Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Кто могъ противостоять такой рѣшимости молодого человѣка? Конечно, не Пикквикъ. Онъ гордился въ эту минуту безкорыстной преданностью своего скромнаго друга и считалъ себя счастливѣйшимъ существомъ во вселенной.

Между тѣмъ, какъ эта бесѣда происходила въ комнатѣ м-ра Пикквика, въ нижнюю галлерею "Коршуна и Джорджа" пришелъ какой-то старичокъ въ скромномъ фракѣ табачнаго цвѣта, сопровождаемый привратникомъ, который несъ за нимъ небольшой чемоданъ. Приказавъ отнести его въ нанятый нумеръ, старичокъ спросилъ слугу, не здѣсь-ли квартируетъ одна особа, по имени м-съ Винкель? Отвѣтъ былъ утвердитеьбный.

— Она одна теперь? — спросилъ старичокъ.

— Кажется, что одна, сэръ, — отвѣчалъ трактирный слуга. — Я могу позвать ея горничную, если угодно вашей милости.

— Не нужно. Покажите мнѣ ея комнату. Я хочу войти безъ доклада.

— Какъ же это, сэръ…

— Глухи вы, что ли?

— Нѣтъ, сэръ.

— Ну, такъ дѣлайте, что я вамъ говорю. Слышите вы теперь?

— Слышу, сэръ.

— Очень хорошо. Введите меня въ комнату м-съ Винкель безъ доклада.

Отдавая это приказаніе, старичокъ вложилъ въ руку слуги пять шиллинговъ и устремилъ на него пристальный взглядъ.

— Право, сэръ, я не знаю, какъ это… оно вѣдь того… не водится.

— Очень хорошо, безъ отговорокъ, — запальчиво сказалъ старый джентльменъ, — нечего терять времени по пустякамъ.

Слуга разсѣянно положилъ пять шиллинговъ въ карманъ и, не дѣлая больше никакихъ возраженій, пошелъ на верхъ.

— Это, что ли, ея комната?

— Да, сэръ.

— Ну, такъ можете теперь уйти.

Слуга пошелъ назадъ, недоумѣвая, кто бы такой могъ быть этотъ старый джентльменъ и чего ему надо. Старичокъ между тѣмъ постучался въ дверь.

— Войдите! — сказала Арабелла.

— Гмъ! Хорошенькій голосокъ! — пробормоталъ старый джентльменъ. — Но это еще ничего не значитъ.

Говоря такимъ образомъ, онъ отворилъ дверь и вошелъ. Арабелла, сидѣвшая за работой, быстро вскочила съ мѣста при видѣ незнакомаго джентльмена.

— Не безпокойтесь, сударыня, — сказалъ незнакомецъ, затворяя за собою дверь. — М-съ Винкель, если не ошибаюсь?

Арабелла поклонилась.

— М-съ Натаніэль Виикель, супруга молодого человѣка, y котораго старикъ-отецъ живетъ въ Бирмингэмѣ: такъ или нѣтъ, сударыня? — продолжалъ незнакомецъ, осматривая Арабеллу съ видимымъ любопытствомъ.

Молодая леди снова наклонила свою миньятурную головку и съ безпокойствомъ осмотрѣлась вокругъ себя, не зная, позвать-ли ей на помощь, или нѣтъ.

— Я засталъ васъ врасплохъ, сударыня: не правда ли?

— Я не ожидала никого, сэръ, — отвѣчала Арабелла, бросая изумленный взоръ на стараго джентльмена.

— Прикажете мнѣ сѣсть, сударыня?

— Прошу покорно.

— Ну да, я сяду и безъ вашего позволенія, — сказалъ незнакомецъ, вынимая очки изъ футляра и надѣвая ихъ на носъ.

— Вы меня не знаете, сударыня? — спросилъ старичокъ, осматривая Арабеллу съ такимъ напряженнымъ вниманіемъ, что ей сдѣлалось очень неловко.

— Нѣтъ, сэръ.

— Немудрено, очень немудрено: однакожъ имя мое вамъ извѣстно, сударыня.

— Позвольте узнать, сэръ, съ кѣмъ имѣю честь говорить.

— Узнаете, сударыня, сейчасъ же узнаете, — сказалъ незнакомецъ, не отрывая глазъ отъ раскраснѣвшагося личика молодой леди. — Вы вѣдь недавно замужемъ, сударыня?

— Недавно, сэръ, — отвѣчала Арабелла едва слышнымъ голосомъ.

Волненіе молодой леди увеличивалось съ минуты на минуту, и она трепетала всѣмъ тѣломъ, хотя сама не знала, почему.

— И вы, если не ошибаюсь, не сочли нужнымъ уполномочить своего жениха посовѣтоваться напередъ съ его отцомъ, отъ котораго онъ совершенно зависитъ?

Арабелла приставила платокъ къ своимъ глазамъ.

— Вы не постарались даже узнать, что станетъ думать бѣдный старикъ по поводу самовольной женитьбы своего сына: не такъ ли, сударыня?

— Ваша правда, сэръ.

— Конечно, правда. И вы не принесли съ собою приданаго, которое бы могло обезпечить существованіе вашего мужа въ случаѣ, если раздраженный отецъ лишитъ его наслѣдства: и это вѣдь правда?

Арабелла заплакала.

— И вотъ что эти дѣвочки и мальчики называютъ безкорыстной страстью, пока сами не обзаведутся дѣтьми! Охъ, вы, легкомысленный народъ!

Слезы Арабеллы потекли быстрымъ потокомъ, и она, въ трогательныхъ выраженіяхъ, начала извиняться, ссылаясь на свою молодость и неопытность. Что дѣлать? Она полюбила Натаніэля страстно; посовѣтоваться ей было не съ кѣмъ; она круглая сирота, безъ матери и отца, и проч.

— Нехорошо, очень нехорошо, — сказалъ старый джентльменъ смягченнымъ тономъ. — Оба вы поступили легкомысленно, вѣтрено, какъ глупыя дѣти.

— Я одна во всемъ виновата, одна, сэръ! — отвѣчала Арабелла, заливаясь горькими слезами.

— Вздоръ, вздоръ! — возразилъ старый джентльменъ. — Не ваша вина, что онъ влюбился въ васъ, сударыня. Онъ одинъ виноватъ, хотя и то правда… какъ же ему было не влюбиться? — заключилъ старичокъ, бросивъ лукавый взглядъ на молодую леди.

Этотъ комплиментъ вызвалъ невольную улыбку на заплаканное личико м-съ Арабеллы.

— Гдѣ вашъ мужъ, сударыня?

— Я ожидаю его съ минуты на минуту, сэръ. Я уговорила его погулять сегодня поутру. Натаніэль очень разстроенъ, сэръ.

— Отчего?

— Оттого, что до сихъ поръ нѣтъ никакихъ вѣстей отъ его отца. Это его убиваетъ.

— Подѣломъ ему, подѣломъ!

— Онъ слишкомъ наказанъ, сэръ, и я глубоко чувствую, что бѣдный мужъ страдаетъ изъ-за меня. Я одна была причиною, что онъ доведенъ теперь до этого несчастнаго состоянія.

— Подѣломъ вамъ обоимъ! Очень радъ это слышать.

Едва вырвались эти слова изъ устъ стараго джентльмена, какъ на лѣстницѣ послышались шаги, которые, казалось, онъ и Арабелла угадали въ одну и ту же минуту. Старичокъ поблѣднѣлъ и сдѣлалъ надъ собой величайшее усиліе, притворился спокойнымъ и холоднымъ, когда м-ръ Винкель вошелъ въ комнату.

— Батюшка! — вскричалъ м-ръ Винкель, съ изумленіемъ отступая назадъ.

— Да, сэръ, я вашъ отецъ. Посмотримъ теперь что вы скажете въ свою защиту?

М-ръ Винкель молчалъ.

— Что? Вамъ стыдно за самого себя: такъ-ли сэръ.

М-ръ Винкель продолжалъ хранить упорное молчаніе.

— Стыдно вамъ или не стыдно, сэръ?

— Нѣтъ, сэръ, — отвѣчалъ м-оъ Винкель, взявъ Арабеллу за руку, — я не стыжусь ни за себя, ни за свою жену.

— Честное слово?

— Могу васъ увѣрить. Мнѣ очень больно и прискорбно, если мой поступокъ лишилъ меня родительской любви; но я скажу и буду говорить всегда, что не имѣю никакихъ причинъ стыдиться за свою жену, и вамъ отнюдь не стыдно признать въ ней свою дочь.

— Право? Ну, давай руку, Натаніэль, — сказалъ старый джентльменъ измѣнившимся голосомъ. — Поцѣлуй меня, душенька: ты прекрасная дочь!

Черезъ нѣсколько минутъ м-ръ Винкель побѣжалъ въ комнату м-ра Пикквика и, воротившись съ этимъ джентльменомъ, представилъ его своему отцу, послѣ чего они искренно и радушно принялись пожимать другъ другу руки впродолженіе пяти минутъ.

— М-ръ Пикквикъ, благодарю васъ душевно за всѣ благодѣянія, оказанныя вами моему сыну, — сказалъ наконецъ старикъ Винкель. — Натура y меня вспыльчивая, м-ръ Пикквикъ, и, признаюсь, я былъ очень непріятно изумленъ, когда свидѣлся съ вами въ послѣдній разъ. Теперь я вижу свою дочь собственными глазами и доволенъ, какъ нельзя больше. Прикажете просить извиненья y васъ, м-ръ Пикквикъ?

— Ахъ, помилуйте, какое тутъ извиненье! Ваше великодушіе совершеннѣйшимъ образомъ довершило мое счастье.

Послѣдовало новое рукопожатіе, сопровождавшееся множествомъ весьма лестныхъ комплиментовъ съ обѣихъ сторонъ. Старички были въ восторгѣ другъ отъ друга.

Самуэль между тѣмъ проводилъ своего отца на постоялый дворъ и, по возвращеніи домой, встрѣтилъ y воротъ гостиницы жирнаго дѣтину, который приходилъ съ записочкой отъ миссъ Эмиліи Уардль.

— Послушайте-ка, м-ръ Уэллеръ, — сказалъ Джой, сдѣлавшійся на этотъ разъ необыкновенно болтливымъ, — какая красотка эта Мери! Я влюбился въ нее по уши.

Вмѣсто отвѣта, м-ръ Уэллеръ взялъ жирнаго дѣтину за шиворотъ, повернулъ его налѣво кругомъ и далъ ему пинка въ затылокъ, послѣ чего м-ръ Уэллеръ свистнулъ и пошелъ въ комнату своего господина.

Глава LVI. Заключающая въ себѣ истинную легенду о принцѣ Блэдудѣ и исторію дяди странствующаго торговца

Насладясь бесѣдой съ своимъ новымъ другомъ, м-ромъ Винкелемъ старшимъ, достопочтенный президентъ Пикквикскаго клуба удалился къ себѣ въ комнату размышлять о счастливомъ событіи — примиреніи отца съ своими дѣтьми. Отъ глубокихъ философскихъ соображеній мысли великаго человѣка весьма натурально перешли къ исторіи любви молодыхъ людей, и ему припомнилось ихъ тайное свиданіе въ Бристолѣ, устроенное подъ руководствомъ великаго человѣка. Припомнилось ему также, что въ то знаменательное время онъ записалъ два чрезвычайно интересныхъ разсказа, которымъ придалъ, во время своего долгаго тюремнаго заключенія, литературную форму, съ намѣреніемъ напечатать ихъ при первомъ удобномъ случаѣ.