Обсидиановый нож - Александр Мирер

— Так ты пришел к Оккаму. А дальше?

— Дальше? Юнссон уже был на подозрении, как любой пассажир четвертого яруса, затем как единственный подопечный Шерны, наконец, как пилот, три года не бывший в отпуске. Я бы так и сяк добрался до него, но тогда мы отвлеклись на черное облако, а?

— Пожалуй, — сказал Уйм. — Несколько отвлеклись… Но как ты объяснишь дальше?

— Трюки в шлюзовой камере? А очень просто… Погоди! Ведь Оккам еще сбил меня с толку в некоторый момент. Я дал ему тест-проверку, пока вы готовили шлюзовую… И он показал абсолютное доверие к экипажу, а я — я не понял, что он радовался, потому что перед этим Тиль явился в кают-компанию и Оккам узнал в нем «субъекта Икс». Машина была в эйфории, ведь для нее следствие завершилось успешно. Теперь Оккам должен был натолкнуть на эту мысль меня. Мне он доверял — я уже заявил, что экипаж вне подозрений. И я часто, куда чаще, чем корабельный куратор, работал с биотоками мозга. Компьютер резонно рассудил, что я, увидав кривые Юнссона, установлю истину. Как он мог заставить меня снять биотоки Юнссона? Ну-ка?

Уйм кивнул:

— Правильно… Посадить Тиля в пилотское кресло. Верно…

— Верно? Допуская пассажира к пилотажу, вы обязаны проверить биотоки мозга?

— Так. «Корабельный свод», раздел «Аварийные ситуации». Параграф сто восьмой.

— Но здесь Тиль нас перехитрил — не подключился к системе капсулы, а пошел автономно.

— Ха! Бедняга Оккам, — сказал командир. — Воображаю его разочарование. Еще вопрос, куратор. Оккаму следовало доложить, что Юнссон находится в капсуле.

— Почему он не сделал этого? Не знаю. Я не специалист по электронной психике, дорогой Грант. Допустим, Оккам притаился, как нашаливший ребенок. Он ведет себя достаточно инфантильно.

— О-а, достаточно! — проворчал Уйм. — Сущий бэби, зловредный бэби. Подумай, куратор, — занимает своим мозгом лучший отсек на корабле и позволяет себе делать глупости…

— Не без того, — отозвался Хайдаров.

Он сообразил, что Уйм так и не проболтался насчет своих подозрений. Командир хитренько посмотрел на него:

— Куратор, а почему ты успевал заметить эти лампочки? Ну, «пчелки», «пчелки»?

— Ума не приложу. Разве что он нарочно давал мне понять — наблюдаю, мол?

— Все уважали его, и люди, и машины, — продекламировал Уйм. — Нет, Николай. Бедный компи не умеет видеть свои глаза. Иконоскопы, йес? Не может знать, что послесвечение «пчелок» — порядка секунды… Э?

Хайдаров невесело засмеялся:

— Значит, он еще раз сбил меня с толку…

— Стоп! — сказал Уйм. — Еще раз? А когда был первый раз?

— Я же говорил. Когда он показал полное доверие к экипажу, и я не осмелился вернуть Юнссона из шлюзовой. Потерял кураж. А я должен был его вернуть.

— И мы бы здесь не сидели, — сказал Уйм и ткнул пальцем в палубу.

— Не понимаю, Грант…

— Мы бы сидели там! — Уйм показал на потолок. — В небесах. В черном облаке.

— Я все же не понимаю, — сказал Хайдаров. — Ты что, всерьез так думаешь? Ну, не ждал… Искупительная жертва?

— Ты и не поймешь, — грустно ответил Уйм. — Ты слишком рационален. Я тоже рационален, но я — понимаю. Тиль сделал так, как было нужно… Этому… — Он опять поднял палец к потолку и некоторое время сидел так, опустив на глаза тонкие веки.

— Пусть, — сказал Хайдаров. — Меня это не реабилитирует. Я обязан был бороться за жизнь пациента — до последнего…

— Ты и боролся.

Динамик прохрипел: «Командир корабля!»

Диспетчер ремонтников доложил, что готовится к отправке девятиместный бот — на Землю. Не желают ли командир и куратор отбыть? «Космодром?» — спросил Уйм. — «Шпицберген». — «Мы идем», — сказал Уйм и улыбнулся Хайдарову.

— Как раз и попадешь домой, Хайдаров.

— А ты? От Шпицбергена до Найроби — не ближний свет.

— Ха! Я соскучен по всему, по югу и по северу. Прогуляюсь. Твердая земля, хорошо…

Из рундука появилась на свет потрепанная замшевая сумка. Уйм бросил в нее одно, другое, расписался в бортжурнале и надел — набекрень — парадную командирскую каскетку.

— Традиция, — застенчиво сказал он. — Я готов.

Хайдаров кивнул в сторону рундука.

— Приборную информацию по НО ты оставляешь?

— Сперантов забрал полный комплект. А мне — зачем? Пусть каждый занимается своим делом. Я не физик и не специалист по контактам.

— Пожертвуй тогда мне, — сказал Хайдаров и положил в сумку ролик магнитной ленты — плотный, массивный, в упругом белом чехле. На Земле он будет довольно тяжел.

Зачем взял он ролик? Что надеялся узнать? Пророки всегда ошибаются, но Хайдаров был твердо, пророчески уверен, что луч прожектора, направленный на Землю, ушел навсегда. До скончания времен. И еще он знал — и ничто не могло поколебать его уверенности, — что Уйм прав. В непознаваемой дали, у прожекторного пульта некто понял все и поспешно увел луч, и отныне также считает себя виновным в смерти пилота Юнссона.

Пассажирской дорогой — через кольцевые коридоры и литерные люки — они поднялись к шлюзовой, нырнули в тесную капсулу бота. В крошечных иллюминаторах дрожала огнями ночная сторона Земли. Хайдаров взглянул на часы — почти двенадцать часов прошло с той минуты, когда он ступил на палубу «Мадагаскара». Должен быть день… Он еще раз посмотрел в стеклышко и различил изогнутую цепочку огней — Панамский перешеек. Корабль вернулся на другой причал Корабельной орбиты, на противоположное прежнему место. Вернулся в ночь.

Хайдаров пожал плечами. Почему-то стало досадно.

Командир Уйм хмуро смотрел перед собою из-под парадной каскетки.

Рассказы

Дождь в лицо

I

— Крокодилы! — оглушительно заорал попугай.

Андрей повернулся на левый бок и посмотрел вниз, туда, где полагается быть ночным туфлям. Между прутьями настила была видна вода — цвета хорошего крепкого кофе. За ночь вода поднялась еще на несколько сантиметров.

Оставались последние секунды ночного отдыха. Он вытянулся в мешке и закрыл глаза. Примус шипел за палаткой, и через клапан проникал запах керосиновой гари, а от Аленкиного мешка пахло Аленкой. Счастливые дни в его жизни. Вот они и наступили наконец.

— Эй, просыпайся!

Через краешек сна он услышал сразу ее голос, и отдаленный шум джунглей, и шорох и скрипы Большого Клуба, и, совсем еще сонный, полез из мешка и натянул болотные сапоги. Настил, сплетенный из тонких лиан, провис к середине и почти не пружинил под ногами. «Давно пора сплести новый, — подумал Андрей. — Сегодня я натащу лиан».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});