Терновая цепь - Кассандра Клэр

видны только два розовых кулачка, двигавшихся в такт пению. Алистер вполголоса напевал персидскую мелодию, которую Корделия почти позабыла: «Ты – луна, сияющая в небе, а я – звезда, что вращается вокруг тебя».

Эту самую песню отец пел им, когда они были совсем маленькими. И Корделия подумала: да, жизнь тоже идет по кругу, все повторяется, но кто бы мог подумать, что круг замкнется именно таким образом?

– Пирожные «Бейквелл», – сказал Джесс. – Бриджет сегодня в ударе.

Они распаковывали корзину размером с Букингемский дворец и выкладывали содержимое на одеяло в сине-белую клетку, которое Люси расстелила в тени отцветавших каштанов.

Бриджет действительно была в ударе. Каждый раз, когда Люси уже думала, что корзина наверняка пуста, Джесс извлекал очередное угощение: сэндвичи с ветчиной, холодного цыпленка под майонезом, мясной пирог, землянику, пирожные «Бейквелл» и слоеные булочки с изюмом, сыр и виноград, лимонад и имбирное пиво. Оправившись после увечья, полученного в сражении у Вестминстерского аббатства, служанка целые дни проводила на кухне. Ее переполняла энергия. Седые пряди исчезли. Уилл как-то заметил, что она теперь не стареет, как все, а, наоборот, молодеет с каждым днем. И пела она теперь чаще, причем песни стали более кровожадными.

– Я припрячу несколько штук, иначе Томас все съест, – сказал Джесс и положил миндальные пирожные обратно в корзину. При этом его рукав сдвинулся, стала видна большая черная Метка на правой руке. Домашний очаг. Эта была очень редкая Метка, она носила не практическое, а символическое значение, подобно рунам горя и счастья.

Он получил ее в тот день, когда вернулся из Идриса после испытания Мечом Смерти. Большинство членов Конклава убедились в невиновности Уилла и Тессы после допроса и, конечно же, после смерти Велиала. Однако вопрос личности Джесса и роли Люси в его воскрешении оставался открытым. Конклав желал говорить с ними обоими, но Джесс твердо стоял на своем: он не хотел, чтобы Люси допрашивали с помощью Меча, предпочитая не втягивать ее в это дело. Джесс хотел, чтобы все знали, что он сын Татьяны и что из-за матери находился буквально между жизнью и смертью до тех пор, пока Люси не вернула его в мир живых. Хотел убедить всех, что Люси неповинна в занятиях некромантией. Сам он больше не желал притворяться Джереми Блэкторном. И настаивал на том, чтобы все знали, кто он такой. Он был готов отвечать за последствия. В конце концов, говорил Джесс, на допросе должно было выясниться, что он упорно сопротивлялся Велиалу и никогда не сотрудничал ни с ним, ни с каким-либо другим демоном.

Люси знала, что юноша надеялся также обелить Грейс. Уважая его волю, она осталась в Лондоне, два дня рвала на себе волосы и писала новеллу под названием «Героический Принц Джетро побеждает злонамеренный Совет Тьмы». Люси не знала, что именно произошло в Идрисе, но у нее были основания считать, что желание Джесса исполнилось.

Он вернулся из Идриса свободным, с него и с Люси были сняты все обвинения. Теперь он официально носил имя Джесса Блэкторна, и это придало ему решимости стать частью Анклава, высоко держать голову среди этих людей – в конце концов, многие из них видели, что он храбро сражался у аббатства, знали, что он помогал победить Велиала. Джесс патрулировал улицы, присутствовал на совещаниях, сопровождал Люси на церемонию парабатаев. Руну Домашнего очага, которая была постоянной, нанес ему Уилл. Джесс также получил стило, некогда принадлежавшее отцу Уилла (как и все остальные стила, оно было модифицировано таким образом, чтобы с его помощью можно было писать огненные сообщения). Руна и стило были дарами, думала Люси, – символом того, что Джесс теперь мог считать Институт своим домом. И еще она надеялась, что это было неким обещанием со стороны отца.

– Как ты можешь смеяться над аппетитом Томаса, если ты сам постоянно голоден? – фыркнула Люси.

– Я все утро провел в зале для тренировок… – негодующим тоном начал Джесс, но замолчал и прищурился. – Люс, что с тобой?

– Смотри, вон там. На скамейке, – прошептала она, не глядя на него.

Неподалеку от каменной статуи мальчика с дельфином, у невысокой ограды, стояли скамьи. На одной из них сидел Малкольм Фейд в кремовом льняном костюме и соломенной шляпе, надвинутой на глаза. Несмотря на шляпу, Люси чувствовала, что он сверлит ее взглядом.

У девушки упало сердце. Она не видела Малкольма после того рождественского приема в Институте; ей казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

Чародей поманил ее пальцем.

Некоторое время Люси сидела молча.

– Я должна пойти и поговорить с ним.

Джесс нахмурился.

– Мне это не нравится. Я пойду с тобой.

Люси хотелось, чтобы Джесс сопровождал ее. Она не видела верхней части лица Малкольма, но ощущала на себе его пристальный взгляд, и он отчего-то казался ей враждебным. Но девушка знала, что должна идти одна, потому что связала себя обещанием, данным Малкольму. Обещанием, которого так и не выполнила.

Она быстро огляделась и убедилась в том, что друзья не заметили чародея. Мэтью лежал на траве и загорал; Томас и Алистер играли с Оскаром; Джеймс и Корделия видели только друг друга, а Анна и Ари были заняты каким-то разговором у самого берега.

– Все будет в порядке – ты будешь видеть меня отсюда. Если ты мне понадобишься, я дам знать, – сказала Люси и, поцеловав Джесса в макушку, поднялась на ноги. Он все еще хмурился, пока она шла по траве к Малкольму.

Приблизившись к Верховному Магу Лондона, Люси заметила, как сильно он изменился. Малкольм всегда тщательно следил за своей внешностью, носил костюмы, сшитые на заказ по последней моде. Сейчас он явно опустился, выглядел неряшливо. На рукавах его льняного пиджака Люси заметила несколько дыр, а к подошвам ботинок прилипло сено и какие-то растоптанные цветы.

Она неуверенно села на скамью – не рядом с Малкольмом, но и не настолько далеко, чтобы оскорбить его. Сложив руки на коленях, посмотрела в сторону парка. Она видела друзей, сидевших на пестрых одеялах; Оскар, как золотистая молния, носился туда-сюда. Джесс внимательно наблюдал за ней.

– Чудесный день, не правда ли, – произнес Малкольм равнодушно. – Когда я покидал Лондон, земля была покрыта снегом.

– Действительно, – осторожно ответила Люси. – Где вы были, Малкольм? Я думала, что увижу вас после сражения у Вестминстерского аббатства.

Он ничего не сказал, и девушка продолжала:

– В конце концов, вы отсутствовали целых шесть месяцев, и…

Эти слова, казалось, удивили его.

– Шесть месяцев, вы говорите? Я был в зеленой стране фэйри. Для меня прошло несколько