Ведьма из прошлого (СИ) - Эл Софья

— Ты не ответила, — хрипло сказал он, сцепив пальцы в замок перед собой.

Анна прижала к себе ноги и обняла колени, словно пыталась защититься от всего этого разговора. В ее голову лезли совсем не те мысли, а карман обжигал камень, что мог помочь выбраться отсюда незамеченной. Всего одно движение и Гилберт никогда не вспомнит, что она была здесь. Анна сжала пальцы в кулаки и тяжело вздохнула, справляясь с внутренним порывом. Она не может поступить так. Ведь если Анна шагнет за черту — вся светлая сила ковена станет темной вместе с ней.

Но ведь это и так произойдет?

Анна скрипнула зубами и решительно распахнула глаза.

— Сама с собой, — спокойно проговорила она, шмыгнув носом, — это так важно?

Бровь Гилберта дернулась, а сквозь кожу отчетливо проступили напряженные мышцы.

— Гилберт, — мягко начала Анна, но он поднял руку, останавливая ее.

— Ты молилась, — голос Гилберта осип, а спина Анны за секунду стала мокрой от выступившего холодного пота, — ты молилась и хрипела, извиваясь на земле, Анна. Ты кашляла кровью. Мне нужно хоть какое-то объяснение сейчас, чтобы не сойти с ума от увиденного.

Внутри Анны что-то оборвалось. Рука ее сама тянулась в карман, но Анна с такой силой вогнала ногти в ладонь, что кожа лопнула и на ней проступила кровь. Она знала, что как бы сейчас не казалось, так она себя не спасет. Отец Анны был прав. Ее единственный путь сейчас — смирение. Страх заставлял губы Анны дрожать, но она все равно выдавила из себя улыбку, смаргивая подступающие слезы.

— Ты видел то, что видел, Гилберт. И уж у кого, а у тебя точно есть этому объяснение, — сказала Анна, откинувшись на подушки, — я не буду оправдываться.

Гилберт поднялся с места рывком так, что она даже охнула от резкого движения. Неожиданно для Анны вдруг пришло облегчение. Не нужно больше думать, что делать, не нужно прятаться. Не нужно бороться с соблазном. Гилберт ждал этого момента годами и теперь в его руках доказательства, которые нельзя опровергнуть. Словно тяжелый груз свалился с плечей Анны на пол. Ей не хотелось сейчас думать о том, что будет после. Все, о чем она могла думать — это о том, что скоро все закончится.

— Ты сделаешь так, чтобы я забыл об этом? — прошептал Гилберт, а Анна недоуменно уставилась на его спину.

— Пару лет назад я так и сделала, — признание сорвалось с губ Анны, а в ладони Гилберта что-то хрустнуло, — нет, ты все будешь помнить.

— Я не понимаю, — прохрипел Гилберт, опустившись на пол перед огнем, — как бы ты не пыталась скрывать, но я знаю, что ты помогала всем, кому могла в деревне, пока твоя мать болела. Это как-то не вяжется с тем, что я видел, только если, — Гилберт замолчал, подбирая слова, которые заставляли его морщиться так, словно он съел что-то кислое, — души тех, кому ты помогала, они, — он снова запнулся, а Анна потянулась, разминая затекшее во время сна тело.

— С ними все в порядке, — она закрыла глаза вновь ощущая огромную усталость, — если ты, конечно, хочешь мне верить. Я бы на твоем месте не стала. Да и в принципе тебе по-моему не особо можно со мной говорить, если боишься за свою душу, разве не этому учит вас всех Норман?

— Этому учит кое-кто посильнее Нормана, — на автомате проговорил Гилберт, а Анна усмехнулась.

— Ну так и послушай Его. Поймал ведьму, — от этих слов Гилберт едва заметно вздрогнул, — веди, куда следует, пока самого в ереси не обвинили, — Анна вздохнула, расслабляясь на своем импровизированном ложе, — спасай себя, Гилберт, мне не нужны ни расспросы, ни муки твоей совести.

А ведь в этом был выход. Конечно, Анна не могла знать наверняка, но почему-то ей казалось, что если над ней будет совершен инквизиционный суд, то светлая сила никак не попадет к дьяволу. Об этом стоило поговорить ей с отцом, но Вигмар старательно уходил от данной темы. Да и кто на самом деле мог знать, что произойдет, если сожгут темную ведьму с силой ковена светлых? Ведь от рождения Анна по сути мало чем отличалась от всех светлых хранителей. Да, возможно ее мысли были более темными, но разве за это сразу попадаешь в ад? Неужели могли существовать те, кто от рождения принадлежал дьяволу и не имели шанса на искупление? Несмотря на свои неоднозначные отношения с верой, Анна точно знала одно — Он не мог такого сделать. Она была уверена, что прощения заслуживает каждый и уж точно невинная душа не могла сразу быть обречена на адские муки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Только вот ее время уже истекло.

— Ты сейчас можешь прочесть молитву? — осторожно спросил Гилберт, а Анна закатила глаза.

— Да что ты будешь делать, Гилберт, тебе нравится время тянуть или что? Пытаешься найти себе оправдания или мне, не понимаю, — устало выдохнула Анна, — могу, но эффект будет тот же.

— Но раньше же было иначе, — Анна застонала, а Гилберт подкинул полено в огонь, вызывая сноп искр, от которых у Анны тут же защипало глаза, — Норман рано или поздно поймет, если ты, конечно, не промываешь ему мозги.

Анна замерла, уставившись на профиль Гилберта. На его лице было множество теней от света огня, но не было и капли сомнений. Анна даже моргнула, пытаясь скинуть вдруг откуда не возьмись появившуюся надежду, но не помогло. Гилберт смотрел прямо перед собой, а взгляд его был полон решительности. Анна нервно облизала губы, опуская ноги на пол.

— Я не могу ничего с ним сделать, как и с тобой, — начала Анна, но сразу запнулась, проглатывая собственную ложь, — вернее, я могу, умею так делать, но тогда это изменит меня, — она поморщилась, отводя взгляд в сторону, — я не знаю, как тебе объяснять, да и стоит ли — не знаю, но ты прав. Нормана обманывать вечно не смогу, но я разберусь, если ты не собираешься раскрывать мою тайну.

— Я не знаю, что собираюсь делать с этим знанием, — честно ответил Гилберт, а Анна кивнула, ссутулившись от жалящего укола в грудь, — но я не помню случая, когда ты хоть кому-нибудь причинила вред. Твои пациенты здоровы, твои травы помогают, а люди при этом не корчатся на полу церкви. И пока это остается так, я не буду вмешиваться в твои дела.

Горькая правда обожгла Анне язык, но, несмотря на признание, рвущееся наружу, она промолчала. Ведь ничего страшного в том, что Гилберт не узнает, как умерла ее мать? Просто маленькая тайна, во благо. Никому же нет до этого дела, а у Анны, похоже, появился еще один шанс. Нельзя же навредить молчанием?

— Мы в охотничьем домике, — поднявшись на ноги, Гилберт подошел к окну, где небо начинало светлеть, — я не мог нести тебя в деревню, это было бы подозрительно.

Слово что-то тяжелое врезалось Анне под дых. Закашлявшись, девушка подскочила с кровати, в шоке подбегая к окну. Паника застилала ее взгляд, а сердце трепыхалось, мешая вымолвить и слово.

— Я была здесь всю ночь? — трясущимися губами вымолвила она, глядя на неумолимо светлеющее небо.

Гилберт нахмурился и кивнул, а Анна не дожидаясь нового объяснение, распахнула дверь и побежала. Только вот вокруг одни деревья. В какую сторону идти? Она остановилась, и закружилась на месте, пытаясь определить направление. Вот откуда эта слабость, вот почему ей так не хотелось уходить, а больше тянуло понежиться и полежать. Вот почему ее ноги едва удерживают вес ее тела. Пусть она и не была в круге, но он добился своего. Ему н енужно было ее согласие. Он оставил Анну в Вальпургиеву ночь* вместе со всей силой рядом с шабашем. Ослабев у ключа, Анна не смогла бы выбраться из леса вовремя.

Когда ладонь Гилберта сжала ее плечо, Анна уже была готова бежать в любую сторону. Он быстро дернул ее за руку и побежал вперед.

— Нужно до рассвета, — задыхаясь, почему-то сказала Анна, словно это могло как-то ускорить их бег, — выйти из леса.

— Успеем, — бросил Гилберт, не сбавляя темпа, — ногами перебирай.

____