Свет за облаками - Дмитрий Савельев

Глава девятая

Борьба

Мысль о том, что она теряет сына, преследовала Иветту, не давала ей наслаждаться жизнью, отравляла собой всё её существование. Радость и беззаботность опять ушли в прошлое, оставив взамен печали и тревоги куда большие, чем были у неё раньше.

После истории с побегом Иветта стремилась контролировать все действия Агапэ, не давая мальчику почти никакой свободы. Теперь она провожала его к Проповеднику и встречала после занятий, перестала давать поручения сходить в Магазин за хлебом и не отпускала одного на прогулки. Она забросила все свои занятия, даже любимую живопись, и всё своё время посвящала одному Агапэ.

Адамис, конечно, понимал причину такого поведения Иветты, однако не одобрял её действий. Он хоть и волновался за сына, но считал, что для нормального развития Агапэ необходимо учиться самостоятельности, а чрезмерная родительская забота может превратить его в безвольное и слабое существо. Они стали часто ссориться о том, как лучше и правильнее воспитывать мальчика.

Внешне Агапэ никак не протестовал против гиперопеки матери, но совсем замкнулся в себе, ничего не рассказывал ей про свою жизнь и даже никогда не начинал первым разговор. Когда родители в очередной раз начинали препираться на тему, как его лучше воспитывать, Агапэ молча уходил в свою комнату и сидел там до тех пор, пока его не позовут.

В конце концов Адамис понял, что дальше так продолжаться не может и надо что-то срочно предпринять. Но что именно? Кто подскажет ответ на такой сложный вопрос? Может быть, кто-то из тех троих, которые постоянно помогают им улучшать свою жизнь – Лавочница, Горец или Проповедник?

Тогда Адамис затеял разговор с Лавочницей. В отличие от Иветты он никогда полностью не доверял этой женщине, но всё-таки решил спросить её мнение насчёт воспитания Агапэ.

Та, как обычно, сидела на лавочке у Магазина и курила свою вонючую трубочку. Она и Адамиса как-то пыталась пристрастить к этой своей привычке, и он, поддавшись на её уговоры, сделал на пробу одну затяжку. Но дым оказался таким едким и противным, что его чуть не вывернуло наизнанку. Он долго кашлял и отплёвывался, кляня про себя Лавочницу. И как только она может вдыхать такую отраву? И пусть она объяснила ему, что неприятно бывает только поначалу, а потом привыкаешь и начинаешь получать от этого процесса удовольствие, он твёрдо решил больше никогда не брать в рот эту гадость.

Адамис поздоровался с приветливой толстушкой и присел рядом с ней на лавочку с наветренной стороны, чтобы не вдыхать мерзкий дым.

– Здравствуй, мой дорогой, здравствуй! Как хорошо, что ты заглянул проведать старую одинокую женщину. Хочешь чего-нибудь купить для своей Иветточки или для сыночка? – улыбаясь во весь свой напомаженный рот, спросила Лавочница.

– Нет, спасибо. Сегодня я пришёл к тебе не за покупками, а за советом.

– Вот как? Что ж, буду рада помочь тебе, касатик.

– Мы с Иветтой совсем запутались и уже не знаем, что для Агапэ будет хорошо, а что плохо. Иветта боится отпускать его от себя, не даёт никакой свободы, а мне кажется, что это может погубить мальчика.

– Она – мать, золотко моё, и этим всё сказано. Матери положено волноваться за своих детей и защищать их по мере своих сил и возможностей.

– Всё так. Но, по-моему, она защищает Агапэ не от того, от чего следует. Она думает лишь о себе самой, я же забочусь о том, что будет лучше для самого Агапэ. Я хочу, чтобы мой сын был по-настоящему счастлив!

– Все твои проблемы – надуманные! – сделав последнюю затяжку и бросив окурок на землю, заявила Лавочница. – Побольше балуй сына, покупай всё, что ему нравится. Пусть Агапэ ни в чём не знает отказа. Тогда он поймёт, что вы любите его, и это сделает его счастливым.

– Он и так не знает ни в чём отказа, но вещи его не радуют! – покачал головой Адамис.

– Ну так научи его ими наслаждаться! Ты – его отец, и он во всём должен подражать тебе. Если Агапэ увидит, как много значат вещи для тебя, то и для него они вскоре станут источником счастья и радости. Он осознает, что ничто в мире не может доставить удовольствие сильнее, чем владение собственностью. Он будет стремиться приобрести всё больше и больше имущества, и в погоне за новыми вещами найдёт своё счастье!

– Спасибо тебе за совет! – ответил Адамис, вставая. – Ты мне очень помогла.

– Не за что, родной мой, не за что! Приходи почаще и сам учись радоваться покупкам!

* * *

Адамис шёл по лесной тропинке к дому и думал о том, что Лавочница видит мир несколько однобоко. Как будто она сама – один большой магазин, набитый вещами. Наверное, она по-своему счастлива, однако нужно ли такое же счастье Агапэ? Если последовать совету Лавочницы, то из мальчика выйдет отличный потребитель. Но хочет ли он видеть сына обычным, пусть и счастливым потребителем? Ведь он мечтал о более высокой и благородной судьбе для своего Агапэ!

Так и не дойдя до дома, Адамис развернулся и направился в сторону Стойки. Может быть, Горец даст ему более дельный совет, чем Лавочница?

Сын гор внимательно слушал Адамиса, чуть склонив набок свою кудлатую, с лёгкой сединой голову.

– Вах, джигит, проблема твой не стоит и яйца! – воскликнул он, когда Адамис закончил свой рассказ.

– Ты полагаешь, что это так просто – сделать Агапэ счастливым? – удивился Адамис.

– Твой мальчуган совсем зачах и скис! Он должен скакать и веселиться, как новорождённый жеребёнок, а не сидеть над учебником, как древний старик под чинарой. В нём бурлит и играет кровь, а ты загоняешь его в стойло! Он юн и горяч, и ему нужны новые впечатления, как орлу крылья! – провозгласил Горец.

– И что ты предлагаешь? – допытывался Адамис.

– А вот что я тебе, джигит, скажу: лишь путешествия способны врачевать хандру!

– Но я не могу отпустить Агапэ куда-то далеко одного. Иветта никогда не простит мне этого! – запротестовал Адамис.

Хитрая улыбка пробежала по лицу продавца вин.

– Есть способ исцелить юнца и мать не опечалить – вкусить он должен от лозы познания и счастья! – дал он свой ответ.

– Ты хочешь, чтобы Агапэ испил твоего вина? Не слишком ли рано ему приобретать такой опыт?

– Какой рано, джигит, не было бы слишком поздно! – Горец всплеснул покрытыми густым волосом ручищами. – Коль застоится молодая кровь – то захиреет и увянет вскоре плод! Неужто хочешь в самом деле ты, чтоб отпрыск твой загнулся от тоски?

* * *

«Возможно, Горец и прав, – размышлял Адамис по дороге к дому. – Наверное, Агапэ действительно мало этого скучного и унылого мира. Ему нужны новые встречи, яркие впечатления и свежие эмоции. Нельзя загонять его в рамки этого мира, он должен жить полной жизнью! Почему бы не расширить границы его сознания с помощью напитка Горца, тем более что это совершенно безопасно. Агапэ будет доволен, у Иветты не будет повода волноваться за сына, и все наши проблемы будут решены!»

Самому Адамису нравилось странствовать по разным мирам, и он не раз обращался к Горцу с просьбой показать ему какое-нибудь новое, необычное место. Путешествия будоражили кровь и на какое-то время приносили ощущение свободы и счастья.

Всё так, всё правильно. Но всё-таки… Что-то не давало Адамису покоя, свербело в душе и мешало принять окончательное решение. Какая-то глубинная часть его сущности противилась тому, чтобы сын обращался за помощью к Горцу, пил из его рога и рассказывал ему в качестве платы за вино свои самые сокровенные тайны. Что-то было неправильное в том, чтобы чистый и искренний Агапэ раскрывал свою душу продавцу вин, а потом в награду получал возможность на время забыться в иллюзорных мирах. Да и можно ли найти истинное счастье в фантазиях, миражах? Разве самому Адамису удалось его там отыскать? Всё, что приносило ему подлинное счастье и радость, находилось здесь, в этом мире. Это были в первую очередь любимые им люди – Иветта и Агапэ. Находясь рядом с ними, он часто испытывал непередаваемое чувство радости и умиротворения, которое никогда не приходило к нему во время его странствий. Да ещё по-настоящему счастливым Адамис ощущал себя в те редкие минуты, когда ему удавалось вновь обрести гармонию с миром, увидеть в нём былую красоту и величие.

И опять Адамис не дошёл до своего дома. На этот раз он направил свои стопы в сторону Кафедры Проповедника. Интересно, что ответит на его вопросы этот поборник разума и логики?

Обстоятельно описав Проповеднику свою проблему, Адамис уже приготовился слушать про долг Обществу и про то, что долг этот – выше и важнее личного счастья, но на этот раз человек в чёрном удивил его.

– Братья и сёстры, я не буду сегодня поучать вас и говорить о том, что вы и так отлично знаете, – сказал он. – Лучше я расскажу вам про свой собственный поиск счастья!

Проповедник глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха, пригладил остатки волос на голове и наконец повёл свой рассказ.