Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вам не холодно? — спросил он.
— Я умираю от жары, — ответила Эдме.
— Вас не испугает небольшая прогулся по саду?
— Нет, конечно… Но почему бы вам не предложить ее вашей невесте?
— Нет, — жестко ответил он. — У нас с ней еще будет много возможностей прогуляться ночью, тогда как… Вы не можете мне отказать!
— Но я и не отказываю! Я бы только хотела, чтобы вы принесли мой мех из гардеробной.
— Бегу… Я вернусь через секунду.
Задумавшись, Эдме прислонилась к створке застекленной двери. Почему бы ей не принять предложение Юбера? Обаятельный юноша, приятный в обращении… А какой превосходный танцор! Кроме того, разве он не был здесь единственным молодым человеком, которого она не впервые встретила этим вечером? Все остальные ей незнакомы. Она раскаивалась, что устроила в последний момент приглашение Оливье Маскаре. «Может быть, ему это доставит удовольствие, — думала она еще утром в церкви. — Ему, лишенному всех развлечений… Впрочем, как и я сама!» Выходя из церкви, она подошла к группе, образованной г-жой Прего, Бертильдой, Ивонной и Юбером, и дала им понять, что учитель будет очень тронут приглашением, «Этот молодой человек из прекрасной семьи, — сочла она своим долгом добавить, — и, верьте мне, совсем не так необщителен, как кажется…» Юбер улыбнулся, на его лице ясно читалось: «В любом случае, такой соперник не опасен…», и, так как Маскаре как раз проходил мимо, передал ему от имени тети приглашение на вечер. Учитель, застигнутый врасплох, невнятно пробормотал нечто нечленораздельное и скрылся.
Не увидев его среди гостей, Эдме была уязвлена.
«Невежа! — повторяла она про себя. — Не прийти! Это он мне наносит обиду!»
Она вдруг почувствовала по отношению к нему холодную ярость. Она его ненавидит, да, ненавидит! До чего же он смешон в своем бордовом костюме, воротничке с заломившимися уголками и гранатном галстуке. И в его возрасте носить башмаки на пуговицах!
— Вот ваше пальто, — сказал Юбер. — Да, я предпочел принести пальто, чтобы вы не замерзли…
— Спасибо.
Он накинул его девушке на плечи:
— Идемте…
Они выскользнули через приоткрытую дверь, и гравий центральной аллеи заскрипел под их шагами.
— Сверните направо, — подсказал Юбер. — На эту дорожку. Она ведет к старой деревянной скамье. Мы можем сесть рядом и считать звезды… Я никогда не умел считать их в одиночку.
Эдме покачала головой:
— Жаль, но должна вам отказать! Я боюсь замерзнуть, сидя в такую ночь… Ведь подсчет звезд требует длительного наблюдения, не так ли?.. Лучше погуляем.
— Как хотите, — ответил Юбер. — Жаль, — добавил он, — мне бы хотелось подольше поболтать с вами… Вы мне так нравитесь!
Эдме тихонько рассмеялась:
— Надеюсь, меньше, чем Бертильда?
— Больше… Бертильда мне не нравится.
— Тогда зачем вы на ней женитесь?
— Потому что она богата… Вы понимаете?
— Да, — сказала Эдме. — Это не очень порядочно.
Она шла, опустив голову и следя глазами за тем, как светлые носки ее маленьких атласных туфелек по очереди мелькают на черной земле. Она почувствовала, что Юбер склонился к ней.
— Не будьте беспощадны! — глухо произнес он. — Мне в игре всегда идет плохая карта. Я загнан в тупик, у меня ни гроша, Бертильда — моя единственная соломинка… Но люблю я вас!
Они прошли в глубь сада, между зарослей рододендрона и группой небольших елочек, пропитавших ночь запахом смолы.
Юбер взял в ладони руку Эдме.
— С первого дня, как я вас встретил, вы знаете, я полюбил вас. И сегодня… Сегодня, клянусь, для меня невозможно счастье без вас. Маленький лучик…
Эдме резко отдернула руку. Как хорошо он сказал: «Маленький лучик!»
— Только от вас зависит, — снова заговорил молодой человек прерывающимся голосом, — навсегда осветить мой путь. Моя любовь к вам, Эдме, — единственное светлое чувство за мою жизнь… Вы не понимаете меня!..
— Я не очень хорошо понимаю! — слегка дрожащим голосом отозвалась Эдме. — Вы утверждаете, что любите меня, а обручаетесь с другой… Все в один вечер… Где же правда?
— В моем сердце… — прошептал Юбер.
Он подошел еще ближе:
— …которое бьется только ради вас.
Он вновь завладел ее рукой, и так как она пыталась высвободить ее, взмолился:
— Нет, оставьте! Неужели вы не можете проявить немножко доброты, чтобы понять, что со мной происходит?
— Но, если вы любите меня, как говорите, что вы собираетесь… что вы собираетесь делать?
На минуту воцарилась тревожная тишина.
— Женюсь на ней, — ответил он. — Так надо.
И заключил:
— Остальное зависит от вас.
— То есть…
Голос девушки стал тише:
— …вы мне предлагаете…
Но слова не шли с языка. Она сделала усилие:
— Уточните ваши намерения… если посмеете!..
— Конечно! — страстно воскликнул Юбер.
И, прежде чем Эдме опомнилась, схватил ее за плечи, сжал в объятиях, привлек к себе.
Она отбивалась с криком:
— Пустите меня!..
— Почему? — настаивал он, приближая свое лицо к ее.
Почувствовав его дыхание на своей шее, она в отчаянии жалобно крикнула:
— Пустите меня! Пустите!.. Это нечестно!..
Он лишь рассмеялся, сознавая свою силу, свою власть:
— Почему?.. Это не так уж страшно, один поцелуй…
— Я не хочу! — повторяла Эдме с какой-то яростью. — Отпустите меня! Отпустите!..
Она ударила его ногой.
— Ах! Да пустите же! Я хочу…
Девушка задохнулась от рыдания:
— Я хочу, чтобы мой первый поцелуй достался человеку, которого я полюблю!..
— Значит, мне!.. — заявил Юбер Пеллериан.
И он склонился к ее лицу, но не успел прикоснуться к ней — какая-то грозная сила подхватила его и отбросила. Спустя мгновение он уже лежал на земле, уткнувшись в холодную траву.
Внезапно получив свободу, Эдме покачнулась и сделала шаг назад. Колени ее подгибались, и она бы упала, если бы чья-то рука не поддержала ее.
Эдме подняла глаза.
— Вы! Что вы здесь делаете?!
— Меня пригласили, — ответил учитель Маскаре.
— Да… но я вас выкину вон! — Юбер Пеллериан вскочил одним прыжком. Угрожая, он подошел вплотную к учителю.
— О! Однако, не подеретесь же вы? — вскрикнула Эдме.
— Каналья! — скрежетал зубами Юбер. — Я сейчас…
— Не трогайте его! — умоляла девушка. — Он меня защищал, он…
Пеллериан грубо отстранил ее.
— Грязный тип! — крикнул он.
И дважды изо всех сил ударил учителя по лицу.
И тогда на глазах у Эдме произошло потрясающее преображение учителя Маскаре. Испустив что-то вроде яростного вопля, он сорвал очки. Лицо его исказилось, плечи словно раздались. На мгновение он замер, выросший, высвободивший скрытую силу, потом бросился…
Перепуганная девушка спрятала лицо в ладонях. Она слышала возле себя смешавшееся сдавленное дыхание двух мужчин, дерущихся… за нее. Их короткие напряженные возгласы, звук ударов — за нее! за нее! — заставляли ее дрожать с головы до ног. Вдруг она открыла глаза, увидела звезду, скользящую по небу, и загадала желание.
— Эдме…
Она разом обернулась, обезумев от радости.
Ее желание исполнилось.
— Идемте. Вам надо покинуть этот дом… немедленно…
— Да, да, — согласилась она. — Но…
— Идемте. Я провожу вас до… до вашего дома…
Она отступила, спрятав за спину руку, которую он собирался взять.
— Минутку! Не двигайтесь, Оливье… Дайте мне посмотреть на вас!.. Без воротничка, без очков вы неотразимы, вы… другой человек!..
Она смело приблизилась к нему, встала на цыпочки, обвила руками его шею:
— И отныне, не правда ли, дорогой, больше никаких воротничков с загнутыми уголками?.. Никогда!.. Никогда!
XIX. Знаки смерти
Со свертком под мышкой Гвидо вышел из первого фургона, где спали его жена и дети. Кинув быстрый взгляд по сторонам, он торопливо пошел ко второму фургону…
В этот ночной час спала вся деревенская природа. Две повозки на краю оврага рядом с еловым лесом походили издали на игрушки, забытые ребенком. Даже лошадь стояла неподвижно, как лошадка из папье-маше, все детали лишь дополняли сходство, и, когда Гвидо зажег керосиновую лампу, окна фургона засветились, словно заклеенные красной бумагой.
С лампой в руке цыган запер дверь и, надолго замерев, прислушался к звукам ночи.
Успокоившись, он поставил лампу на стол рядом с принесенным свертком. Вынув из кармана старые никелевые часы — огромную луковицу с медными стрелками, — которые служили многим поколениям, Гвидо проворчал что-то и развернул сверток…
Если бы кто-нибудь проскользнул в фургон вслед за цыганом, он бы не сразу понял, что скрывалось под оберточной бумагой. А поняв, наконец, воображаемый зритель не смог бы сдержать отвращения: существуют еще чувствительные натуры, которые, будьте уверены, с трудом переносят вид дохлой кошки. Тем более что эта кошка явно умерла не своей смертью. Совершив ошибку, она покинула ради какой-то случайной эскапады обычное поле действий и попала в смертоносные руки, вцепившиеся в ее грязно-белую шерсть и стянувшие веревку на ее шее. Однако дело было не в том, что Гвидо, совершивший это не имеющее оправдания по человеческим законам убийство, питал особую ненависть к кошачьему роду. Нет, просто у него были свои планы, а для их осуществления ему требовалась кошка, кошачий труп.
- Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо - Маньяки
- Домой до темноты - Чарльз Маклин - Маньяки
- Ротвейлер - Рут Ренделл - Маньяки
- Все Здесь Хорошие Люди - Эшли Флоуерс - Маньяки
- Ярость - Карин Слотер - Маньяки
- Синева небес - Соно Аяко - Маньяки
- Похищенная - Чеви Стивенс - Маньяки
- Оборотень - Ирина Глебова - Маньяки
- Обмен - Артём Артёмов - Маньяки / Периодические издания / Ужасы и Мистика
- Джек Потрошитель. Расследование XXI века - Марриотт Тревор - Маньяки