Первая формула - Р. Р. Вирди

отношения.

– Как тебя зовут? Ты ведь инфант?

Принц снова криво улыбнулся, и его маска едва не съехала.

– Атейн сказал, что ты чрезвычайно сообразителен. Впрочем, полагаю, меня выдала одежда?

Я кивнул:

– Верно. Еще ты прекрасно ориентируешься в неосвещенной библиотеке. Узнал книгу с первого взгляда, вспомнил, что любил ее в детстве. Стало быть, знаком с этим местом. К тому же пожиратель солнца…

– А при чем тут он?

– Это дорогое устройство.

– Насколько дорогое? – нахмурился принц.

– Настолько, чтобы цена, которую за нее уплатишь, отложилась в памяти – если, конечно, не обладаешь королевским состоянием, чтобы тратиться на подобные вещицы. Ну, или, по крайней мере, кошелем принца.

Мой собеседник наконец улыбнулся:

– А ведь верно! Я действительно никогда не считал горсть золота потрясающей воображение суммой и спокойно трачу деньги на подобные безделушки. – Он ткнул шар ногой. – Тут ведь вот еще что: кошель золота покажется настоящим богатством любому, кроме человека, у которого презренного металла в избытке. Кстати, за пожиратель солнца можно уплатить и серебром, если сторгуешься с продавцом, а серебряная монета не настолько уж впечатляющая цена за такую вещицу.

Я поджал губы, но мысли свои при себе сохранить не сумел:

– Полагаешь, каждый второй готов спокойно потратить подобную сумму?

Мой вопрос застал принца врасплох, и он предпочел сменить тему – по-видимому, ответа не знал. Побарабанив пальцами по обложке книги, произнес:

– Сказания о Девятерых… Сперва я думал, что она ничем не отличается от других детских книжек. Чудесное, увлекательное повествование.

Он примолк, однако в воздухе повисла недосказанность.

– Но?

– Но с годами до меня стали доходить рассказы с самых далеких окраин королевства об ужасных вещах, которые, по всем признакам, творили Девятеро.

– Ашура…

Слово само собой сорвалось с моих губ, и принц медленно поднял взгляд от обложки:

– Как ты сказал? – Поморщившись, он снова задумчиво взглянул в книгу. – Никогда не слышал этого названия.

– В наших краях ходят истории о девяти чудовищах – точнее, демонах, и там их знают как Ашура.

– А! У нас – как Девятерых, Нуэвеллос. Это слово и значит «девять». – Принц щелкнул по обложке со стертым названием и повторил: – Сказания о Девятерых.

Выходит, я напал на нужную мне книгу. Во всяком случае, она могла содержать хотя бы несколько ценных строк.

– Забавно… В Этайнии этих демонов еще называли «Наушура». Похоже, в наших историях есть нечто общее. – Он хмыкнул, быстро перелистнув несколько страниц. – Наушура стали для меня ночным кошмаром с тех пор, как мне исполнилось десять. Каждый раз, когда отец получал известия о необъяснимых страшных событиях, происходивших в далеких уголках мира, меня охватывал ужас. Впрочем, слава Солюсу, подобные случаи были редки.

Принц положил руку на грудь, коснувшись красного солнца над сердцем, затем обхватил себя за горло.

Я его жест повторять не стал, хотя здравый смысл подсказывал, что от меня его ожидали. Однако мне было не до ритуалов. Я едва не протянул руку за книжкой, но вовремя сообразил, что подобная попытка вызовет высочайший гнев.

Знатные господа не слишком любят подобную бесцеремонность, хотя сами проявляют ее на каждом шагу.

– Я рассчитывал дать здесь несколько представлений для тебя и твоих братьев, а еще надеялся покопаться в вашей семейной библиотеке.

Принц обвел широким жестом книжные стеллажи:

– Ни в чем себе не отказывай.

– Спасибо тебе, принц… – почтительно склонил голову я.

– Принц Артенио. Если продолжишь бродить по дворцу, рано или поздно встретишь остальных братьев, сказитель.

Он захлопнул книгу и подошел к полке, с которой я ее извлек.

– А… не припомнишь, есть ли в этих сказаниях что-нибудь особенно примечательное?

– Боюсь, что нет, – покачал головой принц и вернул мне томик. – Впрочем, почитай сам – возможно, ты найдешь ответ на свой вопрос.

– Неловко признаваться в собственном невежестве, однако я не слишком хорошо читаю на этайнианском. Ознакомиться же с историями хочется. Переложить бы их на язык торговцев – если на то будет твое разрешение.

– Я распоряжусь, чтобы завтра к тебе прислали человека, который поможет сделать перевод.

– Ты очень добр.

– Скорее тут нужно говорить не о доброте, а об услуге, сказитель, – небрежно отмахнулся принц и сунул руку в карман.

Разумеется, оттуда появилась булавка с синим, как вечернее небо, цветком. Сапфир…

– Итак, услуга оказана, и она потребует ответного одолжения. Подумаю, за чем я смогу к тебе обратиться. Я наслышан о твоей истории. Хорошо, что ты поселился во дворце, пусть и на короткое время. Надеюсь, сможешь недурно нас позабавить. – Он опустил булавку на обложку книги. – Добро пожаловать в Игру, хоть ее начало и выдалось для тебя крайне неудачным, насколько мне известно. Если хочешь задержаться в нашем доме и удовлетворить свои желания – позаботься о подходящей маске. Спокойной ночи.

Принц Артенио оставил меня между стеллажами с книгой в руках, булавкой на обложке и пожирателем солнца у ног.

Напрямую он существование Ашура не признал, однако дал понять, что опасается о них даже думать.

Хм… Испорченного подобная тема не взволновала бы нисколько. Уловка? Похоже, семена болезненной подозрительности начинали давать всходы в саду моего разума, и я решительно отмел тревожные мысли. Пока удалось увидеть лишь двух принцев. Следует познакомиться со всей семейкой, прежде чем делать выводы.

Сунув книгу под мышку, я опустил булавку в карман. Не стоит выставлять ее на всеобщее обозрение. Подобрав посох, уже сделал шаг к выходу, и тут внезапно дунувший в спину легкий ветерок зашуршал моим плащом и пробежал холодком по коже.

Пару часов назад, когда я перешагнул порог библиотеки, окна точно были закрыты, и я их не открывал.

Потянув носом, почуял знакомый запах. Не ощущал его уже много лет, и он всколыхнул во мне воспоминания о поющих песках и движущихся дюнах. Было это далеко от Этайнии. Сколько воды с тех пор утекло…

Пахло сосновыми иголками, лавандой, апельсиновой коркой и веществом наподобие острого мускуса.

Я помнил этот аромат, однако люди, пользовавшиеся им, жили на другом краю света. Там, где остался мой дом, если в нашем мире еще было место, которое я мог бы назвать домом.

Облизав пересохшие губы, я не стал оборачиваться – вдруг стоящий сзади человек примет движение за угрозу?

– Далековато ты ушел от дома…

– Как и ты, львенок.

Не голос, а песчаная взвесь – хриплый, грубый, сухой. Сказываются прожитые годы.

– Азрим, ты?

Я продолжал стоять к нему спиной.

– Кто же еще мог тебя разыскать, львенок?

Во рту у меня пересохло окончательно, однако я выдавил вопрос, который возник, едва в библиотеке появился знакомый запах:

– Так ты сегодня