Жизнь, смерть и возрождение - Иван Александрович Карышев

— Нет, Таня, только не сегодня; я тебе скажу ее как-нибудь.

О. — Да что у вас приключилось? что это вы все замешались; уж не от моих ли каких слов?

В. — Нет, Таня, не от твоих слов, а у нас душно и жарко уж очень; в комнате дышать, нечем — надо что-нибудь сделать.

О. — Так; эфира нет — и то правда. Откройте окошечко. Хоть это нехорошо делать во время наших разговоров, ада кругом много. Да ничего, я попрошу; насторожить нас.

Что и говорить, Земля ваша трудна, зато и планетой скорби называется. У вас все или жарко или холодно. А вот мне не жарко, право. Я как наберусь эфира у себя дома, куда хочешь пойду — мне все хорошо.

В. — Познакомь нас поближе, что это такое эфир?

О. — Эфир, вот волны; видишь, какая эта штука; откуда он, для чего он, нам доподлинно неизвестно. Но вот, святые называют его дыханием Божьим. И плывет этот эфир из Святая Святых и как океан или море. Вы видали, как потоки несут свои волны, так точно вечно нескончаемым потоком плывет эфир из Святая Святых и идет всюду, всюду. Как море катит свои волны, так и волна эфира катится за волной.

Вот из этого эфира все, все сделано; и ты, и я, и бумага, и столь, животные и растения, и все, и все; и он никогда не пропадает; ни одна его капля; a разве переделывается во что-либо другое. Сгустился он, вышла вещь; если эта вещь разошлась, вот опять поплыл эфир.

Возьми кусочек бумаги, зажги его; тут сейчас уже что-то делается, и эфир вытекает, а другая вещь осталась. Ну, возьми же бумагу и жги ее, а я буду тебе говорить. Ну, смотри, что выходить. Правда, ты ничего не видишь, а я вижу и скажу тебе — выходить, что из бумаги, пока она горла, один ток вошел, а другой вышел. И на пепле осталась жизнь.

Возьми пепел, помочи водой — да не жалей, лей больше воды — так. Ты не видишь, а я вижу, уже жизнь зародилась; есть уже зародыши жизни и опять один ток взошел, а другой вышел. Одно пришло, другое вышло. И все так, везде и во всем так. Вот у вас на столе шандал горит (лампа); просто вам кажется? — а сколько из нее жизни вышло, страсть. Тут были кругом все зародыши и вредные, они сгорели, a другие нарождаются. И вот сто зародышей или больше сгорит, а из них выйдет один и около него сто токов. столько, сколько сгорело жизней. Так все в мире живет и дышит, всякая вещь жива. Во всем Бог, во всем Его Святая Воля. Ты думаешь, что в камне нег жизни; нет, есть, все живо, все дышит и сколько, сколько жизни!

В. — Разве в вашем воздухе много вредных зародышей?

О. — Да как же ты думаешь, у вас теперь в комнате такая духота. Эфира совсем нет. Весь воздух заражен, как не быть вредным зародышам; их много; от дыхания, от жары, с улицы пыль и с ней всякая зараза.

В. — Скажи, Таня, эти зародыши можешь мы когда-нибудь увидать в наши микроскопы?

О. — Что ты, что ты, никогда вы в ваши стекла этого не увидите. Они тоньше меня. Я вижу и то только отчасти, и далеко не все. Понять этого и нам не дано, и мы не знаем и не понимаем ничего из всего этого; как это все и для чего. Если бы кто мог поймать хотя один такой зародыш, и понять, к чему это все надо и как это и для чего сделано, тот мог бы мир сам создать. Да этого никто не может. Вот почему Денница все мерит и вешает, и хочет этот зародыш сделать, да нет, сколько бы он ни трудился, это все равно, что захватить Самого Бога. Вот в этом ему ваш ученый Архимед помогает. Он все с Денницей мерит, вешает и вычисляет.

В. — Вы этим эфиром и свое время считаете?

О. — Свободные духи совсем не считают времени им это не нужно, у нас нет времени. А духи, кто на деле, тому надо считать время. Когда чистый эфир плывет правильной волной из Святая Святых, он проходит через наше тело, и мы его чувствуем. Вот, когда вы купаетесь в море, кругом вас тоже идет волна и вы ее чувствуете, хотя она через тело ваше и не проходит. Так и мы. Вот мы и считаем эти волны, кому надо. Вот теперь, если я хочу отсчитать, я беру первую волну, что через меня проходит, а от нее считаю и знаю, что сколько пройдет волн через меня, такое и время пройдет у вас и сколько на Марсе, или на других планетах; и везде так узнаем время. Конечно, сразу нельзя, привыкнуть надо. Вот поначалу и я не умела считать времени. Да кто не ходит на другие планеты, тому считать время и не надо, а другим по их делам надо, вот они и учатся этому счету. Поняли, хотя немножко. Я, ведь, не учена, а говорю, как чувствую.

Ну, что, уразумели — вот я рада, что поняли. Ну, да хранит вас Бог и Царица небесная. Пришел за мной брат Михаил, надо идти.

8-го июля 1899 г.

Мир вам! Вот и я, Таня, а как прошла, сама не знаю. Тащил меня брат Михаил и все только говорил: иди скорей и не гляди на них. Говорили, что их только двенадцать вас сторожат, какое двенадцать, целая уйма, не перечесть. Вот не люблю через них проходить, слабею, право слабею.

В. — Разве так зла много около вас?

О. — Нет, здесь его нет у вас, здесь хорошо, покойно, здесь краплено святой водой. А кругом вас нехорошо. Стерегут вас шибко, через их цепь прорваться трудно.

В. — А сюда они не войдут?

О. — Нет, ничего, брать Михаил караул от себя поставил, чтобы на все время, как мы говорить станем, не приставали и не мешали бы.

В. — А ты сама разве с ними не сладишь?

О. — Какой там, и не говори, где мне с ними ужиться. Я и слов таких не знаю, и говорить с ними не умею; только молиться моту, а они от. молитвы хуже еще свирепеют, право.