Девять жизней (СИ) - Багова Елена

— Жива? — спросил мессир кого-то в глубине комнаты, и, повернувшись ко мне произнес, — Вы готовы? Пока не поздно, прошу вас…

Голос взволнованный и просящий. Он вовсе не походил на того, кто способен так жестоко обойтись с людьми, пусть он и считает их рабами. Мужчина словно боялся, что я откажу, передумаю или внезапно исчезну. Как будто я могу…, а если бы и могла, сомневаюсь, что воспользовалась бы этой возможностью.

— Да конечно, — согласно кивнула я, — Только…, расскажите, что с ней случилось. Так мне будет легче сделать все как надо, — попросила я. И это не было лукавством, мне действительно нужно было больше проникнуться симпатией к подопечному, чтобы отдать свою жизнь.

— Я-я, боюсь не смогу, — немного нервно ответил он, — Муна, расскажи ты.

И тут я увидела, с кем разговаривал мужчина. За спинкой кровати стояла тучная чернокожая женщина, достаточно молодая и даже симпатичная. Только глаза с тоской и тревогой смотрящие на лежащую без движения девочку очень уж напоминали взгляд хозяина поместья. Тяжелый груз страдания отпечатавшийся казалось, на ауре этих троих, соединял их крепче любых родственных уз.

— Ой-ой, моя бедная девочка, моя Джули, — тут же запричитала она.

— Хватит! — жестко остановил ее мужчина, — Рассказывай, времени на рыдания нет.

— Простите, господин, — Муна тяжело вздохнула и рассказала.

Я слушала, и кровь в моих жилах леденела от ужаса. Неужели люди могут так поступать с себе подобными? Резать и насиловать женщин и детей, только за то, что цвет их кожи отличается от твоего!

На соседней фазенде живет владелец тысяч акров плантаций, но от природной скупости он не пожелал приобретать необходимое количество рабов. Поэтому нещадно эксплуатировал несчастных, они подвергались насилию, их морили голодом, на уборке тростника использовали даже детей.

Рабы взбунтовались, и под воздействием адреналина и общего хаоса, разгромив поместье своего хозяина, повесив несчастного на крыльце его же дома, они решили продолжить расправы с владельцами соседних плантаций.

Мессир Джонсон как раз находился по торговым делам в городе, когда на его дом напали около пятисот воодушевленных легкой победой рабов. Поля подожгли, жену мессира, мистрисс Жело изнасиловали и убили. Их дочь, несчастную одиннадцатилетнюю Джули тоже пытались изнасиловать, но, слава богу, вмешались подоспевшие местные работники, они-то и отбили нападение и послали за хозяином.

Тогда-то и выяснилось, что Джулию ранили в область печени. Все доктора лишь развели руками и удивлялись, что девочка до сих пор жива.

Женщина замолчала, мессир Джонсон выжидательно посмотрел на меня.

Ну, что, все понятно дальше тянуть смысла не было.

Я сняла перчатки и подошла к кровати…

Глава 9

Я открыла глаза, но ничего не видела из-за слез. Образ изможденной девочки, пострадавшей от неоправданной жестокости прочно засел в голове.

— А почему ты плачешь? — послышался тоненький голосок.

Я шмыгнула носом, быстренько смахнула слезы и повернулась к Миле уже с улыбкой.

— Грустный сон приснился. А ты как спала?

— Хорошо, — она села на кровати и обняла руками согнутые в коленях ноги, — Мне тоже ее жалко, ее так били, а еще хотели….

— Ты про кого? — мои глаза удивленно расширились.

— Про маленькую темнокожую девочку из твоего сна.

Ого! А девочка-то с даром! Фрайи?

— Часто ты видишь чужие сны?

— Не знаю, но когда забрали Оксану, мою сестру, каждую ночь стало что-нибудь сниться. Дорогу к твоему дому я тоже увидела во сне.

Запинаясь и путаясь в последовательности происходивших событий, Мила рассказала свою историю. Жила она со старшей сестрой Оксаной в столице. Где их родители, Мила не знала.

Оксана недавно окончила институт и смогла быстро найти себе работу. Мила слыша, как она часто говорила, что очень удачно устроилась. Все у них было — и вкусная еда, и красивая одежда, и много-много кукол. Вдвоем им было хорошо и весело.

Но с приходом в их дом некоего Ивана Петровича двоюродного дяди по материной линии, закончилась и беззаботная жизнь сестер. В их квартире стало появляться слишком много чужих мужчин. Оксана злилась, часто кричала, а иногда тихо плакала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Все это продолжалось около полугода до тех пор, пока девушка не выдержала и со скандалом не выгнала дядю, заявив чтобы духу его не было рядом с их жильем.

Вот тут то, все и началось. За ними начали следить, преследовали везде, даже когда Оксана отвозила девочку в детский сад «лысые дяди» все время были там.

В один из таких дней их и похитили, прямо рядом с домом закинули в большую черную машину и дальше девочка ничего не помнит. Очнулась Мила, уже в каком то деревенском доме. Где Оксана ей не сказали. В доме находилась только чужая некрасивая тетя, которая постоянно на нее кричала и била. Потом ей приснился путь до коттеджа, и девочка сбежала.

Добиралась два дня. Ночевать ей пришлось на поляне в высокой сухой траве. Хорошо, что ночи стояли уже теплые и девочка не заболела. А на следующий день дошла до моего дома, и начала колотить в калитку. Интересно, когда я стала считать его своим?

Эта захватывающая история что-то мне напоминает…. Неужели все-таки сестры — фрайи? Тогда бы это объяснило поведение так называемого дяди и их похищение.

Значит, сообщать властям опасно для девочки, и нужно как можно реже появляться в общественных местах.

— Ну чего вы тут сидите? Проснулись полчаса назад, я же почувствовал…. Хватит болтать, идите завтракать, я стол накрыл, — заявил нам внезапно появившийся посередине комнаты Нафаня.

Мила совершенно не удивилась домовому, как будто каждый день видит подобных существ, ее больше заинтересовала информация о еде.

— Лер, а, Лер, пошли, покушаем….

Бедный ребенок! Голодная, а я тут сижу, вопросами ее мучаю!

— Конечно, пошли! Вот твои вещи, пока ты спала, я выстирала и высушила их. Одевайся, умывайся и на кухню!

Через десять минут мы сидели на террасе и пили чай с блинчиками. Нафаня нашел в кладовой банку малинового варенья, которое и выдал скрепя сердцем, лишь потому, что «девочке требуется, у нее стресс».

Мила уплетала за обе щеки и беззаботно болтала. То ли малиновое варенье, действительно, помогло, то ли гибкая детская психика справилась без чьей либо помощи, но девочка выглядела веселой и довольной жизнью.

Оказалось, что в квартире сестер тоже проживал домовенок — Дрозд, он занимался уборкой, готовкой и, заодно, присматривал за ней, пока Оксана на работе. Последний факт как раз подтвердил, что Мила и ее сестра фрайи.

Вообще, для своего возраста, девочка оказалась довольно умна и сообразительна. Более того, она прекрасно читала и считала. Было видно, что ребенком занимались.

После завтрака Мила побежала осматривать территорию, а я осталась с Нафаней убирать со стола.

— Скажи, Мила — фрайи? — задала я вопрос домовому.

— Конечно! Даже не сомневайся. Только вот, что странно: Мила говорит — они с сестрой жили одни. Две бесценные особи женского пола и без влиятельного покровителя? Или Оксана вовсе не сестра, а опекун?

Я с удивлением посмотрела на домового. То, что он умеет грамотно говорить, я поняла еще в особняке деда. Как и то, что в сообразительности ему не откажешь. К тому же он видит и подмечает гораздо больше, чем я. Мне даже в голову не пришло подумать об этом.

— Лера! Лера! Я штаны случайно порвала, зацепилась за кустик… — услышала я взволнованный голос Милы, а потом и увидела расстроенную девочку. Она подбежала и расстроенно заглянула мне в глаза.

— Ну, что ты, — я погладила ее по голове, — Не страшно, купим новые….

Мне стало грустно и тревожно: хотя бы один раз нам придется выехать в город. Миле совсем нечего надеть не будет же она в этих своих порванных бриджах и кофте постоянно ходить. Девочке вообще много всего надо, а в местном магазине ассортимент небольшой. Поэтому придется рискнуть.

Я решила не откладывать поездку за покупками и, пока не передумала, вызвала такси к магазину. Погода стояла очень солнечная и теплая. Улыбка сама наползает на лицо и верится, что все будет хорошо.