Земля – Паладос - Михаил Костин

Исаак молча посмотрел на собеседника.

— У нас есть деньги, власть и рабочие места. А что есть у вас кроме истории вашей несчастной Церкви?

— Церковь — единственная организация, которая противостоит Призракам, — выдал Исаак хрестоматийный догмат.

— Пока единственная. И поверьте, это ненадолго. Скоро мы покажем, как на самом деле надо бороться с этой дрянью. И тогда у вас останется только история. Слова. А люди не верят словам, они верят делам, кредитам и рабочим местам.

Что на это ответить Исаак не знал, да и, сказать по чести, в словах техномага был свой резон, потому священник придал лицу загадочности и твердо выдал первое, что пришло в голову:

— Готов с вами поспорить, но не буду.

— А и не надо, — отозвался безликий похититель. — Мы уже приехали.

Здание с гигантской надписью «Сюи Де Манн Клан» выглядело на этой планетке особенно величественно. Громадная белая башня с высоты полета напоминала квадратный колодец. Аппарат, старомодно названный хозяином «авто», нарезал несколько кругов, облетая башню и сбрасывая скорость.

Исаак выглянул в окошко. Ощущение потерянной скорости как рукой сняло, когда они ухнули в самый центр этого странного колодца. Пространство в центре здания хоть и было весьма внушительным, оказалось довольно небольшим, чтобы почувствовать скорость. Замелькали выходящие во внутренний двор окна здания-колодца. Плененный священник от неожиданности вцепился в подлокотник.

Большинство окон было плотно задраено жалюзи. Теми, что ставятся не только на окно, но на всю площадь стены и дают живую картинку. Время и достижения техники меняются, а способы релаксации остаются все теми же, что и раньше. Люди, как и прежде, сидят, работают в четырех стенах и отдыхают, слушая безумные вопли пернатых, которые древние поэты окрестили птичьим щебетом, и безмолвные посылы рыбок в аквариумах. Только если раньше рыбок заводили живых, то теперь проецируют на всю стену. Эффект тот же, но по отношению к рыбам гуманнее.

В распахнутом оконном проеме без защиты Исаак успел различить мужскую фигуру в строгом костюме. Видимо, какой-то любитель урбанизации предпочитал другие методы расслабления и успокаивания нервов. Что ж, кому рыбки-птички, а кому и флаера, идущие на посадку и паркующиеся во внутреннем дворе здания-колодца.

Падение по спирали прекратилось. Флаер сбросил скорость до минимума, нырнул в сторону, вздрогнул и затих. В бок снова ткнулся лучевой ствол.

— Выходи, церковник, прибыли.

— Слушай, может, уберешь свой прибор, куда я отсюда побегу? Вверх по стене?

— Иди, — ответил техномаг, еще раз взмахнув оружием, отчего у Исаака закралась мысль, что, несмотря на всю браваду, его все же побаиваются. Ну, может, не его лично, а то, что он собой олицетворяет, — Церковь Света.

Исаак снова взглянул на техномага и улыбнулся, но ничего не сказал. Вместо этого под прицелом вышел из «авто», подождал своего не то похитителя, не то конвоира и двинулся туда, куда направляли, повинуясь четким резким указаниям. «Направо! Давай-давай. Теперь левее… Не сюда, дальше… Стой! Куда прешь! Поворачиваем».

От этих бесконечных «направо — налево» священник-следователь потерялся окончательно. Если бы ему и захотелось выйти отсюда самостоятельно, он не смог бы совершить такой подвиг при всем желании. Петляние коридоров, лестничных пролетов и расположение лифтов не поддавались никакой логике. С уверенностью он мог сказать лишь одно: они прошли по глухим коридорам километра два, раза в два больше проехали по горизонтальным и вертикальным транспортерам и поднялись довольно высоко на нескольких лифтах.

— Пришли, — напомнил о своем существовании конвоир-похититель.

Исаак замер перед массивной дверью. Секундой позже она распахнулась. Получив тычок в спину, священник сделал шаг вперед и уже хотел окрыситься на конвоира за грубость, но за спиной никого не было, и дверь закрылась, оставив его наедине с хозяином кабинета.

Кабинет оказался немыслимо просторным и светлым. Единственной темной деталью был хозяин — мужчина в черном строгом костюме, стоявший ко входу спиной возле распахнутого настежь окна.

— Здравствуйте, господин Браун, — поприветствовал незнакомец, не оборачиваясь.

— И вам здравствуйте, господин в костюме, извините, не знаю вашего имени, — отозвался Исаак.

Человек повернулся к священнику. Лицо, да и сам внешний вид его были столь же невыразительны, как и у его подчиненного. Глазу совершенно не за что зацепиться, ни одной интересной детали. Но то, что этот, в отличие от первого, большой начальник, видно было сразу. От него не веяло, а просто-таки разило уверенностью и скрытой мощью.

— А почему столько яду в голосе, господин Браун? Или вам не нравится обращение? Брат Исаак лучше? Тогда я буду называть вас согласно сану.

— Называйте как угодно, — огрызнулся рыжий, — мне это абсолютно безразлично. Меня не устраивают ваши методы. То, как я здесь оказался…

— В этом, уж извините, дорогой господин Браун, вы виноваты сами, — развел руками хозяин кабинета и уселся за стол. — Вас же предупреждали. Почему вы не стали делать того, о чем вас просили вежливо?

— Как это — не стал? Между прочим, после разговора с вашим коллегой я сразу направился в гостиницу…

— Интересно, почему же тогда вы оказались в головном здании администрации?

— Были причины…

— Нет причин, — резко обрубил человек.

— А я вот насчитал целых три.

— Неужели? — ухмыльнулся незнакомец.

— Да, три новеньких, отполированных икс-бота из личной охраны правителя.

Исаак поглядел на хозяина кабинета, тот промолчал. Поняв, что по какой-то причине эта информация укрылась от человека в костюме, священник продолжил увереннее:

— Странно, что вы этого не знаете, ну ничего, я поясню. Три икс-бота…

— Хватит, — оборвал хозяин кабинета.

Исаак замолк, теряя запал.

— Вон там, — палец человека в костюме указал в дальний конец необъятного кабинета, — переговорное устройство. Земля на связи. Вас уже ждут.

Исаак неуверенно потопал в указанном направлении и наткнулся на вполне современное оборудование. Экран мерцал изображением до боли знакомого лица.

— Брат Джон… — удивился Исаак. — Что происходит?

— Ничего страшного. — Знакомый баритон трудно было не узнать. — Исаак, люди, с которыми ты сейчас общаешься, в курсе нашего дела. Они помогают нам в расследовании и… я бы хотел, чтобы ты понял, — Джон сделал ударение на последнем слове, — эти люди опытнее тебя, их поддержка в сложившейся ситуации нам крайне необходима. Постарайся с ними договориться. И без крайней надобности не делай того, что они просят не делать. Ты понял меня?

— Кажется, — хмуро буркнул Исаак. Продолжать разговор не хотелось.

— Тогда до связи, — благосклонно отозвался Джон и отключился.

Экран погас. Рыжий следователь еще какое-то время таращился в потемневшее окошко, наконец повернулся к человеку в костюме.

— Я вас понял.

— Вот и славно, — отозвался тот. — Вопросы?

— Где мой спут?

— Он ждет вас в вашем номере. Вместе с ним обещанные материалы и финансовая поддержка.

— Спасибо, — промычал Исаак.

— Всегда пожалуйста. Вы свободны, господин Браун. От двери налево по коридору. Там вас встретят, проводят и доставят в гостиницу. Всего доброго.

— И вам того же, — безо всякой искренности отозвался Исаак. В данном случае он намеревался оставить последнее слово за собой. Кажется, получилось. Хотя толку от этого не было никакого.

Спут действительно ждал в отеле. Долго приставал, желая объяснений, но таковых не получил. Вместо истории своего странного похищения Исаак предложил Антрациту выпить, на что получил такой же жесткий отказ. В результате рыжий священник напился в гордом одиночестве.

Пить в одиночку было не с руки, но тратить время на поиски собутыльников хотелось и того меньше.

Вначале все шло неплохо. Окутанный хмелем священник-следователь даже возрадовался перспективе ничегонеделания, с удовольствием спихнув, да еще по приказу самой Церкви, всю работу на техномагов. Пусть эти пни стараются, а он, следователь Церкви, приятно проведет время своей ссылки на Паладосе. Вот если бы еще и от спута отделаться — жизнь была бы даже очень и очень ничего.

Но чем больше рюмок пролетало внутрь, тем мрачнее становился Исаак, и вскоре в глубине души затаилось расстройство. И виной здесь были не интересы Церкви, а чувство обиды, которое возникло в тот самый момент, когда его же собратья заранее определили Исаака как неудачника. Почему его не могли просто подкупить — ведь он даже не сопротивлялся. К чему был этот звонок на Землю? Зачем нужно унижать его, священника-следователя, да еще в присутствии посторонних? Все же неприятно, когда его, неподкупного, добродетельного, жаждущего вести расследование на благо Церкви Света, продали без его же ведома. Причем продала та самая Церковь, которая была для него папой и мамой в одном лице.