Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

«19 августа 1917 г. 15 час. № 576

Временно командующему 9-м армейским корпусом[788]

г. дв. Павлюковщизна

На № 5049/а наштакора доношу, что приказание Ваше мною исполнено. По исполнении его я долгом службы почитаю также донести, что командирование на агитаторские курсы при исполкоме корпуса по 91 солдату от дивизии отразится на дивизии неблагоприятно.

С одной стороны, запрещаются всякого рода митинги, собрания и съезды, с другой стороны, по приказанию начальства собираются несколько сот солдат на неопределенное время на агитаторские курсы, представляющие собой такой же съезд. У нас уже есть пример агитаторских курсов в г. Минске, откуда отправленные туда возвратились в свои части, по большей части, обратившись в большевиков. Их возвращение совпало как раз с эксцессами в полках, каковые, по моему мнению, во многих частях произошли не без их участия, хотя они свое дело и вели скрытно.

Теперь дивизия будет ожидать возвращения этих 91 агитатора, которые кроме сумбура, беспорядка, можно заранее сказать, ничего не внесут. Кроме того, по примеру этого съезда при исполкомкоре последуют сейчас же просьбы разрешения общих собраний, митингов и т. д. Не разрешая их, мы, начдивы, будем в неловком положении.

Затем эти курсы послужат при выборах на них причиной волнений, страстей, а принимая во внимание приказание произвести выборы к 20 числу, т. е. сегодня же, значит в один день устроить во всех ротах общие собрания для выборов, внесет беспорядок в несении службы, чего бы не было, если бы был дан срок хотя бы несколько дней. В настоящее время мы только налаживаем порядок, стараемся поднять боеспособность частей – такие же съезды и с могущими быть вредными последствиями парализуют наши начинания.

В заключение своих опасений, я прошу Вас теперь же не отказать в вашем руководящем указании по поводу расхода на этих командированных, т. к. я предвижу по окончании курсов, как это было и раньше при командировке на съезд в исполком корпуса, недоразумения. Как тогда, так и теперь приказано командировать с аттестатами на довольствие, что, казалось бы, исключало возможность выдачи им по 3 руб. суточных. Но комкор приказал выдать вследствие их просьбы по 3 руб., что и было сделано – полки выдали по документу эти деньги. Так же было и с командировкой на агитаторские курсы в Минск. Деньги по 3 руб. суточных я отказался выдать, но по жалобе одного из агитаторов комиссарму-2 – командарм-2 наложил резолюцию: «Деньги уплатить, но впредь такие незаконные командировки не оплачивать».

Я приказал выдать жалобщику причитавшиеся ему 90 руб. и вошел к комиссарму-2, прося доложить командарму, как быть с остальными, не подавшими жалобу, т. к. справедливость требует тогда всем уплатить, а вся сумма составит 1490 руб. Вот опасаясь вновь, что возникнет такая переписка, и я прошу убедительно до начала курсов дать указание – помимо продовольствия, которое они будут получать, потребуется ли еще им платить по 3 руб. в сутки, что составит в вверенной мне дивизии 273 руб. в день, так что расход на 10 дней примерно выразится в сумме 2730 руб.

Этот вопрос играет большую роль и при выборах, страсти разгораются у большинства из-за этих денег.

Извиняясь за многосложность моего донесения, но когда внутреннее чувство подсказывает о вреде для вверенной части, то не высказать считаю нарушением служебной присяги.

Генерал-лейтенант Джунковский».

«19 августа 1917 г. 16 час. № 757

Временно командующему 9-м армейским корпусом

г. дв. Павлюковщизна

Дополнением к № 756 долгом почитаю донести еще одно осложнение, которое я предвижу по возвращении агитаторов в свои части. До сего времени было так, что агитаторы после курсов, возвращаясь в свои части, были на особом положении, основываясь на том, что они обязаны вести свою агитаторскую работу для подготовки умов к выборам в Учредительное собрание, и потому служебные дела их не касаются, и все время на этой почве происходят в частях недоразумения, а солдаты их поддерживают как своих выборных.

Все это вносит рознь и беспорядок, который увеличат по возвращении в свои части 91 новый агитатор. Желательно и необходимо их роль выяснить теперь же твердо и определенно.

Генерал-лейтенант Джунковский».

Смена полков на позиции

В ночь с 13-го на 20 августа я приказал на позиции произвести смену полков – 57-м и 60-м полком заступить в окопе, а 58-му и 59-му отойти в дивизионный и корпусной резервы.

Смена произведена была в полнейшем порядке, что мне доставило большое удовлетворение.

На другой день, как только полки сменились, я получил следующее анонимное письмо[789]:

«Г-н генерал! Мы, старослужащие солдаты, находясь на фронте 4-й год, вы это примите к сведению, и даже не согласны приказа за 5 августа, в котором вы пишете, что солдаты не будут отправлены в тыл и пишете, что во всех полках заменены, но только в пехотных, а у нас нет и не будут. Обсудили мы ваш приказ, то категорически заявляем, что если мы будем отправлены, то придется вам погибнуть в окопах от своей пули, вот вам последнее слово и вот на меня выпал жребий убить вас.

Генерал-лейтенанту Джунковскому.

У нас коих не ходят уже только от одних от секретов неужели мы недостойны этого.

Страм, мы отлично знаем, что это вы хлопочете, чтобы нас оставили, но вы нахлопочите только на свою толстую шею, в которую войдет пуля кровавая, 4-х годовалая, сидящая в окопах».

Получая это письмо, я в ту же ночь отправился в окопы и обошел все расположение дивизии, подробно проверив службу, не только в окопах, но и в секретах. От несения службы вынес очень хорошее впечатление. На другое утро я отдал следующий приказ по дивизии:

«Мною получено по почте анонимное письмо как бы от лица всех старослужащих, находящихся на фронте 4-й год, с угрозой, что если я их не отправлю в тыл, то я буду убит своей же пулей в окопах, и что на автора письма выпал жребий это исполнить.

С грустью должен констатировать факт, что в одном из полков вверенной мне дивизии имеются такие трусы и негодяи, которые, не решаясь выступить открыто со своими заявлениями, прибегают к анонимным письмам со своими недостойными угрозами.

Объявляю всем частям введенной дивизии, что для меня не страшны никакие угрозы. Если я добровольно, не будучи обязанный ехать на войну, по собственному желанию, два года тому назад, прибыл на войну из чувства долга перед Родиной, то не для того, чтобы прятаться или бояться за свою жизнь.

Час мой настанет не тогда, когда захочет этот негодяй, который написал письмо, а тогда, когда это будет угодно Господу Богу, будет ли это пуля немецкая или изменника русского, это все равно. В том и другом случае я умру за Родину. Никакая угроза, никакая опасность не заставить меня покривить душой или смалодушничать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});