Отыгрывать эльфа непросто #1-#3 - Леонид Владимирович Кондратьев

по случаю с родины, количеством весело разбегающихся, таких ничтожных в прицеле, фигурок подстреленных в очередном вылете. Те самые, которых в том самом, несчастливом для них случае приземления на, по мнению германского генштаба пока что, еще занятую русскими территорию, далеко не всегда успевали спасти особисты или бойцы Смерша. Спасти из рук тех самых смешно разбегающихся маленьких фигурок, так весело взрывающихся кровавым туманом при метком попадании снаряда двадцати миллиметровой авиационной пушки.

А пока… буквально выпрыгнувшие из стены туч, разошедшиеся полукругом самолеты по короткой лающей команде раздавшейся в эфире отпустили из цепких объятий бомбовых замков неприглядные серые цилиндры с куцыми крылышками стабилизаторов и взревев моторами опять нырнули в серую хмарь облаков.

Раздавшиеся парой секунд позже хлопки пиропатронов раскрывшие эти цилиндры подобно раковинам невиданных молюсков уже никто не услышал. Конечно в полете кувыркающихся авиационных контейнеров немецкого производства не было такого величия и скрытого смысла, как в кружащихся на подобии балерин более чем полутонных советских РОТАКС-ах так хорошо показавших себя в небе Финляндии, разбрасывая зажигательные бомбы над крышами городов. Но со своей задачей они справились, выпростав из своего нутра стаи по какой-то странной прихоти конструкторов ярко желтых цилиндров, мгновением позже обзаведшихся гнущимися и дребезжащими под порывами набегающего воздуха жестяными крылышками.

Но это было не все, державшаяся выше отработавшего строя тройка самолетов штафеля Лотара Шрепфера, все это время узкой восходящей спиралью поднимающаяся к нависшему над землей одеялу туч и контролируя плотную стену разрывов и появляющиеся в ней неоднородности, по команде командира группы также ушла в крутое пике.

Под свист раздвигаемого фюзеляжем воздуха и пронзительный иссушающий душу звук сирен от каждого из самолетов отделились серые туши стокилограммовых фугасок и устремились к земле. Секунда — другая и сработавшие автоматы бомбовых прицелов автоматически вывели "лаптежники" из пике.

Вновь встав в хоровод над все еще покрытом серо-черными шапками разрывов районом бомбометания командир третьей группы штурмовой эскадрильи люфтваффе Шрепфер с удовлетворением оценил свои действия, дав команду Отто сделать несколько снимков для отчета непосредственному командиру и его новому знакомому, так беспокоившемуся за самочувствие какого-то там русского передатчика. Судя по тому аду, который творился там — внизу и безвольно поникшей стрелочке уровня сигнала, пожелания оберстлейтенанта Герлица были выполнены и перевыполнены с большим запасом. А небольшое сожаление, глодавшее Лотара о невозможности использования в этих болотах его любимых "зажигалок" быстро сошло на нет, размытое обоснованной гордостью за ювелирную работу своих парней. Жаль, конечно, что в этих чертовых болотах практически нечему гореть и поэтому кассеты с 1-kg-Stabbrandbombe были волевым усилием исключены из меню сегодняшнего концерта, да и из-за одной особенности устройства скидывать их в воду или болото просто бесполезно — потухнут так и не разгоревшись. Жаль…

…

Все шло как обычно, вечерняя пробежка с уже ставшим ученикам ненавистным бревном и неспешное возвращение в подземелье Дома. Конечно, с точки зрения подготовки классического мага моя методика выглядела строго говоря очень ортодоксальной, но в том то и дело что оценив еще в первые дни учебы возможности и предполагаемый потолок учеников в моей остроухой голове смогла сложиться только одна методика применения этих вот недомагов. Пускать их в прямой бой при таких мизерных запасах маны и ничтожной плотности энергооболочки было бы просто преступно. Да — конечно рассказанная ранее товарищу Иванову информация о применении кристаллических накопителей была правдива, практически на все сто процентов. Человеческие маги действительно применяли такие кристаллы для пополнения своих энергозапасов иногда даже прямо во время сражения. Но была одна мелочь, о которой я говорил ранее. И скрывающийся вот именно в таких мелочах дьявол практически полностью нивелировал плюсы такого использования накопителей.

Плотность энергооболочки человеческого мага… Ведь именно от плотности зависит мощность непосредственно кастуемого магом заклинания. Конечно при заблаговременной подготовке, например при использовании рунических или кристаллических амулетов человеческий маг может переплюнуть и тысячелетнего архимага, но в магическом сражении когда счет идет на мгновения…

Именно поэтому, высовывая от усилия языки ученики раз за разом добивались чтобы манна бурлящая в их венах перетекала с кончика каллиграфической кисточки на тонкие линии глифов, заставляя их светиться неземным, сказочным светом, озаряя наполненные чистым детским предвкушением чуда лица.

Сколько раз я купал их в волнах своего презрения, обзывая косорукими гоблинами и животными, недостойными гордого имени мага. Не считаясь с мнением, усталостью и укутывающими их тела эманациями боли из-за формируемых энергоканалов, пичкал всевозрастающим количеством разного рода декоктов и препаратов. И они держались, стискивая зубы и чуть ли не рыча от злости и боли они держались до того порога который делает ненависть поистине незамутненной и смывает тонкую мутную пену страха, позволяя вырасти над собой, перешагнуть себя и сделать шаг вперед к чуду.

Меня учили именно так, в тех подернутых дымкой воспоминаниях моей нечеловеческой половины, именно так, через боль и ужас наказания. И я горд, поистине горд, что ни один из них, этих безмолвных учеников, не удостоившихся от меня даже знания их имен не сдался, не дрогнул… Да они умирали… умирали от моих действий, по моей воле ивине… но они не сдавались…

Узкий, нисходящий во тьму коридор подземелья внезапно наполнился идущим с поверхности леденящим душу воем, заставившим идущего впереди Дроконова вжать голову в плечи и уже в полуобороте раскрыть рот в непередаваемой гримасе то ли страха, то ли ненависти. А потом на меня упало само небо… разрывающий уши грохот, воздушный кулак ударной волны… Волна ужаса ударила в спину, наполнив подземную узость вскриками, матом и топотом ног бегущих наружу, на поверхность охваченных паникой курсантов. Заполнившее голову мысль — стремление быть как можно дальше подальше от осыпающихся и как будто вот-вот готовых схлопнуться, ставших вдруг такими ненадежными стен подземелья…

Голова, моя голова, заполненная ставшим осязаемым белым шумом, шатающийся корридор покрытый змеящимися трещинами, вздрагивающий и подбрасывающий как будто не мои ноги при каждом шаге и серый, призрачный свет входа, рывками приближающийся ко мне. Вся моя натура вопила, выла и кричала о том, что на поверхность нельзя, что спасение только там, сзади в благословенной темноте узких коридоров и мраке арочных залов. Но засевшая в черепе паника, перехватившая рычаги управления, проклятый стадный инстинкт гнал наружу, вслед уже потерявшимся в пыли и дыму спинам…

…

С неба падал снег, первый виденный мной снег в этом мире… разлапистые вальяжные снежинки медленно, как будто бы неохотно спускались из глубин заполненного серо-стальной хмарью неба и, подчиняясь командам неведомого режиссера, медленно танцевали, умирая капельками влаги на белом оскале щепы, зелени