Дама с букетом гвоздик - Арчибальд Джозеф Кронин

– это хорошо. Кроме того, было приятно иметь друзей – в частности, необычайно доброго Бертрама – и уезжать вместе с Мэдденом и Нэнси. Ее мысли понеслись вперед, в будущее. В ближайшие несколько недель она продаст миниатюру Брандту, покончит со своими деловыми обязательствами и увидит, как сбудутся мечты Нэнси. Вдруг ее племянница наклонилась к ней.

– Смотри, Кэтрин, – сказала Нэнси с деланым смешком. – Они и меня сюда сунули. Как по-твоему, это хорошо?

Повернувшись, Кэтрин изучила иллюстрацию, которую протянула ей Нэнси, – недавний и очень выразительный студийный портрет. Нэнси была снята в профиль, под необычным ракурсом и в поразительном освещении – подбородок вздернут, волосы откинуты назад, как у летящего Гермеса.

– Да, это ужасно здорово, – горячо признала Кэтрин. – И довольно оригинально.

– Тут дело не в тщеславии, – внезапно сказала Нэнси. – Просто я считаю, что это важно. Ну, то есть постоянно напоминать публике о себе и все такое.

Мэдден и Аптон оба восхитились фотографией, Аптон особенно отметил сходство с античным богом.

– Насчет сходства, – вмешалась Кэтрин, – очень странно, как оно получается. – Спустя мгновение она продолжила: – Например, мне говорили, что этот портрет похож на меня. Я не знаю, как такое может быть, но судите сами.

Открыв маленькую шкатулку для драгоценностей, которая лежала рядом с ней, она достала миниатюру. В неожиданно возникшей тишине Гольбейн переходил из рук в руки.

Мэдден долго смотрел на портрет, затем, глубоко вздохнув, заявил:

– Дама определенно похожа на вас, Кэтрин. И к тому же это чертовски милая вещь.

Аптон, глядя через плечо Мэддена, согласился с его мнением и добавил:

– Во сколько это обойдется какому-нибудь свихнутому американцу?

– Надеюсь, в двадцать тысяч фунтов, – улыбнулась Кэтрин.

– И я бы не сказал, что это того не стоит, – серьезно заметил Мэдден. – Тут виден настоящий класс.

Нэнси рассмеялась из своего угла.

– Похоже, ты подумываешь о том, чтобы самому приобрести это, Крис, – предположила она.

– Само собой, – любезно согласился Мэдден.

Затем он улыбнулся и вернул миниатюру Кэтрин, которая заперла ее обратно в свою шкатулку.

В этот момент Аптон посмотрел на часы – действие, обычно связанное у Чарли не столько с ходом времени, сколько с сердечной предрасположенностью к еде и напиткам.

– Как насчет того, чтобы немножко перекусить? – поинтересовался он. – Я лично более чем готов. Я заказал обед на двенадцать часов. У нас особое меню в вагоне-ресторане.

Обед, с вкусными на редкость блюдами, прошел весело. У Кэтрин все еще было приподнятое настроение, и она оживленно поддерживала беседу.

Вскоре, однако, их ждал Саутгемптон, и они без промедления отправились на морской вокзал, где по стойке смирно в белых куртках и фуражках выстроился длинный ряд стюардов, а за ними высилась черная отвесная стена «Пиндарика». Хотя тут не было ничего нового, что-то в этом обещающем приключения зрелище, в этой прелюдии к очередному пересечению великого и таинственного океана, наполнило душу Кэтрин волнением. Знакомая обстановка этому не помешала. Выйдя на пирс, она с предвкушением чего-то прекрасного вдохнула морской воздух и, нежно взяв Нэнси под руку, повела ее по крытому трапу на пароход.

В некотором смысле это было триумфальное шествие. Кэтрин так часто путешествовала на «Пиндарике», что вся команда судна знала ее и приветствовала с тем неподдельным почтением, которое было слаще меда для маленькой умненькой Нэнси, поскольку оно относилось и к ней.

– Ты, случайно, не владелица этого парохода? – спросила Нэнси, когда они шли по коридору за одним из судовых казначеев и строем стюардов.

– Если я владелица, то он твой, – ответила Кэтрин, улыбаясь.

У обеих были большие каюты на палубе «С», соединенные общей дверью. Каюта Мэддена находилась напротив, по правому борту, ближе к корме. Нэнси сразу же занялась ожидавшими их телеграммами, сообщениями и цветами, тогда как Кэтрин разговаривала с миссис Роббинс, стюардессой, которую неизменно прикрепляли к ней. Мгновение спустя появился мистер Пим, главный казначей. Это был дородный краснолицый мужчина с глазами навыкат и вдобавок с легким прищуром, что позволяло ему довольно ловко бросать вкось сверкающие взгляды.

– Так-так, – заключил он, держа руку Кэтрин в своей со счастливым видом человека, которому даровали такую привилегию. – Как замечательно, что вы снова с нами, мисс Лоример. И племянницу с собой взяли. Надеюсь, у нас будет хороший рейс. Вы знаете, что я к вашим услугам, мисс Лоример, – вам нужно только слово молвить.

– Для начала можете положить это в сейф, – сказала Кэтрин, доставая из шкатулки футляр с миниатюрой.

Он принял доверенную ему ценность с подобающим пиететом.

– Ах да, я читал о вашей покупке, мисс Лоример. Можете на меня положиться, я позабочусь о ее сохранности. – Он мягко потер руки и бочком, как безобидный краб, отступил к двери. – А пока я пришлю вам фруктов. Нет ничего приятнее, чем фрукты в каюте.

Это был знаменитый афоризм знаменитого мистера Пима, но повторяемый только для любимых гостей. И правда, едва Пим ушел, как появился стюард с корзиной самых прекрасных оранжерейных фруктов.

– Как ты это делаешь, дорогая? – беззаботно проворковала Нэнси. – Всевозможные услуги. Принимают как герцогиню. Все чересчур великолепно.

Тон Нэнси заставил Кэтрин чуть напрячься.

– Я не знаю, – ответила она довольно сдержанно. – Я об этом не прошу. И они знают, что во мне очень мало от герцогини.

– «Нет ничего приятнее, – продолжала Нэнси, идеально пародируя главного администратора, – чем фрукты в каюте. А также вашей племянницы. Полагаю, она любит фрукты? Ах! Я надеюсь, что у вас будет хороший рейс. И не без фруктов в каюте». – Она резко, не без скрытой царапинки, хохотнула. – Кэтрин, разве он не смешон, этот старый попугай?

Но Кэтрин не засмеялась. Она зарделась и на секунду нахмурилась.

– Мне это не нравится, Нэнси, – твердо сказала она. – Старый попугай, как ты его называешь, один из моих лучших друзей. Он был бесконечно добр ко мне еще с той первой моей поездки. Тогда я была ненамного старше тебя, но слишком застенчивая и нервная для того, чтобы общаться. Он взял меня за руку и повел знакомить с людьми. Он помог мне обрести уверенность. Он вел себя очень достойно по отношению ко мне. И он всегда был достойным. Что касается того, что он смешон, то, должна тебе сказать, очень многие известные люди рады называть Пима своим другом. Он действительно личность.

– Дорогая Кэтрин! – тут же воскликнула Нэнси извиняющимся тоном, сменившим ее дешевый апломб. – Я не знала, что ты так к нему относишься. Что касается его доброты и всего этого внимания, то, по-моему, это великолепно – просто замечательно.

Последовала пауза, затем на лице Кэтрин снова