РУССКАЯ ЖЕНА - Татьяна Купер

После таких походов в чужой богатый материальный мир я возвращалась в свою убогую коммуналку, заталкивала в себя скромный ужин, приготовленный бабушкой на плите с тараканами, а иногда поданный с одиноким тараканом, вцепившимся мёртвой хваткой в котлету, а затем раскладывала свою облезлую раскладушку. Правда, поспать обычно не удавалось, потому что всю ночь приходилось вскакивать и отчаянно бороться с клопами, которые безжалостно кусались и были просто «неуловимыми мстителями». Борьба с клопами обычно происходила на фоне громоподобного храпа бабушки, от которого дребезжали даже стёкла в оконной раме. А утром меня будил её недовольный ворчливый голос, который обычно заменял будильник – пора было идти на работу. Если бы меня спросили, что я больше всего на свете не люблю, то я бы ответила – ворчливый голос бабушки, будивший меня по утрам.

Материальная нехватка и нищета распространялись не только на моё окружение – они были везде! Советские магазины не радовали глаз богатством, ассортиментом и воображением. Легкая промышленность не выпускала для советского населения ничего достойного – правительство тратило основную часть бюджета на вооружение, космос и на себя. Импорта практически не существовало. При произнесении слова «импорт» у людей наблюдалось мечтательное выражение глаз, граничащее с сексуальным вожделением.

Только советская система могла породить понятие «дефицит». Сама же система распределения была абсолютной загадкой для каждого советского потребителя, как и «закрома Родины», где бережно хранились стекающиеся туда продукты нашего труда. В то время хорошо было быть только продавцом или, по меньшей мере, знакомым продавца, который за небольшую дополнительную плату мог обеспечить тебя любыми товарами. Товаров не хватало с такой катастрофичностью, что у людей было только два варианта – простоять целый день в очереди за вожделенным дефицитом или переплатить и получить его с чёрного хода. Если же у тебя завелись деньжата и тебе захотелось купить что-то покрупнее – мебель, телевизор или холодильник, тебя заносили в специальный список и ставили в магазине на очередь. Но тут было небольшое «Но» – нужно было регулярно приходить и отмечаться, иначе тебя могли просто выбросить из списка!

Правда, в то время существовал черный рынок – на базаре за городом можно было купить всё, что угодно. Иногда по воскресеньям мы ездили с подругами на такой рынок, который тогда назывался толкучкой. На рынке почти не было прилавков – огромное количество народа двигалось в различных направлениях, толкая друг друга локтями, предлагая или покупая зарубежный товар. Выбор был большим, и сделки совершались на каждом шагу. Откуда брался товар? Многие вещи привозились из-за границы или покупались фарцовщиками у приезжих интуристов.

Только советская система могла породить такую странную профессию, как фарцовщик. Всё, что требовалось для этой профессии, это владение скудным английским языком и наглостью в преследовании интуристов. Обычно фарцовщики поджидали ничего не подозревающих иностранцев под гостиницами, выпрашивая продать им одежду и другие потребительские товары. Интуристы обычно охотно соглашались и предлагали джинсы, куртки и рубашки почти за бесценок. Но этот секонд-хенд затем улетал по цене очень даже новых вещей на той же самой толкучке, или расходился по знакомым. Фарцовщиков обычно гоняла милиция, их арестовывали и штрафовали, но я не слышала, чтобы их сажали за это в тюрьму. Они заполняли в социалистической торговле важную нишу, обеспечивая и одевая наш голодный советский народ.

Существовала, правда, в столицах и больших городах сеть магазинов под милым названием «Берёзка». Там было всё, о чём наш бедный советский потребитель мог только помечтать. Но было опять маленькое «Но» – эти магазины не были предназначены для жителей города. На дверях обычно стояла охрана или милиция, и туда не разрешалось даже заходить, не говоря уже о том, чтобы что-то купить. И еще одно маленькое «Но» – товары там продавались только за валюту. Проникнуть на территорию магазина или обменять валюту у иностранных граждан было большим преступлением, которое жестоко каралось законом, а иногда даже тюремным заключением.

Кто же были эти загадочные люди, для которых открывались двери милой «Березки»? Этими людьми были всё те же Западные туристы из загнивающих капиталистических стран, которым предлагался набор привычных для них товаров – с целью шопинговой адаптации в советской стране и сглаживания шока при виде убогости товаров во время посещения обычных магазинов. Возможно, это было также показухой, которую так любили наши советские вожди: «У нас всё есть! Мы не хуже!» Но эти попытки скрыть убогость были, по меньшей мере, наивными, а по большому счету – просто издевательскими.

С продуктами питания положение было не лучше. Советская система распределения также решала, что нам можно кушать каждый день, а что для нас является праздничной роскошью. Праздничной роскошью считалось мясо без костей, колбаса салями, икра и многие виды рыбы, в том числе рыбные консервы шпроты и лосось, затем шла гречневая крупа, растворимый кофе, консервированная кукуруза, мармелад и зефир в шоколаде, бананы и апельсины. Я до сих пор помню, как папа привозил нам из Москвы коробки «Зефира в шоколаде» для бабушки и баночки с кукурузой для меня. Даже это было экзотическим лакомством.

Коммунисты любили показуху, и поэтому Москва обеспечивалась в первую очередь – там можно было купить всё! Москвичи уже давно жили почти при коммунизме, а остальным жителям страны оставалось только им завидовать. Толпы россиян из пригородов Москвы обычно приезжали закупаться в центр города, а затем вывозили оттуда товар буквально мешками. Киев обеспечивался намного хуже, и выбор в магазинах был довольно скудный. Если выбрасывался какой-то дефицит, люди стояли за ним в очереди часами. Некоторые пользовались услугами знакомых продавцов, и закупались с черного входа. Особым почетом пользовались мясники, и это была самая привилегированная прослойка в торговле. Если у тебя не было знакомого мясника, то приходилось покупать мясо с костями, причем пропорция была далеко не самой благоприятной к мясу.

Правда, многие виды продуктов можно было купить у колхозников на рынке. Они были очень высокого качества – овощи без земли, фрукты без гнили и мясо без костей, но цены соответствовали качеству, и поэтому не всегда были доступны. Позволить себе регулярно ходить на базар могли только самые высокооплачиваемые слои населения, основная же масса довольствовалась третьим сортом.

Существовала еще одна загадка советского распределения – система спец магазинов и пищевых пайков, к счастью, на этот раз, не для Западных туристов. Такие магазины были открыты для инвалидов, творческой элиты (писатели, композиторы и т.д.), загранработников, и, конечно же, для самих коммунистов. Почему коммунистам, инвалидам и писателям можно было есть гречку и шпроты, и всё это запивать Индийским чаем или растворимым кофе, а всем остальным – макароны с сардельками и кофе из цикория, никто не мог объяснить. Это был полный абсурд!

Такова была реальность 60-80-х годов, которая составила большую часть моей жизни. Когда в 1991 году Советский Союз распался, наступила жестокая инфляция, и всего лишь за два года цены увеличились в 250,000 раз. Повседневная буханка хлеба, которая раньше стоила 20 копеек, теперь стоила 50,000 рублей. Государство печатало деньги без остановки, и нули прибавлялись, как бешенные. Минимальная зарплата теперь была шесть миллионов рублей в месяц, что в действительности составляло всего лишь шестьдесят долларов, и поэтому мы в шутку называли друг друга миллионерами.

Деньги обесценивались ежедневно, и люди в панике скупали в магазинах всё, что только попадало под руку. Многие потеряли все свои накопленные годами сбережения – теперь они пытались спасти последние копейки, и поэтому полки опустошались с космической скоростью. Я помню один Новый год, когда наш местный универсам мог предложить только один вид продукта – кукурузные палочки. По-видимому, палочки пользовались наименьшей популярностью.

Это сводило людей с ума. Когда в магазине появлялся хоть какой-нибудь товар, люди набрасывались на него, как голодное стадо животных. Они дрались и давили друг друга, как обезумевшие. В новостях то и дело появлялись сводки типа: «В очереди за кефиром насмерть задавлен старый пенсионер». Однажды я была свидетелем того, как продавец универсама вывез контейнер с курами. Он не успел даже разложить бедных квочек по полкам, как люди налетели на контейнер, расталкивая друг друга локтями, и хватая по несколько штук сразу. К контейнеру нельзя было даже подойти – я стояла в стороне, и с горечью наблюдала за этим плачевным зрелищем, испытывая знакомый стыд, на этот раз за нашу страну и за наших несчастных, доведённых до отчаяния, людей.