Соседи (СИ) - Коруд

и исчезнет. Её судороги, исступление, освобожденные стоны ввергают в состояние невменяемости, в пучину, сердце рубит под двести, и волны накатывают нон-стоп. Контролировать хоть что-то больше невозможно.

Выложился. Всё отдал. Всё взял. Победил, в руках главная награда. Глубже, резче, быстрее! Разрушительная волна, срыв, отпускаешь себя…

И больше вообще ничего от мира не нужно.

Падаешь разряженный, энергии нет.

…Запах корицы от волос, запах кожи в ноздрях…

…Она целует и что-то милое лепечет, обрывки фраз прорываются через незатихающий звон в ушах. Она горит, словно ещё немножко дрожит…

…В тебе опустошение, блаженство, спокойствие, нега и счастье.

…Думаешь о сигаретах. О том, что однажды женишься.

…И отрубаешься.

***

— Егор?.. Его-о-ор?

— М-м-м?..

— У тебя сейчас телефон взорвётся…

«И хрен бы с ним…»

— Угу…

— Егор!

С превеликим трудом разлепив ресницы, Егор воззрился на Ульяну. Каким-то образом она вновь умудрилась выбраться из-под руки и сидела теперь рядышком в позе по-турецки, наматывая прядь волос на палец. Удивлённо распахнутые глаза в обрамлении угольно-черных ресниц, доверчивый внимательный взгляд, губу кусает… Чудо. Бледный румянец на щеках, узкие детские запястья и щиколотки, длинные тонкие пальцы и острые крылья ключиц… А плечи и грудь целомудренно укрывает застегнутая на пару пуговиц рубашка. Та самая, что только-только вроде как пала смертью храбрых. По крайней мере, так ему показалось. Он помнил, что, проваливаясь в дрёму, видел перед собой растерзанную, растрёпанную и румяную, обмякшую и разнеженную девушку… Прилично, видимо, проспал.

Вскинув к лицу часы, обнаружил: половина первого.

«Твою мать…»

Хотел он того или нет, пришло время вытряхивать себя в суровую реальность. Да какого же чёрта? Почему сегодня столько дел? Всё, чего в действительности хотелось — вернуть Улю под бок и продолжить тюленить в постели. Никак не вот этого всего, что сейчас начнет происходить. Знал Егор, кто ему телефон битый час обрывает.

— Может, возьмешь трубку? — склонив к плечу голову, вкрадчиво поинтересовалась Уля.

«Не-е-ет…»

— Угу… Обязательно. Попозже…

Васильковые глаза в недоумении распахнулись ещё шире, хотя, казалось бы, куда уж шире.

— Слушай, наверное, люди волнуются, раз звонят и звонят…

Пухлые губы сложились «уточкой», а озадаченное выражение лица молчаливо, но при этом весьма красноречиво намекало, что пора поиметь совесть. Ну… Из них двоих «совесть» — не он, скорее вот она. Причем совесть незапятнанная. Встретились две крайности. Тоже неплохо, будут друг друга уравновешивать. Наверное, она права: люди волнуются. Ладно… Ещё две минуты, и ответит…

Рука исподтишка поползла к голым округлым бедрам: весь её вид так и приглашал проверить, есть ли что-нибудь под рубашкой. Однако Уля, хмыкнув, ловко увернулась, ланью слетела с кровати и в следующую секунду уже держала в руках его брюки, из кармана которых продолжал доноситься настырный, выводящий из себя звук вибрации.

«Ну сколько можно?..»

Имя звонившего он знал и без подсказок с экрана. Там, наверное, штук двадцать пропущенных наберётся. Если не тридцать.

— Да.

— Какого хера ты творишь, а?! — истошно заорала трубка. Кажется, чьему-то возмущению не было предела. Егор лениво отвел динамик от уха: слушать Анины истошные вопли в его планы на день вообще не входило, равно как и не обнаружилось внутри ни малейшего желания поддаваться чужой истерике. Душа пребывала в состоянии умиротворения, погрузилась в амнезию и тревожиться отказывалась.

— Извини, проспал, — стараясь, чтобы тон звучал доверительно, но при этом невозмутимо, сообщил он трубке с безопасного для слуха расстояния. — Вы где?

— Под дверью твоей! — воскликнула она. Негодование в голосе сквозило неприкрытое. — Уже полчаса, Чернов! Отворяй!

«“Чернов”?»

Плохо дело.

«“Отворяй”?..»

Мозг запускался со страшным скрипом, пока отказываясь помогать хозяину прийти к какому-то решению. Взгляд остановился на направившейся в сторону балкона Ульяне. Судя по её напряженным плечам, она приблизительно догадывалась, что случилось. Или, что вероятнее, просто всё услышала.

— А ещё чего тебе? — ласково уточнил Егор у трубки. Ехидные интонации были призваны немного остудить пыл Самойловой.

Однако Аня остывать совершенно не торопилась.

— Я должна убедиться, что ты трезвый и в адеквате!

Это как посмотреть. Весь последний месяц абсолютно точно не трезвый. И состояние его, положа руку на сердце, по-прежнему далеко от адекватного: внутри продолжали грохотать взрывы. Ему бы сейчас не лясы с Анькой точить, впустую тратя время, которого до Улиного отъезда осталось так мало, а достать фотик и устроить Ульяне короткий импровизированный фотосет. В этой рубашке на этом балконе.

— Не могу тебе ничего гарантировать, — ухмыльнулся Егор. Зато честно. — На саундчеке убедишься.

— Нет уж. Дверь открой, я в глаза твои бесстыжие посмотрю, — Анюта упрямо стояла на своём. — Хочу удостовериться, что ты нам мероприятие не сорвешь.

Егор обречённо вздохнул, понимая, что препираться они могут еще довольно долго, потому как если уж Самойлова конька оседлала, то уже с него не слезет.

— Ладно, — обшаривая глазами комнату и делая вывод, что выглядит она в целом удовлетворительно, проворчал он. — Минуту.

Минуту спустя, натянув на себя первое, до чего рука дотянулась, Егор открывал дверь этой гарпии. Вообще-то он планировал гасить её воинственный настрой выжидающим молчанием, ироничным выражением лица и взглядом каким-нибудь многозначительным, однако Анька, похоже, уже и сама забыла, за чем сюда пожаловала.

— Пиздец, Чернов! Кто это тебя так отмудохал? — в ужасе воззрилась она на рассеченный висок.

Егор неопределённо повёл плечами. К этому моменту он уже примерно догадывался, кто именно отправил ему пламенный привет в лице трех «человечков»{?}[Отсылка к песне “Человечек” группы Заточка]. В принципе, на такое вполне способен один его знакомый с повадками бандита из девяностых: ему Егор по-прежнему оставался должен по мелочи. Однако на фоне страшного личного шторма эти самые мелочи выглядели, как не стоящая выеденного яйца фигня. Короче, благополучно выпало данное обстоятельство из фокуса внимания. Вообще же не до того было!

Стало быть, Колян… Вот только Коляну решить поставленную задачу такие методы все равно не помогут. Там на счетчике-то сотня или полторы тысяч, однако сию секунду свободной суммы нет. Вернувшись из добровольной недельной ссылки, Егор заглянул к бабе Нюре, в очередной раз нашел её состояние неудовлетворительным, конкретно психанул и в тот же день оплатил полноценную диспансеризацию в платной клинике. Подумав, что там её, по крайней мере, быстро и качественно обследуют и подберут подходящую схему лечения. Ну, а приятелю после написал, что всё помнит, но ему нужен ещё месяц. На это ответа уже не последовало: решил Колян, видимо, прибегнуть к иной тактике воздействия. Однако же, стоит констатировать, что и здесь его ждал провал: страха Егор не испытал. Да и вообще, догадавшись, кто заказчик, не испытал ничего, кроме разочарования. Бред же: из-за каких-то