Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

дом, в котором человек свободен, – это замок по сравнению с самой роскошной тюрьмой.

Как бы я ни был счастлив оказаться дома, меня не покидало чувство, что мне будет отказано в том, чего я больше всего хотел и к чему стремился всей душой. Я страстно желал вернуться к нормальной, обычной жизни, восстановить свои старые связи времен моей молодости, иметь возможность утром идти в свой офис, а вечером возвращаться к семье, выскакивать на несколько минут с работы, чтобы купить в аптеке зубную щетку и пасту перед тем, как вечером навещать своих старых друзей. Именно этих вполне обыденных вещей больше всего не хватает в тюрьме, именно это мечтаешь сделать, оказавшись на свободе. Однако я довольно быстро понял, что все это будет невозможно. В тот вечер (и каждый вечер в течение следующих недель и месяцев) наш дом был окружен сотнями наших сторонников. Они пели, танцевали и кричали от радости, и их радость была заразительной. Это был мой народ, и я не имел ни права, ни желания отказывать ему в этой радости. Но, отдавая себя своему народу, я понимал, что снова отдаляюсь от своей семьи.

В ту ночь мы с Винни почти не спали, так как пение и танцы продолжались до самого утра, когда активисты Африканского национального конгресса и Объединенного демократического фронта, охранявшие наш дом, обратились к собравшейся толпе с убедительной просьбой успокоиться и позволить нам отдохнуть. Многие в руководстве АНК советовали переехать в дом в нескольких кварталах отсюда, который находился в районе Дипклуф и был построен Винни, пока я сидел в тюрьме. По стандартам Суэто это было замечательное место, но тот дом не имел для меня никакого значения, так как у меня с ним не было связано никаких воспоминаний. Более того, дом в районе Дипклуф из-за своих размеров и внушительного вида казался неподходящим для народного лидера. По этой причине я отказывался от данного варианта как можно дольше. Я хотел не только жить среди своего народа, но и быть похожим на него.

102

Моей первой задачей было отчитаться перед руководством Африканского национального конгресса, и 27 февраля, спустя две недели после выхода из тюрьмы, я вылетел в Лусаку на сессию Национального исполнительного комитета АНК. Это было чудесное воссоединение со своими старыми товарищами, которых я не видел несколько десятилетий. На этом мероприятии присутствовали также главы ряда африканских государств, и я смог провести краткие беседы с Робертом Мугабе из Зимбабве, Кеннетом Каундой из Замбии, Жозе Эдуарду душ Сантушем из Анголы, Кветтом Масире из Ботсваны, Жоаким Чиссано из Мозамбика и Йовери Мусевени из Уганды.

Члены Исполкома АНК были рады моему освобождению, наряду с этим, как я видел, они стремились составить для себя представление обо мне. В их глазах ясно читался вопрос: остался ли Мандела тем же человеком, который попал в тюрьму двадцать семь лет назад, или же теперь это был совсем другой Мандела? Сохранил ли он свои принципы или же был сломлен? Они располагали информацией о моих переговорах с правительством, и их обеспокоенность вполне можно было понять. Следовало учесть то, что я не только не знал ситуации на местах, а с 1984 года даже не имел возможности свободно общаться со своими коллегами в тюрьме.

Я тщательно и взвешенно объяснил характер своих переговоров с правительством, описав те требования, которые я выдвинул к нему, и достигнутый прогресс. Члены Исполкома АНК видели меморандумы, которые я направил Питеру Боте и Фредерику де Клерку, и знали, что эти документы соответствуют политическому курсу нашей организации. Я был в курсе, что в последние годы некоторые активисты АНК, выйдя из тюрьмы, ездили в Лусаку и шептали там негласно: «Мадиба стал проявлять мягкость. Он подкуплен властями. Он носит костюмы-тройки, пьет вино и ест изысканные блюда». Я знал об этих слухах и намеревался опровергнуть их. Это можно было сделать только одним способом – быть прямым и честным.

На этой сессии Национального исполнительного комитета АНК я был избран заместителем президента Африканского национального конгресса, в то время как Альфред Нзо, генеральный секретарь АНК, был назначен исполняющим обязанности президента нашей организации, пока Оливер Тамбо проходил курс реабилитации. На пресс-конференции, состоявшейся после сессии Исполкома АНК, мне задали вопрос о том, как я отношусь к предложению Кеннета Каунды, президента Замбии и давнего сторонника АНК, о временном отказе АНК теперь, когда я был освобожден из тюрьмы, от вооруженных операций в Южной Африке. Я ответил, что, хотя мы ценим мудрость Кеннета Куанды и его поддержку, приостанавливать вооруженную борьбу нашей организации слишком рано, поскольку мы еще не достигли цели, ради которой мы взялись за оружие. Я подчеркнул, что в задачи руководства АНК не входит оказание помощи Фредерику де Клерку в том, чтобы успокоить его сторонников из числа правых сил.

Я начал турне по Африке, в ходе которого посетил много стран. В течение первых шести месяцев после своего освобождения я провел за границей больше времени, чем дома. Почти везде, где я бывал, меня встречали огромные толпы моих сторонников, поэтому, даже если я начинал чувствовать усталость, их энтузиазм всегда поддерживал меня. В Дар-эс-Саламе меня встретила толпа численностью около полумиллиона человек.

Я безмерно наслаждался своей поездкой. Я был рад увидеть новые (и прежние для меня) достопримечательности, попробовать разные блюда, поговорить с самыми разными людьми. Мне приходилось очень быстро акклиматизироваться в том мире, в котором я оказался и который радикально отличался от покинутого мной. Этот мир приобрел новую динамику – с новыми возможностями в поездках, общении и средствах массовой информации. Теперь все происходило настолько быстро, что иногда было трудно поспевать за последними новшествами. Винни пыталась уговорить меня успокоиться и «притормозить», но на меня свалилось слишком много хлопот: руководство АНК хотело в интересах нашей организации в полной мере воспользоваться той волной энтузиазма, которая была вызвана моим освобождением.

В Каире, на следующий день после частной встречи с президентом Египта Хосни Мубараком, я должен был выступить на большом мероприятии в одном из местных учреждений. Когда я появился, толпа, казалось, выплескивалась из здания этого учреждения, не в силах поместиться там, кроме того, охрана была весьма малочисленной. Я сказал полицейскому, что, по моему мнению, необходимо подкрепление, но он просто пожал плечами. Мы с Винни ждали в комнате рядом с общим залом, и в назначенный час полицейский жестом пригласил меня войти. Я попросил его сначала сопроводить остальную часть нашей делегации, опасаясь, что, когда я войду, там начнется столпотворение и наша делегация будет отрезана. Однако полицейский настаивал, чтобы