Белые пешки - Екатерина Звонцова

не зная зачем. Там лежала открытая тетрадь. Белая королева посмотрела на первые строчки и с трепетом поняла, что падает в них, да, падает, как, похоже, падал в человеческие вещи хозяин бара «Бараний клык». Ей почти стало страшно, у нее вспотели ладони, но тут кто-то снизу потянул ее за белый плащ с кровавым подбоем и спросил: «Тетенька… а вы кто?» Белая королева обернулась. Малышка с длинными белыми хвостиками стояла рядом в ночной рубашке и, несомненно, видела гостью, хотя вообще-то ее не видел никто. «Я часть твоей судьбы. – Что еще могла сказать Белая королева? – Возьми подарок». Девочка доверчиво взяла белую фигурку. Белая королева занесла косу.

У нее оставался последний, последний, последний, к кому она совсем не хотела лететь. Она сама ругала других себе подобных за любимчиков, что вообще может быть отвратительнее любимчиков у таких созданий? Но факт оставался фактом: Белая королева завела любимчика среди людей, не фаворита, а именно так – любимчика, и именно поэтому теперь она летела неровно, словно падая в воздушные ямы, вдоль серебристой железнодорожной колеи. Под ней стелились реки. Ползли сияющие гусеницы поездов. Она не хотела, чтобы путь кончался.

Белая королева прилетела и постучала в старый викторианский дом. Белой королеве открыл юноша, но не тот, которого она ждала, не светлоглазый джедай, а черноволосый, остроносый демон с розовым зонтом под мышкой. Он, конечно же, увидел ее взгляд. И, конечно же, улыбнулся так, будто знал все, что она чувствовала.

– Нет, Наташа. Так не будет. Ему ты глаза не завяжешь.

Он схватил Белую королеву за руку, втянул в дом и захлопнул дверь.

* * *

«Привет, Макс».

«Мне так страшно, Макс!»

«Я ненавижу тебя, Макс!»

«Макс!»

«Макс!!!»

Все это витало вокруг и звенело в ушах. Я мотал головой в тщетных попытках это вытряхнуть, будто рой цветных бабочек, а-а-а-а! Игнес-фатуи мерцали лиловым так истерично, будто собирались вовсе разлететься.

– Им плохо. Я чувствую! Я не… не должен тут быть!

Я ничего не отвечал Максу. Я видел: уже давно в обугленном небе нет привычных вспышек душ. Стало холодно, это чувствовалось миллионами мурашек и ломотой костей. Лед сковал даже пламя в Расщелине, далеко внизу. При мне оно ни разу еще не замерзало.

Гонни смотрела вдаль, на Город Мертвецов. Я приблизился и крепко взял ее за руку.

– Ненавижу эту белобрысую дрянь. – Голос дрожал. Она говорила о Наташе, это я понял сразу. Но мне пришлось ответить то, что Гонни вряд ли хотела услышать:

– Белая гвардия делает то, что велит Лорд. Ничего более.

– Руби. – Она дернулась. – Так не должно быть! Даже мой босс, он…

Я и сам знал. В Мироздании все повязаны, а мы еще и эмпаты. Мне очень не нравились эмоции, которые испытывало существо, именуемое десятками самых страшных имен. Он не был в ярости, нет. Зло вообще вопреки стереотипам редко злится. Куда чаще оно подобно льду и, может, поэтому редко ошибается в расчетах. Но босс Гонни… нет, он не был спокоен. Гнев пылал в нем. Даже если его расчеты и оправдались.

– Эй, вы! – закричал Макс. – Отпустите меня, мои друзья в беде!

Он стоял у плоского камня и смотрел на призрачный образ той шахматной доски. Фигуры не до конца выстроились, кого-то не хватало. И все же стоящих на клетках можно было легко узнать. Мы приблизились. Макс перевел умоляющий взгляд с меня на Гонни:

– Слушай. Я не говорил, но ты на девушку мою очень похожа. Светленькая… красивая. Добрая. Отпусти, а? Пожалуйста! Она умереть может! Я не знаю, как, но…

У Гонерильи задрожали губы, и я видел это впервые с нашей встречи. Ну же, детка, уступи. Уступи, ведь слуги Лорда вроде меня не могут такого позволить. С тебя будет спросу меньше. Ну же, Гонни. Ну. Пусть этот идиот хотя бы идет и умирает с ними. Пусть он неопределившийся балбес. Пусть вряд ли просто так не стал пешкой, а оказался здесь. Тем более если Хаос скоро рванет, то разницы уже не будет.

Она упрямо сжала кулаки и мотнула головой, а потом сказала:

– Это ты ее такой сделал. А значит, вряд ли ты смог бы ее спасти.

Партия «Армагеддон»[30]

Дебют

Асфальт был весь в черно-белых клетках, но половину квадратной площадки между вокзальными корпусами все еще скрывала тень. На освещенной части выстроились четырнадцать фигур: пешки, два слона, два коня и две ладьи. Не хватало короля и королевы.

Ближе всех стоял Иван Рыков, ладья на королевском фланге. Руки он прятал в карманах, лицо – за воротом пальто. Упрямо склонил голову, противясь невидимому ветру. Взгляд опустел. Казалось, Рыков никого не узнаёт, не узнаёт себя, вообще не понимает, где оказался. Реальность дрожала. И чем дольше Дэн вглядывался, тем яснее видел кого-то другого – в кителе, еще выше, заросшего всклокоченной бородой. Сверкали лишь глаза – льдистые и тоскливые.

– Где я? – кому задавать вопрос, как не прокурорскому следователю, что бы за этим следователем ни скрывалось, кому, если в памяти осталось одно: как домой вломился незнакомый лохматый тип с розовым зонтом, а за ним – перепуганная Наташа, как эти двое ругались до хрипоты, а потом просто схватили Дэна за руки и… провалились сюда? На задний двор Белорусского вокзала.

Рыков не ответил. Только сейчас Дэн увидел широкие черные цепи поперек его груди. Что-то похожее было и у других: у кого кандалы, у кого колодки.

Дэн перевел взгляд, и в горле мгновенно пересохло: через клетку, на месте слона, замер Учитель. Стоял, скрестив на груди руки, понурившись, продрогнув и борясь со сном. Но точно почувствовав взгляд, он повернулся прямо к Дэну, попытался растереть скованные руки.

– Здравствуйте, – прохрипел тот. – Я вернулся. Я пришел. Я…

В глазах не отразилось ни упрека, ни понимания – они глядели сквозь. Учитель упрямо вскинул подбородок и превратился в другого человека, смуглого, кудрявого, одетого в старинную парчу – великолепно синюю и расшитую зигзагами черненого серебра. Он был очень красив, но на месте глаз зияли провалы. Алые капли бежали по скулам и подбородку, падая на рубашку.

– Что происходит? Зиновий?..

Дэн обернулся. Бармен, каким-то образом оказавшийся рядом, молчал. Он тоже глядел на доску, но без удивления – будто тут собрались пьяные завсегдатаи его бара, чтобы поиграть в какую-то изощренную игру.

– Они же умерли! – Дэн шагнул к нему. – Ты видишь? Что все они…

– Займи свое место, – тихо приказал Зиновий.

На лице, которое казалось сейчас еще