До первого снега - Алиса Гордеева

с вонючим соусом, смачно вытекающим на тарелку. Разве люди могут такое есть?

— Смотри, она ещё и нос воротит от чорипана¹. Ну, конечно, куда этой барби до еды простых смертных?

Помещение заполняется истеричным смехом, напоминающим лай своры бездомных собак.

Эти люди видят меня впервые. Они не знают меня, но судят! Называют чокнутой, хотя сами в эту секунду напоминают буйно помешанных.

В уголках глаз скопились слёзы. Знаю, что стоит только моргнуть, как они тут же станут достоянием озверевшей толпы. Но давать лишний повод для издевательств не собираюсь.

Внезапно всё смолкает. Слышу недовольное бурчание и звуки удаляющихся шагов. Мне бы вздохнуть с облегчением — всё позади, но понимаю: шакалы разбегаются, когда на охоту выходит более сильный, наглый и бесстрашный хищник.

— Ну привет, принцесса! — раздаётся знакомый бархатистый голос, который я надеялась больше никогда не услышать. — Смотри-ка и суток не прошло, как мы встретились вновь. Это судьба, детка, не находишь?

В столовой душно и затхло, но меня пробирает озноб. Не нужно даже поворачивать головы, чтобы понять, кто стоит за моей спиной. Что там этот псих в зелёных носках вчера утром кричал мне вслед, пока ледяная вода бессовестно пропитывала его одежду: он уничтожит меня? Что ж, пожалуй, этот год все-таки станет самым тяжёлым испытанием в моей жизни.

— Я смотрю тебе здесь не по душе? — ехидный смешок и мой личный дьявол приземляется напротив, облокотившись на стол и устремив на меня жалящий взгляд нереальных молочно-голубых глаз. Игра в кошки-мышки завершилась, толком не успев начаться!

— Зато ты в этом болоте как рыба в воде? — тотчас слёзы отступают, а на смену им приходит безграничная злость.

— О да! Это моё болото, детка! — вальяжно откидывается на спинку стула зазнавшийся засранец и начинает раскачиваться. — И таким заблудшим цаплям, как ты, здесь не место!

— Тебя забыла спросить! — бурчу в ответ, не отводя равнодушного взгляда. Пусть даже не думает, что я его боюсь!

— Слышишь, как тихо? — почти шёпотом произносит парень, приподнимая указательный палец в воздух.

Усмехаюсь его глупости и закатываю глаза: «Придурок!»

— Соображай, девочка! — грубо бросает он. — Или вчера в ледяной воде не только аппетитную попку отморозила, но и мозги?

— Какого чёрта тебе от меня нужно, идиот?

— Не-а, среди нас двоих слабоумием страдаешь ты, куколка!

Наглый, пропитанный отвращением голос. Злорадный смех. Подонок перед моим носом упивается своей властью. Всё в той же чёрной толстовке, с совершенно нечитаемым выражением лица, он запускает жилистую ладонь в волнистые волосы, слегка теребя их, а я зависаю на массивном перстне, что украшает его безымянный палец. Он прав: ещё минуту назад здесь стоял шквал голосов, а каждый второй местный «мучачо» пытался завладеть моим вниманием. А сейчас — тишина! И отчего-то она начинает пугать гораздо сильнее шумных плевков в мою сторону.

— К чему ты клонишь? — сжимаю руки на груди, словно выстраиваю броню от пронизывающего насквозь взгляда.

— Хочешь, чтобы так было всегда?

На лице придурка проскальзывает улыбка: он уже чувствует, что победил.

— В этом цирке ты главный клоун, верно? — язвительно уточняю.

— Т-ш-ш! — зло шипит парень и, резко навалившись на стол, приближается ко мне недопустимо близко. — Скажешь хотя бы ещё одно слово подобным тоном, и я просто уйду!

— Вали! — вскрикиваю дрожащим голосом: и вроде я должна облегченно вздохнуть, но мне не по себе.

— Не спеши радоваться, принцесса, — опаляет горячим дыханием придурок, бессовестно внедряясь в моё личное пространство, и буквально уничтожает снисходительным взглядом. Внезапный резкий вдох, и меня обволакивает запах его туалетной воды или геля душа, не знаю. Только тону в нём, поражаясь, насколько тёплый аромат лаванды с лёгкими нотками пачули и едва уловимым оттенком ветивера не сочетается с холодом в глазах парня.

— На моё место придут они, — не отстраняя взгляда, он обводит рукой пространство вокруг.

— Ладно, говори, что тебе нужно?

— Немного, куколка! — возвращается на место парень, вновь принимая расслабленную позу. Его уверенность в собственном превосходстве бесит до чёртиков, как и эти его «принцессы» и «куколки»!

— Я Рита! — зачем-то сообщаю ему.

— Мне всё равно, ку-кол-ка! — издевательски тянет парень, а затем оглушает мимолётным всплеском недоброго смеха. — Только потому, что ты внучка Анхеля, я готов закрыть глаза на вчерашнее происшествие.

— Вот так просто?

— Ага, сейчас ты извинишься, и мы разойдёмся каждый по своим делам, идёт?

Хочу вспылить. Всё внутри раздирает от несправедливости и желания прошипеть подонку в лицо, что это ему нужно просить у меня прощения! Но потом смотрю по сторонам, на десятки пар диких глаз, что притаились за соседними столиками и только и ждут возможность урвать от меня свой кусок. Я перед ними бессильна. Да и от Тео помощи ждать глупо, судя потому, что утром от парня толку не было никакого.

— Прости, — перешагиваю через свою непомерную гордость, но в ответ слышу заливистый смех. На моё «прости» придурок равнодушно ржёт, шумно хлопая массивными ладонями по хлипкой столешнице.

— Ты с Луны свалилась, принцесса? Кто же так извиняется?

Отворачиваюсь к окну, ощущая, как горлу подступают предательские слёзы.

— Поднимай свою пятую точку с места, — командует парень, стоит ему слегка успокоиться. — Стройными ножками забирайся на стульчик, и как послушная девочка, громко и чётко говори: «Прости меня! Я больше так не буду». Только чтобы все слышали, поняла?

— А гимн Аргентины тебе не спеть? — огрызаюсь в ответ, не доверяя тому, что услышала.

— Боюсь, ты сильно фальшивишь, детка, — натягивая на лицо звериный оскал, бросает в ответ он.

Растерянно мотаю головой: это не может быть правдой!

— Ну, давай, принцесса, я жду!

Придурок задирает растрёпанную голову наверх и со скучающим видом созерцает трещины на белёном потолке.

— Совсем крыша поехала! — возмущаюсь и мгновенно вскакиваю с места, но тому хоть бы что.

Ещё этого не хватало, чтобы я, Рита Морено, прогибалась под каким-то там местным чумазым мачо.

Меня трясёт. От злости. Негодования. Глупой безысходности. И дикого страха. Но во всём этом фейерверке эмоций главным аккордом в висках стучит ненависть! К