Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Он услышал резкий вдох и негромкий крик, растворяясь в толпе, но это не был тот вопль, на который он возложил надежды отвлечь пыточную машину. Но тут толпа брызнула в стороны — машина поднялась выше и ринулась вперед за убегающей девушкой. Его цель так и осталась стоять, тупо глядя, как улетает Талос. Харбир решил впредь не спускать с глупца глаз — кто знает, какие еще он найдет способы убиться, пока Харбир собирается прикончить его в Птичниках?

Ксагор с сожалением смотрел Талосу вслед. Для почитателя боли — такого, как он — было невероятной честью подвергнуться пытке подобным устройством. Печально, но именно это, с точки зрения Талоса, делало Ксагора совершенно неподходящим клиентом.

Перебравшись через изогнутый мост и направившись к Берилловым воротам и безопасности, ждущей за ними, Ксагор понял — что-то идет не так. В такой близи от ворот уже была ясно видна преграда между Метзух и Птичниками — клубящаяся, прозрачная стена болезненных цветов, изгибающаяся во всех направлениях. За ней можно было разглядеть высокие решетчатые пики крупнейших Птичников — преграда делала их неясными, как будто они находились под водой. Ксагор покрутил сосуд между ноющими ладонями и пошел дальше. Он был уже так близок и должен был продолжать путь; единственный альтернативный путь к башне хозяина не стоило даже рассматривать.

Дорога выглядела на редкость пустой, и это вселяло беспокойство. Подойдя еще ближе к воротам, он понял, что всех, кто был впереди, заворачивают назад, и какой-то уголок его разума начал отчаянно паниковать. Подле ворот стояла группа воинов архонта Маликсиана в полном боевом облачении и, насколько мог сказать Ксагор, не пропускала никого. Он собрался было спросить кого-нибудь из недопущенных, что происходит, но решил, что это будет выглядеть подозрительно и рассердит воинов. Последователи Маликсиана часто разделяли неприязнь архонта к тому, что большая часть комморритов обычно называла «здравомыслием».

Облизнув губы, Ксагор приблизился к воинам. Они не навели на него дула своих зубчатых осколочных винтовок, и это был хороший знак. Правда, с пути они тоже не сдвинулись, и это было не очень хорошо. Он почтительно остановился на расстоянии нескольких шагов от них.

— Я… — это было все, что успел произнести Ксагор, прежде чем один из воинов лаконично оборвал его.

— Проход закрыт.

— Я по заданию хозяина, очень срочно, — залебезил Ксагор с неприятным ощущением, что вручает свою жизнь в руки воина.

— Проход. Закрыт.

Сквозь глухой шлем невозможно было прочесть, что выражало лицо солдата, но при этом он поднял руку и изобразил пальцами галочку, подчеркивая значимость слов. Другие воины, посмеиваясь, нацелили на Ксагора осколочные винтовки.

— Я служу мастеру Беллатонису! — пискнул тот.

— Так это ведь совершенно другое дело! Входите, конечно же, — ответил воин с обезоруживающей любезностью. Он отступил в сторону, зубчатые пасти винтовок опустились. Ксагор почуял ловушку.

— Могу ли я поинтересоваться, что происходит, почему вы не пускаете всех остальных? — спросил Ксагор со всей вежливостью, на какую был способен. Совсем недавно архонт Маликсиан и хозяин были не разлей вода, и он надеялся, что это все еще было так.

— Можете, разумеется, и если спросите, то я скажу, что вам не хотелось бы сейчас находиться в Птичниках.

— О нет.

— О да.

— Она прямо сейчас идет? Она, случаем, не только что началась или, может, подходит к концу? — Ксагор ухватился за соломинку надежды — вдруг ему повезет, и они предоставят сопровождение.

— Это исключено. Если на то пошло, то крови намечается много, и сейчас она должна уже литься по-настоящему.

— Но мне нужно как можно быстрее добраться до башни хозяина! Уверяю, он вас вознаградит!

— Это. Исключено, — воин снова изобразил галочку и глубокомысленно добавил. — Если уж вы так высоко оцениваете свои шансы пробраться через Птичники пешком, то, полагаю, Летчице только в радость свежее мясо.

«Берилловые ворота» — очень неподходящее название, подумал Харбир. На фоне тонн серебристого металла, использованного при их строительстве, перекрученные и покрытые орнаментом колонны, в честь которых были названы ворота, совершенно терялись. Харбир приотстал, пока слуга разговаривал со стражниками у ворот. В конце концов они пропустили его, хоть тот, судя по виду, пошел с неохотой. Несколько ударов сердца, и Харбир сам направился к воинам. Он взвесил свои шансы на случай, если дело дойдет до драки. У них винтовки, и это сыграет против них в ближнем бою, но этого, скорее всего, не хватит, чтобы компенсировать преимущество в численности и защите.

— Проход закрыт.

Встретившись с новой проблемой, воины, казалось, вели себя настороженно. Может, прислужник сказал им что-то, что вызвало подозрения? Сообщил, что за ним гонятся? Харбир внезапно почувствовал себя, как раб, обездвиженный перед исследованием. Он решил брать напором.

— С дороги, у меня важные дела в Птичниках, — заявил он.

Воины посмотрели друг на друга, наигранно удивляясь его дерзости. Один из них спросил:

— С кем?

В голове Харбира заметались варианты ответа. Он остановился на самой простой лжи.

— Я по поручению гемонкула Беллатониса, он нанял меня защищать своего прислужника.

Услышав это, воины обменялись какими-то едва уловимыми жестами, но Харбир не понял, что это значило. Они отошли в сторону, и один из них пригласил его пройти в ворота с издевательским поклоном.

— Тогда входите. Я уверен, вы вскоре к нему присоединитесь, — тон воина намекал на то, что их ожидала некая неотвратимая и фатальная встреча. Харбир скорчил кислую мину. Видимо, шла охота.

Ксагор, дрожа, прятался за кустом и прислушивался к ужасным крикам, что носились между шпилей Птичников, поднимавшихся со всех сторон. Несколько мгновений спустя он увидел силуэты пары геллионов, рассекавших воздух высоко над головой. Да, шла охота, и, судя по звукам, весьма оживленная.

Страсть архонта Маликсиана к летающим тварям всякого рода вошла в легенды, и он считал нужным время от времени упражнять своих питомцев. На земли Птичников выпусали несколько десятков рабов и позволяли им разбежаться, а затем открывали клетки, выпуская из них клыкастую, когтистую и ядовитую смерть во множестве крылатых обличий. Кабал архонта пускался в полет вместе со своим повелителем, чтобы насладиться болью и ужасом гибнущих рабов, ставших жертвами охоты. Они также расправлялись с любой добычей, которая обманывала себя надеждой спрятаться, или которая была достаточно отчаянна, чтобы давать отпор.

Ксагор метнулся в другой темный угол, который был ближе к цели. Он пытался перемещаться короткими перебежками. Открытое пространство вызывало у него мысли о том, что он — это то самое вкусное лакомство, за которым идет охота, да и руки уже начинали уставать от тяжелого сосуда. Переводя дух, он начал тревожиться, как бы ему не наткнуться на выпущенных рабов. Они тоже будут искать самые темные уголки, чтобы спрятаться, а архонт Маликсиан предпочитал использовать здоровых особей, чтобы его питомцы как следует потренировались. Нечеловеческий вопль прорезал темноту — близко, ближе, чем все крики, что он слышал до этого. Однако Ксагора больше забеспокоил какой-то шорох, донесшийся из кустов неподалеку.

Несколько отчаявшихся рабов обычно не стоили беспокойства, но в данных обстоятельствах прислужник был очень уязвим. Он не мог защищаться, будучи обременен сосудом, а шум драки мог привлечь внимание куда более опасных врагов в небесах. Кабалиты Маликсиана, в которых сейчас ключом бьет жажда крови, вряд ли узнают одинокого слугу Беллатониса, что уж говорить о зверях.

Ксагор собирался двинуться дальше, как вдруг раздалось хлопанье кожистых крыльев, заставившее его замереть на месте. Полдюжины хищников со стреловидными головами плавной спиралью поднимались из-за огромной, как дом, клетки по левую руку. За ними скользнул длинный темный силуэт корабля-рейдера, на котором можно было легко разглядеть экипаж, свесившийся с открытых бортов и осматривающий землю.

Харбир невольно вспотел. Всякий раз, когда он уже готов был выпрыгнуть из укрытия и застать прислужника врасплох, проклятый глупец сбегал прямо под носом. Снова возникла идея взять слугу в плен, но она казалась ему все хуже и хуже. Если все так и пойдет, то цель просто еще раз выскользнет меж пальцев, и за все свои старания он не получит ровным счетом ничего. И это еще учитывая, что им обоим удастся не попасться на глаза зверушкам и приятелям Маликсиана.

Ответ дал отдаленный треск оружейного огня. Хотя клинок всегда приносил большее удовлетворение, у Харбира был с собой длинный, элегантный осколочный пистолет. Он пристрелит слугу и быстро обыщет тело. Посылка, которую тот тащил, могла хоть как-то окупить все унижения, которые Харбир претерпел в ходе погони. А если и нет, то, по крайней мере, месть будет свершена и он выберется отсюда, сохранив хотя бы часть достоинства.