Дневник Сони Колесниковой (СИ) - Алиса Болдырева

похлопал по карману своей рубашки, в которой лежал мешочек с землёй. — В воскресенье встретимся у меня. Может, к тому времени сумеем нарыть хоть какую-то полезную информацию.

Запись сделана 26 сентября 1986 года.

Пятница, 20:40.

Почти весь день сегодня провела с Юркой. Кажется, это уже вошло у нас в привычку.

Наталья Алексеевна к следующему уроку черчения задала выполнить чертёж детали в трёх проекциях, и Юрка, как настоящий друг, предложил мне свою помощь. По такому случаю сразу после школы мы отправились к нему домой, и возились с чертежом почти до четырёх. К этому времени у меня устали глаза, я перепачкала все руки простым карандашом, но осталась довольна результатом проделанной работы.

— Как думаешь, Константину Викторовичу удастся что-нибудь обнаружить? — спросила я, заканчивая оформлять основную надпись чертежа.

— Если Скворцова и впрямь стратилат, тогда шансы есть, — отозвался Юрка.

— А ты как думаешь? — я вышла из-за стола и, подойдя к дивану, опустилась рядом с Юркой. — Может Скворцова быть стратилатом?

— С недавних пор я стал подозревать в школе каждого, кто носит пионерский значок или галстук.

Юрка тяжело выдохнул и запустил пятерню в волосы. Было видно, что вся эта история со стратилатом и пиявцами давит на него. Впрочем, давила она и на меня. Мне казалось, что за прошедшие три недели из обычных старшеклассников мы с Юркой превратились в охотников за вампирами. А я хотела оставаться шестнадцатилетней девчонкой, хотела, чтобы мы с Юркой встречались после уроков без повода, а не для того, чтобы разрабатывать очередной план.

— Юр, а сыграешь мне? — попросила я, чтобы хоть немного отвлечься от унылых мыслей.

Если честно, я даже не рассчитывала на то, что Юрка согласиться, но как ни странно, он подошёл к гитаре, взял её в руки, а когда вернулся обратно на диван, по комнате поплыл богатый обертонами звук, а следом за ним и Юркин голос:

Чтение книг — полезная вещь,

Но опасная, как динамит,

Я не помню, сколько мне было лет,

Когда я принял это на вид,

Мне скучно смотреть сегодня кино,

Кино уже было вчера.

И как каждый день ждет свою ночь –

Я жду свое слово — Пора!

Пора открывать двери,

Пора зажигать свет,

Пора уходить прочь,

Пора! [Прим. автора: песня "Пора", Виктор Цой, 1983 год].

Длинные Юркины пальцы, будто созданные для игры на гитаре, ловко перебирали струны, а его голос, звучный и проникновенный, вызывал внутри меня незнакомый и волнительный трепет, словно он играл на струнах моей души.

Затих последний аккорд, и Юрка, отложив гитару в сторону, уставился на меня. Мы сидели так близко, что наши колени при каждом движении соприкасались. Я могла различить цвет Юркиных глаз. Возле зрачка они казались чуть темнее, а ближе к краю имели почти медовый оттенок. А ещё я заметила, что у него очень длинные и пушистые ресницы. Пока я рассматривала его, словно видела впервые, Юрка наклонился чуть ниже. Он собирался меня поцеловать. Моё сердце на время замерло, а я прикрыла глаза, уже приготовившись почувствовать прикосновение его губ к своим губам…

Вдруг, скрипнув, распахнулась дверь, а затем комнату наполнил добродушный голос Тамары Павловны:

— Юра, может вам чай заварить? Вы уже давно занимаетесь, пора бы перерыв сделать.

Я резко распахнула глаза, и мы с Юркой как по команде, отпрянули друг от друга.

— Спасибо, Тамара Павловна. Но я, наверно, уже пойду, — промямлила я, чувствуя, как к щекам приливает краска.

— Да? — удивилась женщина, выходя обратно за дверь. — Тогда ладно.

Стараясь не смотреть на Юрку, я принялась собирать в дипломат школьные принадлежности, разбросанные по всему столу, а когда закончила, наткнулась на Юрку. Он стоял, закутавшись в куртку, словно собирался куда-то.

— Ты чего это оделся? — удивилась я.

— Тебя провожать пойду, — Юрка смутился, а я в попытке спрятать непрошеную улыбку, направилась к двери.

Путь до моего дома занял у нас времени в два раза больше, чем нужно. Мы едва плелись, пересекая тихие улочки, наполненные запахом опавших листьев и дымом костров. Мы почти не разговаривали, да этого и не требовалось. Между нами царила какая-то уютная осенняя тишина, и эту прогулку можно было назвать приятной, если бы не одно "но". Всю дорогу до дома меня не покидало ощущение, что за нами кто-то наблюдает.

Заметки Сони Колесниковой (внесены в её дневник).

Что нам известно?

1. В школе объявились пиявцы. Всего их должно быть тринадцать человек.

2. Мы знаем лишь пятерых. Кто остальные нам неизвестно, а значит, это нужно выяснить.

3. Как много тушек бродит по школе? Неизвестно. Мы знаем лишь то, что тушки полностью подчинены воле пиявца, а значит, в случае чего, встанут на их защиту. А это плохо. Очень плохо.

4. Далее по списку обескровленные жертвы. Думаю то, что они появляются рядом со школой не просто совпадение.

5. И самое важное. Что задумал стратилат? В словах Лены определённо была какая-то недосказанность. Она знает, о его планах, только не захотела мне говорить. Думаю, все эти жертвы как-то связаны с его замыслами. Только вот как? Что у него на уме?

Этот вопрос пока остаётся без ответа.

X

Запись сделана 27 сентября 1986 года.

Суббота, 20:35.

Ещё ни разу в жизни я не была настолько близка к смерти, как сегодня. До сих пор чувствую её незримое присутствие рядом с собой. Не знаю, смогу ли описать всё то, что произошло, но очень постараюсь.

Вооружившись граблями, наш класс как положено к восьми утра и в полном составе явился на субботник. Видимо никто не рискнул проверять, выполнит ли Скворцова свои угрозы.

К счастью, день выдался на редкость погожим. Стояла безветренная солнечная погода, а чистое небо радовало глаз своей пронзительной синевой.

— Так, десятый "А", наша территория от сих, — Анастасия Сергеевна, в непривычном для себя виде — в джинсах и ветровке, отмеряла нам «фронт работы», прошествовав от одного угла школы до самого погреба, что был построен под каким-то курганом. — И вот до сих. Ясно?

— Ясно, — послышались нестройные голоса.

— Тогда вперёд! — она вскинула вверх брови, не обнаружив на наших лицах энтузиазма. — Ну, чего носы повесили? Труд облагораживает!

Взяв в руки инвентарь, мы принялись дружно сгребать сухие, опавшие с деревьев листья, которые почти полностью засыпали пришкольный участок.

— Бойкова, смотри, что у меня! — загоготал Лёшка Дудкин, и подцепил на грабли червяка. Вернее, только его половину.

— Фу, гадость какая! Отвали, Дудкин! — завопила Вика, и понеслась прочь от Лёшки, но тот и не думал отставать. Догнав, он