Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

никогда не вызывали желания отвечать. И попробуй тут отказаться, вон их сколько. Да и чего тут, свои всё-таки, всё поймут.

– Пусть, как горел, расскажет, – сказал кто-то.

И тут началось:

– По фигу, все горим одинаково.

– У меня не дотронься, а ему щекотно. А говоришь: «одинаково».

– Так он когда горел, а ты только встал.

– Ни хрена, а всё равно…

– Заткнись. У Слайдеров тоже не болело.

– А ты щупал?

– Так пастухи же, ты чем думаешь, посади тебя в седло…

– Вы заткнётесь?! – рявкнул Крис.

– А ты не командуй!

– Парень, а как, управлять можешь?

– А тебе это нужно?

– Он по смене заскучал.

– Иди ты…

– Эй, парень!

– Чего тебе? – Эркин взглядом спросил у Аристова разрешения и сел, обхватив полусогнутые колени руками.

– Ты как, с бабой можешь?

– Могу, – кивнул Эркин.

И опять наступила тишина.

– Давай по порядку, – сказал Крис.

На этот раз его поддержали.

– Доктор Юра, сначала вы давайте.

– Когда ты горел? – мягко спросил Аристов.

– В двадцать лет, сэр.

– А уцелел как? – влез Андрей.

Его с нескольких сторон щёлкнули по затылку и в макушку. Эркин улыбнулся.

– Да меня спьяну вместо отработочного купили. Ну, индеец и индеец. Обломали, не глядя, и в скотники сунули. Вот я там и отпахал до Свободы.

– Ух ты-и! – потрясённо выдохнул хор.

– И что? – Крис стоял, опершись на спинку кровати, вцепившись в неё так, что побелела натянувшаяся на костяшках кожа. – Никто не заметил?

– Чего? Что я спальник? – Эркин невесело усмехнулся. – Нет, хозяйка меня, когда ей меня после ломки предъявили, так она сразу углядела, да толку-то… Я уж не годился ни к чёрту, – он запнулся, свёл брови, но тут же тряхнул головой. – Там такое… устройство было, ну и ещё… словом, мне отдавили всё, расплющили.

Кто-то присвистнул.

– Но это же… нечеловеческая боль, – медленно сказал Аристов.

Эркин кивнул.

– Ног не мог свести, враскорячку ходил. А потом, ну, когда загорелся, так, – он усмехнулся, – не сразу даже понял, что горю. Думал, что ещё от того дёргает.

– Долго горел?

– Не знаю. Днём на скотной пахал, ночью… Ну, сами знаете, как оно, не в себе от боли был. А потом… Всё равно стало, будто это не я, а кто-то.

– «Чёрный туман», – кивнул Эд.

Эркин удивлённо посмотрел на него и улыбнулся.

– Да, точно, «чёрный туман» и есть. Купили меня, вроде снег лежал, а очнулся вдруг – и листву вижу, крепкую уже.

– По-нят-но.

– Ну, а дальше чего?

– А ничего. Свободу объявили, я ушёл. Ну, ходил, искал себе… работу, жильё…

– И что?

– И нашёл, – угрюмо ответил Эркин, глядя на свои руки, и тут же вскинул голову. – Всё нашёл. Дом, жену, брата, дочь, работу… Всё у меня было. И нет ничего, – и поглядел на Аристова. – Сэр, я могу одеться?

– Да, конечно, – кивнул Аристов, и сразу, передавая из рук в руки, Эркину дали его одежду. – Одевайся. Пообедаешь сейчас, – Аристов поглядел на часы, – и ещё поговорим, если хочешь.

– Мне что, – пожал плечами Эркин, натягивая трусы и берясь за джинсы. – Не мне решать.

– Тесно здесь, – сказал Эд, спиной отодвигая стоявших сзади. – Пошли в холл. Там и поешь.

– Да ну, – возразило сразу несколько голосов. – Перекрывать намучаемся… Давай здесь… Сейчас принесут… Поместимся… Поешь сейчас… а мы…

– А мы чая попьём, – тряхнул головой Крис.

Гомоня, шутливо толкаясь, парни повалили из комнаты, Эркин намотал портянки, обулся и встал, надевая рубашку. Встал и Аристов.

– Выговорись, – тихо сказал. – Легче будет.

– Я знаю, сэр, – кивнул Эркин.

– Не бойсь, – сказал Крис. – Всё здесь останется.

В комнату натащили стульев и чашек. Из кухни принесли опять тарелки. Эркин невольно рассмеялся.

– А влезет в меня?

– Давай, наворачивай, – радостно заржали в ответ. – Эх, не сообразили, сразу чайники поставить… Парни, дуйте на кухню, попросите там… Чья смена сегодня?… Этот, ну, мордатый?… Андрей, бери двоих и валяйте… Доктор Юра, чаю… а мы кофе… Ну и дуйте… Андрей, слышишь…

И снова Эркин вздрогнул, услышав это имя, но вокруг если и заметили, то вида не подали. Шутками, ссорами из-за стульев и чашек, они отводили его от той горечи, что услышали. И разговор шёл беспорядочно, обрывками, бросками, но, в конце концов, возвращался всё к тому же.

– С весны там, значит?

– В Джексонвилле? Да.

– И работал кем?

– Грузчиком на станции. Ну, и мужская подёнка.

– Это что?

– Ну, дрова поколоть, забор поставить, ещё там по мелочи.

– А! Понятно.

– Брат плотничал здорово, и я при нём…

– А брат-то откуда?

– Заткнись, брат он брат и есть.

– Мы напарниками были, а потом, в Бифпите уже, братьями записались, – Эркин вздохнул.

– Туда-то как занесло? – отвёл его сразу на другое Арчи.

– Нанялись на лето бычков пасти, – Эркин вытер хлебом тарелку из-под салата и придвинул суп. Он держал себя, но, сняв верхнюю тарелку, увидел тёмно-красный борщ с плавающим куском мяса и белым кружком сметаны, отложил ложку и закрыл лицо ладонями.

Парни недоумевающе переглядывались.

– Ты… ты чего это? – неуверенно спросил Люк, и зазвучали встревоженные удивлённые голоса.

– Это борщ…

– Он вкусный, парень, ты чего?

– Русский суп.

– Знаю, – глухо ответил Эркин, не убирая ладоней. – Знаю, – и рывком бросил их на стол, заговорил, ни на кого не глядя. – Андрей тогда пришёл к нам, Женя тоже борщ сварила. Один раз только мы вот так, всей семьёй, посидели… Я виноват, сам Андрея послал, я думал: он пройдёт, заберёт Женю и Алису, уведёт в Цветной, а он… Алису спас, на себя отвлёк. Женю… тоже из-за меня. Не было бы меня, может, и обошлось бы. Убили их. Не прощу. Встречу, я думаю, встречу, кто Андрея жёг, меня Алиса спрашивает, они его бензином облили и подожгли, так Алиса мне, что он кричал, а они смеялись, спрашивает, чего они смеялись, она ж… ей пять лет всего, что я ей скажу? Встречу этих… За Андрея, за Женю зубами рвать буду, расстреляют если, так я их там дождусь, мертвяком к ним приду, жить не буду, не уйдут, найду их, узнаю… – он задохнулся, закрыл глаза и так посидел, зажмурившись, потом открыл глаза, взял ложку и стал быстро, явно не чувствуя вкуса, есть.

– А чего у него, ну, брата твоего, имя русское? – после недолгого, но тяжёлого молчания спросил Андрей.

Эркин нашёл его взглядом.

– А, так он русский.

– Как русский?

– Беляк?!

– Беляка в братья взял?! Охренел?

Эркин в ответ выругался так, что парни только головами закрутили.

– Ого!

– Вот это загнул!

– Ты это где так навострился?

– Мало?! – Эркин обвёл их бешеным взглядом. – Он мой брат. И Женя, жена моя, русская. Поняли?