Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Для проведения встречи Дуайт Эйзенхауэр распорядился освободить отель «Анфа» и восемнадцать близлежащих коттеджей. Отель находился в нескольких милях от Касабланки и довольно близко от пляжа, так что на его территории было слышно бормотание волн. Черчилль наслаждался прогулками вдоль берега, а если море было спокойно – заходил в воду. Когда штормило, Черчилль, наблюдая за волнами прибоя, которые достигали почти 15-футовой высоты, начинал понимать, почему так много судов потерпело крушение, причаливая к берегу. Один из коттеджей был оставлен за де Голлем, на случай если он прибудет на конференцию. Позже в New York Times появилась заметка: «Большая территория гостиничного комплекса по периметру обнесена двумя рядами колючей проволоки, на которой висят консервные банки. Если бы какой-нибудь отчаянный храбрец отважился подойти к заграждению, его изрешетили бы пулеметной очередью или он попал на штык одному из нескольких сотен американских пехотинцев, которые, одетые в шлемы, несут караул на крышах коттеджей и патрулируют тенистые тропинки на территории отеля». И все-таки нашелся один шестидесятивосьмилетний бывший моряк, страдавший от лишнего веса, у которого хватило на это безрассудства. Однажды вечером, вернувшись с прогулки по побережью, водитель высадил Черчилля и его телохранителя Уолтера Томпсона на противоположной стороне от входа на территорию отеля, по эту сторону колючей проволоки. Черчиллю не хотелось обходить весь периметр, и, окинув взглядом заграждение, он нашел решение. «Мы можем перелезть здесь, Томпсон!» – воскликнул он и начал заносить ногу над проволокой. Томпсон услышал, как щелкнул ружейный затвор, а потом кто-то крикнул: «Стоять!» Незваных гостей держали на мушке четыре солдата. «Это Черчилль!» – закричал Томпсон. Солдаты опустили оружие, в ужасе, что едва не застрелили британского премьер-министра, и проклиная того, кто чуть не заставил их сделать это[1529].

13 января прибыли фельдмаршал Джон Дилл и военачальники Рузвельта. К тому времени Дилл заслужил уважение Маршалла более, чем кто-либо из британцев. Даже в список участников конференции, составленный Бруком, он был занесен как представитель американской стороны. При этом Дилл за несколько недель до конференции сообщил Бруку стратегические цели и планы генерала Маршалла, которые он узнал благодаря дружбе с Маршаллом. Так что на встречу Брук прибыл во всеоружии, имея собственные планы и зная планы Маршалла. Вечером Брук встретился с Черчиллем и во время беседы особо подчеркнул, что, хотя американская сторона и некоторые члены британского Объединенного комитета выступали за то, чтобы высадить десант не на Сицилии, а на Сардинии, он настаивает на обратном и, соответственно, собирается изложить американцам свои доводы. Он пытался получить от Черчилля заверения, что британская делегация будет придерживаться единой позиции. И Черчилль заверил его в этом.

В Северной Африке, от Каира до Касабланки, у Великобритании было размещено больше сухопутных и военно-воздушных сил, чем у Соединенных Штатов. Кроме того, британские войска в одиночку патрулировали Средиземное море, там, где американцы опасались показываться. Правительство Великобритании раздражало, что Франклин Рузвельт не признавал этого в обращениях к американскому народу. Позже Иден написал, что был «обеспокоен тем фактом», что в заявлениях Рузвельта «не было ни единого слова об участии Великобритании в операциях», главным образом из-за того, что британцы якобы «крайне непопулярны в Северной Африке». Помощник Эйзенхауэра Марк Кларк – по оценке Брука, «очень амбициозный и беспринципный человек» – намеревался использовать эту легенду в своих целях. Он привел в ярость Брука, распространив слух о том, что французы не будут воевать в Северной Африке бок о бок с британцами. Но уважение Брука к Эйзенхауэру выросло, когда тот под благовидным предлогом сместил Кларка с поста своего помощника и отправил командовать тылом. Однако, если оставить в стороне политические выходки Кларка и Рузвельта, до тех пор пока американцы не бросили на борьбу с Гитлером больше солдат и не добились лучших результатов, чем Эйзенхауэр к тому моменту, козыри были у Черчилля. Он намеревался использовать их на конференции в Касабланке: следующая цель – Сицилия, за ней – Италия. У планируемой Сицилийской кампании уже было кодовое название: Husky («Хаски»)[1530].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Президент прибыл 14 января во второй половине дня, после пятидневного путешествия на гидросамолете «Боинг» с остановками в Майами, Тринидаде и Бразилии, а также совершив 18-часовой перелет через Атлантику в Батерст, поселение, расположенное в устье реки Гамбия в Западной Африке. Оттуда в Касабланку его доставил военно-транспортный самолет С-54. Лечащий врач Рузвельта – адмирал Росс Макинтайр – волновался за здоровье своего пациента, так же как и Моран за Черчилля. Макинтайр всегда держал под рукой лекарство из наперстянки на тот случай, если из-за полета на высоте 2500 метров у Рузвельта случится приступ стенокардии. Перелеты были опасны для Рузвельта. Американскую прессу проинформировали об этом отчаянном путешествии всего за десять дней до отлета президента. Журналисты сгорали от нетерпения: «Франклин Рузвельт, обладающий потрясающим мастерством творить историю, вновь вписал себя в ее анналы, совершив головокружительный драматический ход. Ни один американский президент со времен Авраама Линкольна не отправлялся в места, где шли военные действия. Никогда за всю историю Америки президент не покидал страну в военное время. Ни один американский президент никогда не был в Африке. Ни один американский президент не путешествовал на самолете». А сейчас, как написали несколько недель спустя в Time, Франклин Рузвельт, 32-й президент Соединенных Штатов, «совершил все это за один раз». Это было так же верно, как и то, что Рузвельт и его команда прибыли в Касабланку, не будучи готовыми к встрече с Черчиллем[1531].

Это стало ясно уже 14 января во время предварительных переговоров и за неофициальным ужином. Маршалл и Кинг заявили о своем желании начать «полномасштабную» войну на Тихом океане, а не вести боевые действия только против Японии. К удивлению Брука, Кинг предложил сконцентрировать 70 процентов военных усилий на Тихоокеанском театре военных действий и лишь 30 процентов – на Европейском. Брук заметил, «что это было сложно назвать научным подходом к разработке военной стратегии».

Брук знал, что предстоит сложное обсуждение Сицилийской операции, но полагал, что его полностью поддержит все британское командование. Тем не менее кое-кто в штабе и один из адмиралов, Дики Маунтбеттен, не разделяли общее мнение. Маунтбеттен считал наиболее подходящей целью Сардинию. Он пересек комнату и подошел к Гарри Гопкинсу, чтобы наедине с ним обсудить преимущества Сардинии. Этот раскол в британском командовании мог создать проблему, если бы Маунтбеттен не переключился в разговоре с Гопкинсом на свою излюбленную тему – о боевых кораблях изо льда и машине Руба Голдберга[1532].

Маунтбеттен уверял, что взрывчатку нового типа можно заложить в старую подводную лодку и направить прямо к отвесному берегу, в каком-нибудь месте побережье Франции. Взрыв, заявил, Маунтбеттен, «расчистит путь во Францию». Затем, вместо того чтобы посылать десант на штурм хорошо укрепленного порта (такого, как Дьеп), британские силы могут воспользоваться полученным проходом. Маунтбеттен, должно быть, не знал, что подобный метод уже применялся в 1864 году во время Гражданской войны в Америке. Взрыв огромной мины, заложенной под оборонительные линии конфедератов, привел к образованию огромной воронки, куда хлынули солдаты северян. Гопкинс вежливо выслушал Дики и охарактеризовал его как «смелого и изобретательного человека», которого британское командование недооценивает. Только время покажет, что стало бы с неуязвимыми ледяными дредноутами и взрывающимися подводными лодками Маунтбеттена[1533].