Гений. Оплот - Теодор Драйзер

– как они его пленяли! Его толкала к ней неодолимая сила, и такое же неодолимое влечение было у нее к нему. Юджин весь день находился во власти этого чувства, и теперь оно окончательно завладело им. Он прижал девушку к груди, и она, послушная каждому его движению, вся трепеща, отдалась его объятию. Ему хотелось воскликнуть: «О Сюзанна, Сюзанна!» – но он боялся. Стоит ему произнести слово, и он спугнет ее. Она не догадывалась, что все это означает.

– Знаете, – сказал он, когда музыка смолкла, – я не пойму, что со мной. Меня словно опоили каким-то дурманом, я чувствую себя мальчишкой.

– О, если бы они играли, не переставая! – только и ответила Сюзанна, и они вместе вышли на темную террасу, над которой мерцали бесчисленные звезды.

– Ну, как? – спросила миссис Дэйл.

– По-видимому, вы не разделяете моего увлечения танцами? – спокойным голосом спросил Юджин, опускаясь рядом с ней на стул.

– Думаю, что нет, судя по тому, какое удовольствие они вам доставляют. Я смотрела, как вы сейчас танцевали. Вы прекрасная пара. Кинрой, попроси, пожалуйста, чтобы нам принесли мороженого.

Сюзанна незаметно ускользнула и присоединилась к друзьям брата. Она стала весело болтать с ними, чувствуя, что Юджин не спускает с нее глаз, вся во власти его присутствия и обаяния. Она пыталась разобраться в том, что с ней происходит, но почему-то ей это не удавалось. Опять заиграла музыка, из приличия Юджин дал ей потанцевать с товарищем брата. Следующий танец принадлежал ему, а потом они опять танцевали вместе, так как и Кинрой и его приятели заявили, что хотят отдохнуть. Юджин и Сюзанна продолжали танцевать, охваченные все возрастающим восторгом, не находившим выхода в словах, если не считать особенной интонации, сквозившей в тех редких, ничего не значащих фразах, которыми они обменивались. Зато говорили их руки, когда соприкасались, говорили взгляды. Сюзанной владели робость и страх. Ее пугало сознание того, что она делает, ей было страшно, как бы у Юджина не вырвалось неосторожное слово, но хотелось, чтобы эта радость длилась вечно. В перерыве между двумя танцами, когда она стояла у перил террасы, глядя вниз, на темную воду, он подошел к ней, и наклонившись, сказал:

– Какая изумительная ночь!

– Да, чудесная! – отозвалась она, отводя от него взгляд.

– Вы когда-нибудь задумывались над тайной жизни?

– Конечно. Очень часто.

– Но ведь вы так еще молоды! – вырвалось у Юджина с затаенной страстностью.

– А иногда мне совсем не хочется думать, – вздохнула она.

– Почему?

– Не знаю, право. Не могу вам объяснить. У меня нет для этого слов. Не знаю.

В трогательной простоте ее ответа таился для него глубокий и важный смысл. Ведь это так понятно, что истинно богатая душа не находит нужных слов, особенно когда она еще молода и не располагает достаточным земным лексиконом. Он вспомнил слова Вордсворта о том, что мы «славою венчанные приходим сюда». Но откуда? В ее душе, должно быть, много мудрости, почему бы иначе его так влекло к ней? О, сколько трогательно-прекрасного в ее немоте!

Они вернулись из клуба в автомобиле, и поздно ночью, когда Юджин вышел на террасу и сел покурить, чтобы успокоить свой воспаленный мозг, между ними произошла еще одна встреча. Ночь была удушливо-жаркая, и только здесь, на холме, дул прохладный ветерок. В заливе и дальше, в открытом море, виднелось много судов – крохотные мерцающие огоньки, – а в небе горели мириады звезд. «Смотри, как свод небесный весь выложен миллионами кружков из золота блестящего…»[18] – вспомнилось ему. Отворилась дверь, и на террасу из библиотеки вышла Сюзанна. Юджин не ожидал еще раз увидеть ее; она тоже удивилась. Красота ночи выманила ее на террасу.

– Сюзанна, – сказал он, едва дверь открылась.

Она посмотрела на него, застыв в нерешительности, ее прелестное белое личико светилось во мраке.

– Здесь так красиво! Идите сюда, садитесь.

– Нет, – сказала она. – Мне нельзя. Но действительно, как чудесно! – Она растерянно оглянулась по сторонам, потом посмотрела на него. – Ах, какой ветерок! – Она откинула голову назад, жадно вдыхая воздух.

– У меня в ушах все еще звучит музыка, – сказал Юджин, подходя к ней. – Я не могу забыть сегодняшний вечер.

Он говорил тихо, почти шепотом. Сигару он кинул прочь. Голос Сюзанны звучал глухо. Она посмотрела на него, глубоко вздохнула и снова откинула голову так, что видна была ее прелестная шея.

– Ах! – со вздохом вырвалось у нее.

– Давайте потанцуем еще, – сказал он и, взяв ее правую руку, обнял девушку за талию.

Она не отшатнулась, а только смотрела на него не то рассеянным, не то завороженным взглядом.

– Без музыки? – спросила она. Ее охватила дрожь.

– Вы сами музыка! – ответил он, задыхаясь от волнения.

Они отошли влево, к той части террасы, где не было окон и где никто не мог их видеть. Юджин крепко прижал к себе девушку, глядя ей в глаза, но не смея сказать того, что было у него на душе. Они сперва двигались бесшумно, а потом из груди Сюзанны вырвался тот переливчатый нежный смех, который так очаровал Юджина при первом их знакомстве.

– Что о нас подумали бы! – сказала она.

Они подошли к балюстраде. Он все еще держал руку Сюзанны, но теперь она ее высвободила. Юджин отдавал себе отчет в страшной опасности. Он чувствовал, что рискует испортить свои блаженно-легкие отношения с ней. Наконец он сказал:

– Может, нам лучше разойтись?

– Да, – ответила она. – Мама очень огорчится, если узнает.

Она первая направилась