подарков, — это зелье, которое могло бы восстановить память её родителям.

Она несколько дней подряд приходила в их клинику и не могла решиться на этот самый главный шаг. Папа получил какой-то очень важный диплом, и тот теперь красовался в огромной позолоченной рамке прямо по центру стены. Дело родителей процветало, они выкупили всё здание и теперь во втором крыле шёл капитальный ремонт для новых кабинетов. У мамы родился здоровый мальчик, которого назвали Марком. Они столкнулись в коридоре клиники, и Гермиона даже позволила себе улыбнуться малышу. Беззубый, но уже кудрявый. Братик. Мама сидела в приёмной и читала ему детскую книжку с яркими картинкам, ожидая, по всей видимости, когда папа закончит работу. Они казались такими умиротворёнными и спокойными. Мальчик довольно лепетал и что-то гулил. Размеренно тикали часы. Яркое солнце освещало чистый, уютный холл с зелёными папоротниками в горшках, и у Гермионы возникло ощущение, что она здесь лишняя. Как призрак, пришедший тревожить живых. Это было бы очень жестоко — вернуть им память и снова исчезнуть. Эгоистично. Они здоровы, они счастливы, у них своя жизнь без неё.

Зелье спряталось на дне сумки, на когда-нибудь никогда. Собственных вещей почти не накопилось, лишь немного денег с опустошённого и закрытого навсегда счёта. Она завершила все дела и даже провела один день в Норе, мысленно прощаясь со всеми. Улыбалась, шутила и смеялась над историями семейства Уизли.

Но при этом Гермиона действовала как голем, как физическая оболочка. У неё не было больше страха, не было панически учащённого пульса или дрожащих рук. Пустое, холодное, ледяное спокойствие. Она теперь точно знала, что должна сделать. Исчезнуть.

Драко не отпустил бы её просто так. С его талантами он всегда мог найти её и узнать, куда она переехала. Вернёт, не отпустит. От Теодора тоже стоило ожидать чего угодно. Скорее, он был даже более непредсказуем, чем Малфой. При этом ей не хотелось верить, что он действительно опасен, и в глубине души теплилась надежда, что произошедшее с её квартирой — это несчастный случай. Ей требовалось убедиться. А может, и увидеть его ещё разок. Как глотнуть воздуха перед прыжком в воду.

Поэтому в тот день, когда всё было готово, Гермиона Грейнджер аппарировала в их квартирку на окраине магловской части города. Постыдно родную, но быстро отмела это чувство. Главное — не впадать в эмоции. Просто зайти, спросить и уйти. Она выяснила через Невилла расписание Малфоя, поэтому точно знала, что его дома нет. Осторожно поднялась по трухлявым ступенькам на второй этаж с исписанными стенами. Долго не решалась открыть дверь.

Тео лежал на диване и играл с Снежком. В квартире уютно пахло пиццей с базиликом, привычно валялись коробки, бумаги и тарелки. Видимо, Грег всё же уехал, раз бардак больше никто не разгребал. Кот действительно подрос и теперь казался размером с маленькую болонку. Он топтал грудь Теодора мягкими, пушистыми лапами и мурчал, тёрся мордой о его лицо и жмурил жёлтые глаза. Эти двое явно поладили. Промелькнула слабая мысль-надежда, что животные же чувствуют плохих людей, а значит, всё не так, как она себе надумала.

— Тебя освободили от ссылки? — Гермиона постаралась, чтобы её голос звучал ровно и спокойно, как если бы говорила с чужим человеком. Стоило держаться холодно и отстранённо, чтобы не сорваться.

— Ага, — Теодор обернулся и встретился с ней взглядом, ничуть не удивившись её приходу.

Зелёные, как весенняя трава, глаза, мелкие веснушки на носу и неожиданно тёплая улыбка. Она растерялась. Тео мог ничего не говорить и уже обезоруживал.

— Почему ты не переехал в свой мэнор? — Гермиона потеребила часы портключ на запястье. Первоначально ей хотелось вернуть подарок, чтобы расставить все точки над «i». Но она не смогла заставить себя даже расстегнуть ремешок.

Теодор внимательно за ней наблюдал, лениво поглаживая кота.

— Мне нравится эта квартира, мне нравится ходить на работу в дом престарелых, — его игривый взгляд скользнул с часов на руке выше и замер на её губах, словно ему хотелось прижаться поцелуем, но через пару мгновений он безразлично пожал плечами и отвернулся. — Почему я что-то должен менять, если всем хорошо как есть? Зачем убегать?

Ей хотелось, чтобы он встал с дивана, обнял и сказал, что всё это не более чем глупое недоразумение. Но он не двинулся с места, лишь вновь равнодушно развернулся к коту и погладил его против шерсти. Возникло ощущение, что с ней играли, как со Снежком. Казалось, с его губ вот-вот сорвётся «Струсила, Грейнджер?»

Гермиона прошла в глубь квартиры и села на журнальный столик напротив него. Под юбкой в набедренной кобуре покоилась её волшебная палочка, и это придавало уверенности. Хотя сложно было представить магическую дуэль между ней и Теодором. Он бы победил.

— Зачем ты сжёг квартиру? — она не собиралась давать ему шанс взять контроль над разговором.

Теодор не удивился, не поднял на неё взгляд, а запустил пальцы в пасть коту, побуждая его попытаться цапнуть.

— Так проще и быстрее, — кот всё же прикусил его, и тот с лёгким смехом отдёрнул руку. — Всё же неплохо в итоге получилось.

Вёл себя как ребёнок.