Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4 (СИ) - Афанасьев Семён

— А с другой стороны, если ты мысль ухватишь — то уже с неё не слезаешь, — уверенно покивала школьница в ответ. — Ты в порядке! Работу система закончила. Внутри сосуда у тебя небольшая заплатка, но и она со временем рассосется. Заодно, нано-колония вроде как укрепила твои сосуды в голове в целом.

— Типа, если стрельнуть ещё раз, можно не бояться? — живо заинтересовался Маса.

— Типа того. Но лучше, конечно, чтобы не стреляли, — не стала спорить она.

— Стоп. Так а куда эта чувствительность испарилась, если только что она у меня была?!

— А я тебе её отключила, — Цубаса мстительно указала взглядом на виртуальную клавиатуру возле установки. — Чтоб не дергался, пока я за тобой убираю.

— Что убираешь?! — Маса снова весьма убедительно изобразил озабоченного неожиданными новостями филина.

— Калоприёмник! — искренне удивилась бывшая курсант. — Плюс резервуар для иных физиологических жидкостей! А ты что, думаешь, из тебя всё добро почти сутки как-то иначе испарялось?

— Бл#… Немедленно отвяжи меня! — Асаде было явно неловко. — Я сам всё за собой помою! НЕ СМЕЙ!

— Не-а. Не помоешь, — Цубаса, весело наклонив голову к плечу, поцеловала перед собой воздух и добавила. — Знаешь, ради такого твоего взгляда стоит жить! Хи-хи-хи-и-и…

* * *

— Немедленно отвяжи! Я сам всё за собой помою! НЕ СМЕЙ!

К сожалению, когда у тебя из аргументов один лишь командирский голос, очень часто своего добиваешься не полном объеме.

Я сразу и не подумал: а ведь действительно, куда-то же продукты жизнедеятельности должны были удаляться.

Вполне естественно, что такая продвинутая установка оборудована и местом для их сбора.

Цубаса, коварно отключив меня на время уже принудительно, показывает мне язык и сообщает:

— Я тебя очень люблю. Но скорость твоей адаптации меня категорически не устраивает. Считай, что это от меня тебе подарок — лёгкий стресс, на память. Чтобы в следующий раз ориентировался быстрее.

— Давай я всё же сам это помою?! — делаю последнюю попытку. — Если, как ты говоришь, я уже полноценный? И меня удерживает только блокировка этого твоего аппарата?

— У тебя сейчас трубки из тела выводятся, — уже серьезно поясняет она. — Я потому и отключила тебя на время. Так-то, у них есть определенный люфт и гибкость. Но лучше уж полежи с гарантией, не дергаясь… Кстати, врачи бы точно также действовали!

Вместо вопроса, скашиваю взгляд на одну деликатную часть своей анатомии, прикрытую больничной простыней.

— Катетер убрала в первую очередь, до того, как тебя будить! Тогда же, когда твоё зрение фокусировала перед пробуждением, — хихикает она, задерживаясь перед дверями в санузел. — Если совсем серьёзно, восстановление репродуктивной функции именно в твоём случае — действительно важный индикатор. Так что, не дуйся: смысл в моих действиях тоже есть.

— А какие ещё трубки из меня выходят? Кроме одной, в голову ничего не идет.

— Лимфа под коленкой, — пожимает она плечами, продолжая движение к двери. — Кровь там же. И артериальная, и венозная. Ещё есть по мелочи, но это уже вдоль позвоночника.

— Странно. Я никаких трубок не почувствовал, когда в себя сейчас приходил.

— Так я тебе фрагментарно чувствительность вернула. А ты с кровати свешиваться принялся. — Она скрывается за дверью.

Оттуда раздается шум открытой воды, затем её голос продолжает:

— Рассказать анекдот? Как раз на эту тему? А то мы с тобой самую главную функцию ещё и не проверили до конца…

— Почему у меня чувствительность исключительно в одном фрагменте тела?! — перекрываю шум воды и не даю сбить себя с толку.

— А я специально оставила! Так вот, анекдот! После войны госпиталь собрал всех женщин в окрестностях: "Мы войну проиграли, потому наших героев-инвалидов надо пристроить в семьи. Мы уверены, что решительные японские женщины не оставят без поддержки попавших в трудное положение мужчин!"

— Нифига себе, анекдот, — бормочу под нос, а в санузле меня предсказуемо не слышат.

— "Первый! Имя-фамилия такие-то… Нет правой руки!" — продолжает Цубаса из-за стенки. — Одна женщина выходит из шеренги и забирает его к себе. — "Второй! Имя-фамилия такие-то… Нет левой ноги!". Ещё одна женщина, уже постарше, тоже забирает ветерана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну у вас и анекдоты! — кажется, в этот раз мне удаётся перекричать воду, потому что в ответ моя половина смеётся.

— Ты в Японии! Ну вот… Наконец остается самый последний мужчина: всё на месте, не заикается, вообще выглядит здоровым. "Не способен только к размножению! Боевая травма. Руки-ноги на месте, работать может руками!" — Цубаса из местного туалета заливисто хохочет над собственным рассказом.

А я, кажется, догадываюсь, чем история закончится.

— Ни одна из женщин не выходит! — подтверждает мои подозрения она. — "Кому такой инвалид нужен?! От него же толку никакого?!" — разочарованно гудит женский строй. ТАК! Я тут разбирать сейчас всё начинаю и отмывать, будет пахнуть неаппетитно! Полежи минуту в одиночестве! Выйду — продолжим! Во всех приятных смыслах!

Не успеваю ей ничего возразить, как дверь в санузел захлопывается с её стороны окончательно.

* * *

Ватару проснулся так же неожиданно, как и заснул.

Он сел на диване в студии первого этажа, протёр глаза и в сумраке огляделся по сторонам: Мивако рядом не было.

На всякий случай он поднялся по лестнице, заглянул по очереди в каждую из комнат — и никого не обнаружил опять.

Дочь предупреждала, что поедет с другим факультетом куда-то на побережье — припомнилось ему через секунду.

— Но где моя жена, черт побери?! — раздражённо пробормотал глава семьи и принялся хлопать себя по карманам в поисках смартфона.

Гаджет отыскался на столе в кабинете.

— Ты где?! — старший Асада в изумлении уставился на младшую супругу, имевшую растрепанный вид и припарковавшую машину на техническом съезде с трассы.

— Еду домой, — уклончиво ответила та, отчего-то опуская взгляд и избегая смотреть мужу в глаза. — Буду через четверть часа.

Время ожидания Ватару скрасил, налив себе газировки с сиропом.

Когда его по совместительству секретарша появилась в прихожей, он решительно подошёл к ней и поднял ее подбородок, ловя взгляд:

— Куда ты ездила?

Ему не понадобилось ментальных расширений, чтобы увидеть: она запнулась, занервничала и затянула с ответом.

— Где. Ты. Была. — Раздельно, по словам, повторил финансист, наливаясь нездоровым багрянцем. — БЫСТРО ОТВЕТИЛА!

Поскольку Мивако и дальше ничего не сказала (лишь закусила нижнюю губу, видимо, подбирая слова), Ватару решительно рванул сумочку из её рук:

— Где твой смартфон?!

На пол полетели ключи от машины, какая-то косметика по мелочи, ещё — ежедневные прокладки…

Добравшись до вожделенного гаджета, мужчина грубо дёрнул младшую жену за руку, прикладывая её большой палец к сенсору, чтобы разблокировать себе доступ.

— Нет! — Кога отчего-то вцепилась второй рукой в свою первую, при этом отшатываясь назад.

И выбивая неловким движением аппарат из рук супруга.

Ватару с удивлением смотрел, как его жена, несмотря на беременность, изображает кошку, которая в броске ловит мышь или крысу.

— Не трогай мой телефон! — вскрикнула Мивако практически с пола.

Её юбка при этом закономерно обнажила верх ног — и финансист с тревогой и изумлением обнаружил, что на жене нет нижнего белья.

— Хорошо. Смартфон трогать не буду, — обманчиво покладисто тут же согласился он, отступая на шаг.

— Правда? — жена поднялась с колен и, косясь на него, первым делом запихнула гаджет назад, в подобранную сумочку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мелочевка так и осталась лежать на полу.

— Скажи лучше, — абсолютно спокойно спросил Ватару, подходя к супруге. — Это что?

Быстрым движением он задрал на ней юбку.

— Чего-о-о-о?! — проревел он ровно через мгновение, наклоняясь поближе к царапине в самом низу живота.