Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

– Разумеется, – ответил Боллард. – Я приказал это проверить, не говоря своим информаторам, в чем тут дело. Номер патента – твоя тайна.

– И я в безопасности, пока он останется тайной, то есть, на всю свою жизнь. Тогда все будет оглашено, и подозрения многих и многих людей подтвердятся. Ходят довольно упорные слухи, что твои алмазы искусственные, но никто не может этого доказать. А я знаю одного парня, который бы очень хотел.

– Ффулкес?

– Барни Ффулкес из "Меркантил Элоус". Он не выносит тебя так же, как ты его, но ты пока сильнее. Да-а, Ффулкес с наслаждением стер бы тебя в порошок, Брюс.

– Займись роботом, – ответил Боллард вставая. – Постарайся закончить до очередной кражи.

Гюнтер сардонически усмехнулся. Лицо Болларда было серьезно, но кожа в уголках глаз собралась в морщинки. Оба они видели друг друга насквозь вероятно, потому они еще и ходили по этой земле.

– Значит, "Металмен" делает для Болларда робота, украшенного алмазами? – еще раз спросил Барни Ффулкес у Дэнджерфилда.

Тот молча кивнул.

– Каких размеров?

– Около двух метров.

– И украшенного алмазами… интересно, насколько плотно? Боллард разместит массу алмазов на этой ходячей рекламе. Интересно, догадается он выложить из них надпись "Да здравствует Брюс Боллард"? – Ффулкес встал из-за стола и принялся кружить по комнате, как москит – рыжий лысеющий человечек со сморщенным злым лицом. – Составь детальный план нового экономического наступления, чтобы мы могли мгновенно расправиться с Боллардом, как только получим сообщение.

Дэнджерфилд по-прежнему молчал, но брови на его бледном равнодушном лице вопросительно поднялись.

Ффулкес нервно подбежал к нему.

– Тебе что, объяснять все, как ребенку? Каждый раз, когда мы прижимали Болларда, он ухитрялся вывернуться- страховые компании, кредиты, алмазы. Теперь ни одна страховая компания не захочет обслуживать его, а источник алмазов не бесконечен, разве что они у него искусственные. А если так, ему будет все труднее получать кредит. Понимаешь?

Дэнджерфилд неуверенно кивнул.

– Гмм… Он истратит массу камней на этого робота, и его, разумеется, украдут. Вот тут-то мы и ударим.

Дэнджерфилд поджал губы.

– Ну ладно, – сказал Ффулкес. – Может, ничего и не выйдет. До сих пор не получалось. Но в этой игре главное – неустанно долбить в надежде пробить дыру в обороне противника. Может, на этот раз нам повезет. Если бы мы хоть раз сумели обвинить его в неплатежеспособности, появилась бы возможность его утопить. Будь что будет, нужно попробовать. Готовься к наступлению. Все, чем мы располагаем: акции, облигации, места общественного пользования, сельское хозяйство, сырье. Нужно заставить Болларда покупать в кредит без покрытия. А пока проверь, чтобы с охраной рассчитались как надо. Выплати парням премию.

Дэнджерфилд жестом показал, что все понял, и вышел, а Ффулкес разразился громким неприятным смехом.

Это было время взлетов и падений экономики, самых диких и совершенно непредсказуемых перемен. Как всегда, основу составляли человеко-часы. Но то, что казалось эффективным в теории, на практике действовало иначе. Человеко-часы, пропущенные через жернова общественной культуры, обретали странные формы. И в том была заслуга науки… подневольной науки.

Хищническое хозяйствование промышленных магнатов все более усиливалось. Все хотели добиться монополии, но поскольку каждый боролся за нее с каждым, результатом был всеобъемлющий хаос. Каждый любой ценой старался удержаться на поверхности, одновременно пытаясь утопить конкурентов. Правительство теряло власть, она переходила к промышленным империям, совершенно самостоятельным и практически независимым. Их семантики и пропагандисты трудились в поте лица, втирая людям очки. Все должно было поправиться в будущем, когда Боллард или Ффулкес, "Ол-Стилл" или "Анлимитед Паудер" перетянут на себя все одеяло. Но пока…

Пока специалисты, работавшие на магнатов-грабителей, получали щедрые субсидии и старательно саботировали экономику, наступил канун Научной Революции, характеризующейся, подобно Промышленной Революции, резкой сменой экономических параметров. Мощь "Ол-Стилл" опиралась главным образом на процесс Холуелла. Ученые из "Анлимитед Паудер" изобрели более эффективный метод, вытеснивший прежние. В результате в "Ол-Стилл" началась паника, последовал краткий период лихорадочных перемен, в ходе которых "Ол-Стилл" обнародовала несколько патентов, прижав тем самым Ффулкеса – у него эмиссия облигации опиралась на закон спроса и предложения, автоматически подправленный новыми патентами "Ол-Стилл". Каждая компания пыталась перехитрить своих конкурентов. Каждый хотел получить абсолютную власть над остальными. Если бы такой день когда-нибудь наступил, можно было надеяться, что экономическая ситуация стабилизируется под чьим-то единоличным контролем и наступит Утопия.

Структура разрасталась как Вавилонская башня, это было неизбежно. Преступность старалась не отставать.

Вновь вспомнили забытую было "охрану". "Ол-Стилл" платила банде Доннера изрядные суммы за "защиту" их интересов. Если попутно с этим парни Доннера еще и грабили Ффулкеса, Болларда или "Анлимитед Паулер" – тем лучше! Достаточное количество эффектных краж приводило к панике, во время которой акции конкурентов стремительно падали.

А если кто-то начинал тонуть, финансовые акулы уже не позволяли ему выплыть: потенциально он был слишком опасен, чтобы позволить ему когда-нибудь вновь дорваться до власти. Vae victis![1]

Однако алмазы становились все более редкими, и пока империя Брюса Болларда держалась крепко.

Робот, конечно, был бесполым, но сложен был, как мужчина. Боллард и Гюнтер, говоря о нем, никогда не использовали среднего рода. "Металмен Продактс", как всегда, справилась отлично, да и Гюнтер внес свои усовершенствования.

Итак, Аргус прибыл в замок и неожиданно оказалось, что он не так уродлив, как можно было бы ожидать. У него была пропорциональная, высокая фигура из золота, украшенная алмазами. За образец для него взяли рыцаря в доспехах ростом более двух метров, с броней из светлого золота, золотыми поножами и наручами, которые выглядели довольно неуклюже, но содержали невероятно чуткие сенсоры. Глаза робота состояли из множества алмазных линз, поэтому Боллард и назвал его Аргусом.

Он был ослепителен и при ярком свете больше походил на Аполлона, чем на Аргуса. Он был богом, спустившимся на землю, золотым дождем, который пролился на Данаю.

Гюнтер занялся программированием, блуждая в чаще психологических диаграмм, полученных в ходе исследования тех животных, для которых лучшей защитой издревле служило бегство. Реакции Аргуса должны были находиться под постоянным сознательным контролям логики; именно из этого слагалось мышление, основанное на инстинкте самосохранения. Все опиралось на этот банальный инстинкт, прочно укоренившийся в мозгу робота.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});