Свет за облаками - Дмитрий Савельев

Лучики как будто обрадовались их появлению, они весело заплясали, словно приглашая людей поучаствовать в какой-то своей увлекательной игре. Иветта принялась гоняться за ними, а лучи ускользали от неё, никак не давая себя поймать. Адамис стоял подобно безжизненной статуе, не принимая участия в забаве и не замечая происходящих вокруг него чудесных изменений. Наконец один из лучиков осторожно коснулся его головы и замер, изливая на человека свет и согревая его своим теплом.

Потихоньку взгляд Адамиса начал становиться более осмысленным. Он встрепенулся, словно бы стряхивая с себя накопившуюся за долгое время пыль и затхлость, и принялся наблюдать за Иветтой, скачущей вокруг него в попытке поймать лучик. А потом случилось и вовсе невообразимое – Адамис улыбнулся! Улыбка эта рассекла его уже давно ставшее неподвижным и безжизненным лицо подобно тому, как трещина рассекает камень. Броня, в которую он заключил своё сердце, треснула и рассыпалась в прах.

Не говоря ни слова, Адамис сорвался с места, чтобы присоединиться к общему веселью. Вместе с Иветтой они резвились как дети – ловили удивительные лучики, следовали за ними до тех пор, пока те не скрылись за облаками. Но даже после их исчезновения мир не стал опять бесцветным и тоскливым. Всё то, чего лучики успели коснуться, оставалось по-прежнему ярким и цветным. Деревья и цветы, земля и трава словно бы впитали в себя этот живительный свет и теперь уже сами сделались его источниками.

Когда игра закончилась, влюблённые кинулись друг другу в объятья и так, обнявшись, стояли очень-очень долго. И слёзы не то печали, не то радости сами собой струились из их оживших глаз.

* * *

С выходом из душевной комы скорбь и боль вернулись в их жизнь, но чувства эти не были уже такими всепоглощающими. Смертную тоску и отчаяние заменила светлая грусть. Надежда вновь засияла на горизонте. Иветта с Адамисом теперь часто вспоминали Агапэ, всё то время, что провели рядом с ним, и благодарили судьбу за все эти счастливые минуты.

Но главное волшебство заключалось в том, что они начали чувствовать присутствие сына в окружающем мире – словно он был снова жив и подавал им некие знаки. Как-то Иветта услышала, что в лесу запела птица – раньше она никогда не слышала в их мире таких дивных звуков, – и в этом пении она узнала голосок Агапэ. В другой раз она встретила невиданный ею доселе нежно-розовой окраски цветок, напомнивший ей румянец, игравший на щеках её сына. А потом Адамис заметил облако, по своим очертаниям похожее на фигуру мальчика с волнистыми волосами.

Сначала они боялись поверить своим чувствам, думая, что их воображение играет с ними злую шутку. Но постепенно всё больше и больше убеждались, что Агапэ каким-то образом участвует в их жизни.

Лучики всё чаще и чаще появлялись из разрывов туч. Иногда целый сноп животворного света изливался на землю, возвращая ей жизнь и наполняя радостью и смыслом. Но источник этих удивительных лучей был по-прежнему скрыт от глаз.

А в один прекрасный день они увидели нечто совершенно потрясающее. От одного края неба до другого раскинулся разноцветный воздушный мост, сотканный из полупрозрачного переливающегося света. Он манил своей близостью и недосягаемостью и заставлял их сердца петь от предвкушения какого-то небывалого счастья.

«Это Агапэ, это он, наш маленький сын, посылает нам такой сказочный дар, чтобы мы не забывали о нём, – вырвалось у Иветты, залюбовавшейся фантастическим зрелищем. – Он действительно жив и видит нас с тобой, Адамис, теперь я понимаю это!» И Адамис согласился с любимой.

В их мире появлялось всё больше и больше новых обитателей. Вслед за одной птицей завелись и другие, и теперь каждое утро начиналось с их шумного разноголосья. Маленькие рыжие зверьки с пушистыми длинными хвостами скакали по веткам деревьев, гонялись друг за другом и весело верещали. Другие звери, чуть покрупнее в размере и с хвостиками-помпончиками, шныряли по кустам и пугливо разбегались в стороны, завидев приближающихся людей. Величественные животные с ветвями на головах и длинными тонкими ногами, наоборот, не боялись Иветту с Адамисом, а подходили к ним, давали себя погладить и доверчиво смотрели своими большими, умными глазами. Огромные бабочки с крыльями разной формы и расцветки порхали с цветка на цветок, в траве стрекотали зелёные лупоглазые кузнечики, шмели-крепыши, жужжа, степенно курсировали в воздухе. Почти каждый день влюблённые встречали новые виды насекомых, зверей и птиц и не переставая удивлялись и радовались такому буйству жизни. И во всём этом они видели подтверждение своей догадке – Агапэ жив и помнит о своих родителях.

На улице снова стало тепло, и дом оказался им больше не нужен. Адамис с Иветтой ночевали в лесу, а питались ягодами и плодами с различных деревьев, в изобилии росших теперь повсюду. Пищи им требовалось на удивление мало – казалось, что сам воздух питает и укрепляет их тела.

Одежда тоже оказалась без надобности – чувственные желания больше не беспокоили влюблённых. Они могли спокойно, без жгучего волнения плоти любоваться обнажёнными телами друг друга и даже прикасаться к ним.

Забросили они и все свои старые занятия. Писать картины Иветте уже не хотелось – холст всё равно не вместил бы всей царящей вокруг красоты и гармонии. А Адамису не нужно было больше исследовать и изучать природу – он просто любовался ею и старался стать с ней одним целым.

Тела Иветты и Адамиса сделались менее тяжёлыми, и сквозь них, как сквозь прозрачную чистую воду, снова стали видны души. Вначале это зрелище пугало влюблённых – ведь их души оказались совсем не такими блистающими и прекрасными, какими были когда-то. Кое-где на них виднелись тёмные уродливые пятна. Но с течением времени пятен становилось всё меньше, а сияние, исходящее от душ, делалось всё сильнее и ярче. В какой-то момент по своей силе и яркости это сияние стало подобно лучам, льющимся с неба, и тогда Адамис с Иветтой научились с его помощью преображать и улучшать свой мир.

Постепенно отпала необходимость что-то говорить словами – они и так прекрасно могли читать в душах друг друга. Им больше нечего было скрывать, наоборот, им постоянно хотелось делиться друг с другом своей всё возрастающей радостью и любовью к миру.

* * *

Иветте опять приснился сон. Она, как и в том давнем кошмаре, сидела на берегу Озера. Только на этот раз она была одна, а Озеро не было уже мутным и грязным. Вода была чистая и прозрачная, красивого бирюзового оттенка, и сквозь неё можно было разглядеть каждый камешек, устилающий дно. Зеркальная поверхность Озера отражала небесный свод, который больше не был скрыт от глаз привычным облачным покровом. Небо, на удивление Иветты, имело насыщенный голубой цвет и казалось таким высоким и недостижимо-прекрасным, что просто дух захватывало. С одной стороны оно было подкрашено розоватым сиянием, идущим откуда-то из-за дальнего края Озера. Источник этого нежного сияния был Иветте не виден, но сердце её радостно затрепетало в предвестии чего-то чудесного. Весь мир словно бы застыл в ожидании – птицы не летали и не пели, насекомые не носились в воздухе, звери притихли, оставив на время свою весёлую беготню. Ничто не нарушало величественную тишину и покой этого момента.

Но вот из-за горизонта появился краешек чего-то круглого и сверкающего. Лучи невыносимо-яркого света брызнули от него в разные стороны, высвечивая последние тёмные закоулки мира, изгоняя отовсюду мрак и уродство, наполняя собой всё вокруг.

Иветта поднялась на ноги и с благоговейным восторгом стала наблюдать, как величественный диск в сияющей лучезарной короне медленно выплывает из-за края мира. Вдруг ей показалось, будто она слышит чей-то зов. Непонятно было, откуда он исходит – то ли от восходящего светоносного красавца, то ли из её собственного сердца. Но это стало для неё совсем не важным, когда она поняла, кто именно её зовёт. Если бы она могла взглянуть на себя со стороны, то увидела бы, какой бесконечной любовью загорелся её взгляд, как преобразилось и расцвело её лицо. Иветта протянула руки к сверкающему чуду. «Агапэ, сын мой! Я так ждала этого момента! – восторженно восклицала она. – Я уже иду к тебе!» Всей душой она ощущала, что не может больше потерять ни минуты и должна немедленно следовать к светозарному диску, где – Иветта была уверена в этом – ждёт её возлюбленный сын. Она сделала шаг к Озеру, потом ещё шаг и наконец ступила на его зыбкую поверхность. Иветта даже не удивилась, что вода выдержала вес её тела и она могла ступать по ней, как по твёрдой земле. Она вообще больше ничему не удивлялась, ничего не боялась и ничего не хотела, кроме как достичь источника дивного света и заключить наконец Агапэ в свои объятия. И чем дальше она шла по Озеру, тем прозрачнее и легче становилось её тело и тем светлее и прекраснее делалась душа.