Дама с букетом гвоздик - Арчибальд Джозеф Кронин

появилась улыбка.

– Тогда только это и важно. Я знала, что ты ничего плохого не имела в виду. И если ты счастлива, то и я тоже.

Несколько минут спустя они поднялись на прогулочную палубу, где их ждали Аптон и Мэдден. Теперь в воздухе витало предчувствие расставания. Стюард уже бил в гонг. Провожающие потянулись к сходням.

– Мне пора на берег, – сказал Аптон с довольно глубоким вздохом. – Обещай мне, что ты позаботишься о себе и все такое, Кэтрин.

– Конечно, так и будет, Чарли.

Как всегда в подобных случаях, он выглядел таким удрученным, что сердце ее дрогнуло. Его преданность была такой постоянной, нетребовательной и такой нелепо сентиментальной, что иногда, как сейчас, Кэтрин испытывала настоящую нежность к нему.

– Черт возьми, – продолжал он, – я всегда чувствую себя таким потерянным, когда тебя нет. Если на этот раз ты надолго застрянешь, будь я проклят, если не съезжу за тобой и не заберу обратно.

Протяжный звук сирены и завибрировавший, как живой, корпус парохода ускорили неловкую церемонию расставания. Аптон попрощался с Нэнси и Мэдденом, затем, пожав руку Кэтрин, повернулся и поспешил вниз по трапу. Кэтрин не без боли проводила взглядом его печально удаляющуюся фигуру. Она оставила вдвоем Нэнси и Мэддена, которые, обнявшись, стояли теперь у поручней, наблюдая за постепенным удалением судна от причала, и медленно поднялась на шлюпочную палубу, довольно влажную от мягкого морского тумана.

Здесь было пусто, и Кэтрин принялась расхаживать взад и вперед – ее настроение неожиданно упало, сердце защемило от грусти. Судно с помощью двух буксиров медленно поворачивало к Соленту. Вскоре, однако, еще сильнее завибрировав, оно стало набирать ход. Мимо быстро понеслась коричневатая вода, далеко за кормой к взбаламученному кильватеру пикировали чайки, земля постепенно исчезала вдали. Это был момент на редкость пронзительный и впечатляющий, и хотя Кэтрин, чтобы не развеивать чары, не стала анализировать свои ощущения, ей чудилось, что она перенеслась в другой мир, чьи очертания были призрачными и печальными. Но наконец в этот отрешенный мир ворвались шаги, вторящие ее собственным. Обернувшись, она обнаружила рядом с собой Мэддена и сразу же в его обществе вместо уныния почувствовала комфорт.

– Меня сюда послала Нэнси, – пояснил он. – Она спустилась в каюту чтобы привести себя в порядок.

Кэтрин дружелюбно кивнула, в молчании идя рядом с ним.

– Может, вам лучше надеть пальто? – спросил он наконец. – Здесь прохладно.

– Нет, мне не холодно, – ответила она.

Снова наступило молчание, к которому он старался приноровиться и которое вдруг и нарушил, будто чем-то озабоченный.

– Этот парень, Аптон, – начал Мэдден, – он хорошей пробы. Выглядит бездельником и сибаритом, но при всем при том с ним все в порядке. – Мэдден сделал многозначительную паузу. – И он по уши влюблен в вас.

Кэтрин, застигнутая врасплох, ничего не ответила, продолжая вышагивать рядом с ним.

– Я кое-что прикидывал в уме, – продолжал Мэдден с задумчивым, даже озадаченным выражением лица. – Это довольно нагло с моей стороны. Мы встретились совсем недавно, но это не мешает мне чувствовать себя с вами так, как будто я знаю вас всю свою жизнь. И я не могу перестать думать…

Он снова замолчал. Украдкой взглянув на его озабоченное лицо, которое притом казалось сосредоточенным и целеустремленным, она слабо улыбнулась и спросила:

– И что?

– И то, Кэтрин. В последнее время я часто виделся с вами, и меня поразило, что вы не получаете от жизни столько, сколько следовало бы. Вы никогда не устанете делать что-то для других. То есть все время вы только отдаете, отдаете и отдаете, но – черт бы все это побрал! – кажется, никогда не получаете. Может, оттого что я так счастлив с Нэнси, я хочу, чтобы вы тоже были счастливы. Ну, не знаю. Но мне кажется, сейчас самое время, чтобы что-то у вас определилось. Все-таки я слишком затянул свою речь. Все, что я хочу сказать, это – почему бы вам не выйти замуж за Аптона и позволить ему заботиться о вас?

Какое-то время она не отвечала. Если бы кто-то другой заговорил с ней на эту тему, она была бы глубоко оскорблена. Но теперь она не оскорбилась. Она была озадачена и польщена. Конечно, с его стороны было довольно нелепо выступать как бы в роли двоюродного дедушки, но ее не могла не тронуть его очевидная забота о ней – или, точнее, привязанность к ней.

– Нет, – ответила она наконец, – я не могу себе представить, как это я позволю бедному Чарли заботиться обо мне.

– А почему нет? Он достаточно богат.

– Разве это имеет значение?

– Думаю, для кого-то – да.

Она покачала головой:

– Только не для меня. Видите ли, я довольно старомодна, неизлечимо романтична и ужасно глупа. Если бы я решила выйти замуж, деньги не имели бы для меня ни малейшего значения. Просто так получилось, что я не люблю Чарли.

Снова наступила пауза. Ее ответ впечатлил его, но, казалось, не очень-то устроил.

– Что ж, – медленно произнес он, все еще невольно хмурясь, – если это так, вам через это не переступить.

– Нет, – спокойно ответила она.

После этого они молча прошлись по палубе, слушая шум ветра, бьющегося о палубные надстройки, и всплески волн, ударяющихся далеко внизу о корпус судна. Затем, когда опустились ранние сумерки и, подобно звездам, вспыхнули судовые огни, Кэтрин оставила Мэддена одного и спустилась к себе.

Глава 8

Ужин в тот вечер был непродолжительным и без соблюдения формальностей, поскольку капитан Айрленд так и не появился, и никто из бывалых пассажиров не потрудился переодеться. Но, судя по тому, какие компаньоны собрались за общим столом – Джей Френч, журналист-международник, Эдвард Бретт, архитектор с мировой известностью, и леди Блэндуэлл, которая отправлялась в свой первый лекционный тур по Соединенным Штатам, – рейс обещал быть занятным.

Наступил новый день, и жизнь на борту судна пошла своим чередом, размеренным, но увлекательным. Море, послушное предписанию мистера Пима, было спокойным. Кэтрин вошла в хорошо ей знакомый режим, как будто, кроме морской, никакой другой жизни не знала. Утром – гимнастический зал, за которым следовало погружение в бассейн из ионического мрамора, под благозвучным названием «Олимпийская ванна». Нэнси, склонная к лености, предпочла бы поваляться в постели, но Кэтрин, помешанная на физических упражнениях во время круиза, вытащила ее на занятия с медицинским набивным мячом, разминку на гребном тренажере и на скачку галопом на электрическом коне. После обеда они, завернувшись в пледы, лежали в укромном уголке прогулочной палубы, что-то читая или наблюдая за тем, как медленно отступают океанские