Девять жизней (СИ) - Багова Елена

Нафаню оставили на хозяйстве и наказали приготовить на ужин плова.

В городок приехали быстро, минут за сорок были в центре. Таксист подсказал, где находятся подходящие магазины и кафе с хорошей кухней. Дал визитку и предложил отвезти домой, когда мы нагуляемся.

Покупки делали не спеша, тщательно выбирая вещи. В первую очередь купили все необходимое Миле, в том числе кепку с козырьком и одежду для мальчика. Себе я тоже кое-что приобрела. Девочке очень нравилось ходить по магазинам, да и я, оказывается, люблю шопинг.

Через пару часов мы сходили в местное кафе и поели мороженого. Там я и начала ощущать странный зуд в районе лопаток. Уже на улице я обратила внимание на странную пару лысых мужчин просто так сидевших за столиком и делающих вид, что они увлечены чтением местных новостей. Вспомнила, что в своем рассказе девочка упоминала как раз «лысых дядей».

Ну вот, погуляли!

По памяти набрала номер телефона таксиста, попросив забрать нас около одного из ранее запримеченных магазинов с двумя выходами на параллельные улицы. Как чувствовала, что пригодится…. Он пообещал быть через пятнадцать минут.

Старательно делая вид, что не замечаю слежку, улыбаясь и беззаботно болтая с Милой, не торопясь направилась к нужному зданию. Там, делая вид, что старательно выбираю вещи, с облегчением заметила, что бритоголовые наблюдают за нами с улицы.

В положение время мы вышли на соседнюю улицу, сели в такси и покинули город. Все еще не веря, что мой план сработал, постоянно оглядывалась, высматривая хвост, но слежки не было.

До деревни доехали засветло; пришлось на свой страх и риск, назвать адрес коттеджа — слишком много пакетов с покупками: и тащить неудобно и внимание привлечем. Расплачиваясь с таксистом, «попросила» его забыть про нас. Надеюсь, что сработает.

Закрывая калитку, заметила, что у меня дрожат руки. Только войдя в дом и почувствовав запах плова из кухни, я, наконец, вздохнула с облегчением, а Мила подошла к входной двери и задвинула железный засов. Посмотрев друг на друга, мы немного нервно рассмеялись.

Остаток дня и вечер пролетели за разбором покупок и разговорами. Случившееся еще больше сблизило меня с девочкой.

Преследователи оказались ближе, чем я надеялась, они, буквально, дышали нам в спину. Время от времени я поглядывала в окно, проверяя, не появились ли около коттеджа мелькавшие в городе бритоголовые мужчины. К счастью, улица была привычно пустынна.

Спать легли рано — когда адреналин спал, накатила такая усталость, что глаза сами закрывались. Мила тоже засыпала на ходу. Поэтому, мы быстро помылись и, не сговариваясь, завалились в обнимку на мою постель.

* * *

Боже, что я здесь делаю? Зачем, ну зачем он согласился на этот контракт?

Золото, конечно, всему виной золото из личной сокровищницы рода Романовых. И теперь кто-то наслаждается роскошью апартаментов в своем новом доме в Швейцарии, а кто-то месит грязь и бездорожье родной страны утопающей в собственной крови.

Вот уже шестой день под проливным дождем наш многотысячный отряд не очень бодро шагает по колено в черной жиже. Провиант заканчивается, в деревнях брать нечего, люди сами живут практически впроголодь. Тем более в марте месяце, когда прошлогодний урожай уже закончился, а новый еще не сеялся.

— Анна, вы, наверное, устали? — заботливо поинтересовался подполковник, скакавший рядом на вороном, — Вам будет лучше пересесть в обоз.

— О, нет, спасибо, — сквозь зубы поблагодарила я, — Я лучше верхом, от телеги у меня болят все кости.

— Как вам будет угодно, — поклонился мужчина, — Лавр Георгиевич непременно к вам подъедет, как только решит некоторые вопросы, не скучайте, — произнес он на прощание, и, пришпорив лошадь, ускакал вперед.

Все думают, что я любовница их командира. Неприятно, конечно, но я уже привыкла и не обращаю внимания на косые взгляды и пошлые шепотки за спиной. Это просто очередной контракт, со слов моего опекуна — четвертый, еще столько же и я абсолютно свободна…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Остановились мы только через два дня на какой-то заброшенной ферме. Разместились в амбаре, ветхие доски ломались прямо под ногами, осыпаясь трухой, остатки сена прилипали к влажной одежде. Зато было сухо и холодный, пронизывающий ветер не проникал через все слои одежды.

Я только уселась в уголке на кучке потемневшего сена и вытянула уставшие ноги, как ко мне подошел мой подопечный и сообщил, что мы будем спать в другом месте, и попросил следовать за ним.

Новое жилище оказалось землянкой, расположенной в некотором отдалении от хозяйственных построек. Состояло оно из трех небольших помещений с низкими потолками, земляными стенами и полом устеленным сухой соломой.

Мне выделили отдельную комнату, проход в которую завесили старой тряпкой. Небольшая, грубо сколоченная лавка, застеленная шкурами и масляная лампа, вот и все убранство. Зато я одна…

Вскоре, молоденький адъютант принес мой чемодан и таз с чуть теплой водой. Я с отвращением стянула с себя грязную и мокрую одежду, совершенно не переживая, что в любой момент сюда могут войти — на стеснение сил не осталось. Кое-как обмылась, обтерлась, переоделась в чистое, в оставшейся воде замочила ставшее серым платье. Завтра постираю.

Мне показалось, что я только прилегла, когда рядом что-то загрохотало, с потолка посыпались куски глины и мое ложе затряслось.

— Боже это еще что? — испуганно произнесла я не ожидая, что мне кто-то ответит, но отдернув покрывало которым был завешан проход заглянул Лавр и сказал, чтобы не переживала, это артиллерия большевиков, но нам здесь ничегошеньки не угрожает.

Спасибо, успокоил. О продолжении сна не могло быть и речи. Я расчесалась, попросила воды, умылась и принялась за стирку.

Стрельба продолжалась весь день, ночь и последующие несколько суток, которые слились в одну тревожную серую массу…. Сотни погибших и раненых, везде кровь и грязь….

Из подслушанных разговоров на собраниях штаба командования я уловила, что силы противника превосходят наши. К тому же, судя по жарким спорам, Лавр в некоторых моментах поступал не слишком дальновидно, не придерживался тактики военных действий, что дополнительно уменьшало шансы на победу.

Сегодня я проснулась под ставшими уже привычными взрывы. Лавка дрогнула, и я свалилась на пол. На плечо больно упал большой кусок глины, масса пыли осела на волосы и одежду.

Вкруг воцарилась тишина. После беспрерывной многодневной канонады она показалась мне противоестественной и немного напугала. Сердце тревожно сжалось, я медленно поднялась на ноги.

— Лавр Георгиевич! — позвала, выходя из своего закутка, но никто не отвечал, в землянке не было ни души.

Рискнула и вылезла наружу. Со стороны амбара, в котором разместилась наша маленькая армия, валил дым. Так вот что так громыхнуло! Людей видно не было…

Я замерла истуканом, совершенно не понимая, что делать…. Идти и проверять остались ли там живые — чистое самоубийство потому, что живые большевики там точно есть…. Я уже собралась было спускаться обратно, как метров в ста заметила несколько бегущих офицеров несших кого-то на носилках. Неужели…?

Генерал был практически мертв, его врач констатировал смерть в присутствии пяти приближенных офицеров и нескольких красноармейцев, которым объявили о капитуляции.

Я попросила отнести умершего в мою комнату, чтобы спокойно с ним попрощаться и привести генерала в порядок.

— Мне остаться? — спросил доктор.

— Замена готова? — в свою очередь поинтересовалась я.

— Солдата с подобным смертельным ранением уже переодевают, вам что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо, — спокойно ответила мужчине, — Дайте знать поверенному, что бы забрал меня через десять минут.

Доктор, а точнее член Совета Магистров фрайи, бросив последний взгляд на раненого, пожелал мне удачи и удалился.