Все, чего он хочет (СИ) - Торн Оливия

─ Ты любишь меня? ─ спросил он, почти выйдя из меня, а затем вонзаясь в меня ещё сильнее.

У меня перехватило дыхание.

─ Да.

─ Ты любишь меня? ─ спросил он, делая это снова, почти выходя, а потом глубоко вонзаясь.

─ О Боже, да…

На этот раз он не отстранился, просто вжал свой член в меня так сильно, как только мог, так глубоко, как только мог, как будто, прижавшись ко мне бёдрами, он пытался стать со мной единым целым. Его тело, или его таз, или нижняя часть пресса или все они вместе взятые настойчиво давили на мой клитор, заставляя его взрываться от удовольствия. Коннор вращал бедрами, описывая своим членом круги внутри меня. Рукой он сжал мою задницу и притянул к себе так сильно, так потрясающе.

─ Если ты меня любишь…

─ О БОЖЕ, ДА…

─ Тогда кончи для меня, ─ прошептал он мне на ухо.

─ БЛ*ДЬ, БЛ*ДЬ, ─ закричала я, скользя пальцами по его спине, кусая его кожу, пока кончала, снова и снова, сильнее и сильнее, поднимаясь выше и выше. Коннор прижимался ко мне, раскачивая свой толстый ствол внутри меня, а давление всё нарастало и усиливалось по мере того как я погружалась в эйфорию. Я схватила Коннора за задницу, его ягодицы напряглись под моими пальцами. Он застонал, и вдавился в меня так сильно, что я почувствовала, как он взрывается во мне. Мой оргазм запустил и его механизм, и мы слились воедино, стонали вместе, я кричала, когда кричал он, пока конвульсии Коннора не начали медленно ослабевать, пока мои не утихли. Тогда мы просто остались лежать, тесно прижавшись друг к другу. Потом мы снова начали целоваться, мягко, сладко и нежно.

Я мало что запомнила после этого. Кажется, мы ещё немного о чём-то говорили, но постепенно это перешло в полусвязное бормотание…, и тогда я уснула в его объятиях.

32

Я проснулась от звука душа. Где-то в спутанном тумане моего мозга мелькнула мысль о том, чтобы встать и присоединиться к Коннору…, но кровать была такой мягкой, а он скоро выйдет…

… чтобы пойти на съёмки программы «Доброе утро, Америка» и рассказать о сексуальном скандале.

Вспышка адреналина пронзила меня. Я приподнялась на локтях, сердце бешено колотилось.

Ох, дерьмо, дерьмо, дерьмо…

После волшебства прошлой ночи я на время забыла обо всех проблемах и о той боли, которую они несут за собой.

ХА, хаааа, как сказал бы Нельсон из Симпсонов. Время вернуться в реальный мир.

Я снова легла и попыталась восстановить дыхание.

Скоро все узнают. По всей Америке сейчас просыпались люди и рассматривали наши с Коннором фотографии на первых страницах газет, в интернете или по телевидению…

Сегодня нужно позвонить родителям.

ДЕРЬМО.

Следующие пятнадцать минут я находилась в состоянии лёгкой паники, пока дверь ванной не открылась, и оттуда не вышел Коннор.

Перед тем, как выйти, он выключил свет, так что был заметен только чёрный прямоугольник открытой двери на фоне тёмной стены. Я совсем не видела его, но слышала.

─ Ты проснулась, ─ сказал он спокойным и собранным голосом.

─ Иди сюда, ─ прошептала я.

Его туфли зашуршали по ковру, и я почувствовала, как прогнулась кровать, когда он сел рядом со мной на край матраса.

Я протянула руку и погладила его лицо. Оно было свежевыбритым, гладким и ещё тёплым после душа. Он пах чистотой, как мыло, вода и пар, с ноткой одеколона, которым пользовался, когда я впервые встретила его: мускус и сандал, мужественный и насыщенный, с тончайшей сладостью, лежащей в основе аромата.

Я потянулась и поцеловала его в темноте. Запах скотча исчез, его заменила искрящаяся мята.

Однако что-то было не так.

Его поцелуй был приятным, но сдержанным. Он прижался ко мне губами, но не более того. Не было привычной страсти, и нежность прошлой ночи растаяла бесследно.

Я озадаченно отстранилась.

─ Включи свет, ─ прошептала я, ─ хочу тебя увидеть.

Послышался шорох ткани, потом он протянул руку, и рядом с кроватью зажёгся свет.

Он был невероятно красив, даже красивее, чем когда я увидела его впервые. Тени, отбрасываемые прикроватным светильником, оттеняли его черты, как на картинах Рембрандта. Тёмные волнистые волосы идеально уложены. Волевой подбородок, чётко очерченная линия челюсти, эти скулы…, губы, мужественные, но чувственные…, золотисто-коричневая кожа, прозрачно-голубые глаза. Костюм был безупречен: ткань в тёмно-серую тонкую полоску, белоснежная рубашка, переливающийся синий галстук, который идеально сочетался с цветом его глаз.

Он выглядел усталым, но в нём чувствовалась решимость, стальная готовность осуществить задуманное. Дух воина. Я замечала это в нём и раньше, в его спорах со своей семьёй, в словесных перепалках с Клаусом, в рассказах о своих планах и мечтах изменить мир.

Но что-то изменилось.

Я, было, коснулась узла его галстука, как это делают женщины в кино, чтобы поправить его, но он был безупречен.

─ Ты выглядишь горячо.

Он рассмеялся, и это «что-то, ставшее другим» исчезло, сменившись прежним Коннором.

─ Что ж, приятно это знать.

Затем он снова погрузился в состояние невозмутимости и спокойствия и нежно улыбнулся мне.

─ Я лучше пойду.

Он начал вставать, но я схватила его за руку.

─ Подожди…

Он снова сел и посмотрел на меня, вопросительно приподняв брови. В остальном на его лице не отражалось никаких эмоций.

Абсолютная непроницаемость.

─ …эмм у тебя всё нормально? ─ прошептала я.

Он снова улыбнулся. Уверенный, спокойный…, но не совсем настоящий.

─ Это будет очень напряжённый день. Я нервничаю.

Я нахмурилась.

Коннор? Коннор нервничает?! Да, я всё правильно услышала.

Но что-то в том, как он это сказал, показалось странным.

─ Ты… уверен, что это всё?

─ Уверен, ─ сказал он и снова поцеловал меня. Этот поцелуй был нежным и приятным, но без какого-либо намёка на чувственность. Это был поцелуй человека, который женат уже лет двадцать. Поцелуй мужчины, который всё ещё любил свою жену, но не пытался заняться с ней сексом последние десять месяцев.

«Или просто кто-то пребывает в невероятном напряжени, — упрекнула я себя. Сделай ему поблажку».

А ещё лучше, сделай для него что-нибудь приятное.

Обвив руками шею Коннора, я поцеловала его, отдавая всю нежность и сладость, которую хотела получить от его поцелуя.

Между нами проскочила искра…, но она не чувствовалась взаимной. И в пламя она тоже не превратилась.

Я первой прервала поцелуй и посмотрела ему в глаза, словно что-то выискивая. Но не нашла. Внезапно я очень, очень испугалась.

Я снова подалась к нему и обняла так крепко, как только могла.

По какой-то странной необъяснимой причине, мне показалось, что я прощаюсь с ним.

Коннор обнял меня в ответ, его руки согревали мою обнажённую кожу. Он мягко отстранился.

─ Мне лучше уйти, пока сюда не вломился Себастьян.

─ Хорошо, ─ прошептала я.

─ До скорого.

Он встал с кровати и направился к двери спальни.

─ Удачи…

Коннор улыбнулся в ответ, открывая дверь.

─ Спасибо. Поспи ещё, отдохни.

Я ждала, что он снова скажет эти слова, молча умоляя его…

Я тебя люблю.

Но он этого не сделал.

Он просто вышел и тихо закрыл за собой дверь.

33

Я попыталась снова уснуть, но, чёрт возьми, это было невозможно.

Я лежала, беспорядочно метаясь и ворочаясь, мои мысли мчались со скоростью миллион миль в час.

Почему он этого не сказал?

Что случилось?

Что изменилось?

Но тонкий червячок сомнения подтачивал меня и шептал на ухо: «Возможно, он ждал, что ТЫ скажешь это».

Я хотела.

Но что-то удержало меня. Едва заметная перемена в поведении Коннора, отсутствие страсти в его поцелуе.