Пёсий остров - Кристиан Мёрк

— Ты, говорю, не местный. И ты до сих пор ничего мне не ответил. Это невежливо.

Неловкость борется в Якобе с детским чувством разочарования, что остров не принадлежит ему одному до появления вертолетов спасателей. Он поднимается и изображает улыбку.

— П-простите, меня только что вынесло на берег.

Мужик кивает, как будто его полностью удовлетворил такой ответ, и теперь Якоб замечает что-то в мочке его уха — что-то сверкающее миллионом ярких красок на солнце.

— Я один здесь живу. Не хотел думать на твой счет ничего дурного, но, сам понимаешь, так проще.

— Я ужасно рад вас видеть.

Якоб неуверенно улыбается.

Мужик смотрит на спокойное море и снова кивает:

— Какая она злющая была ночью, а? Рвала и метала. А сегодня ластится, как кошка.

— Я ужасно хочу пить, — говорит Якоб, чувствуя, как начинает болеть горло. — Пожалуйста, помогите мне.

— Разумеется, — отвечает мужик, протягивая ему руку. — Теперь я невежлив. Идем за мной. Как раз пора завтракать.

Якоб идет следом, вцепившись в свою коробочку. Ему хочется счастливо рассмеяться. Скоро я увижу Лору. Сяду на самолет и вернусь домой.

— Вы американец? — спрашивает Якоб тем тоном, каким путешественники всегда обращаются друг к другу, прежде чем спросить что-нибудь личное.

Мужик пожимает плечами, и грудь его при этом издает какой-то рокот. Когда он поворачивается, Якоб замечает, что с его кожистой шеи свисает ожерелье, напоминающее пачку игральных карт. Как по команде, тропические птицы с красными клювами поднимают гвалт в своих укрытиях. Кажется, что им страшно.

— Честно говоря, сынок, я и сам уже не помню, — отвечает мужик. — Как тебя зовут?

— Где мы? — спрашивает Якоб, оглядываясь на море — там вдалеке движется что-то, напоминающее приближающийся самолет. Кто я теперь, думает он, чувствуя, как к нему мало-помалу возвращается храбрость. Твой Пятница?

Мужик проводит пятнистой рукой по песку. Он снова выглядит недовольным. Его челюсти крепко сжаты.

— Ты, видимо, один из этих… отдыхающих, которые приплывают на лодках, чтоб побыть на Пёсьем острове в одиночестве? Да? Верно говорю?

— Что?.. Нет, я не…

Мужик указывает рукой вдоль бурунов и щурится:

— Ангилья вон там, да-да.

Значит, все-таки Ангилья! От радости ему хочется танцевать, но он сдерживается.

— Ты приплыл сюда, чтобы поглазеть? — продолжает мужик. — Это ничего, если так. Я просто не люблю, когда гости приходят без предупреждения, вот и все. У меня на этот счет даже уговор есть с людьми на большом острове. Чтобы был мир.

— Да нет же, я… Короче, это долгая история.

Теперь ему удается разглядеть, что ожерелье на шее у мужика состоит из кредитных карточек. Ему кажется, что в этот момент что-то невидимое обступает его со всех сторон, что-то невидимое и тихое, и песок под его ногами холодеет. Затем оно исчезает.

— Как мне тебя звать?

Мужик оценивающе глядит на него, не моргая.

— Якоб.

— Питер, — представляется незнакомец. Он проводит пальцами по стопке карточек на шее и впервые улыбается. Голос у него мягкий и довольно приятный для его возраста. — Но все зовут меня просто Штурман.

Глава вторая

На острове

Парусник

Корабль умирает. Его гулкий деревянный голос эхом отдается на берегу.

Штурман не боится ни надвигающейся бури, ни того, что береговая охрана разыскивает «Ла Вентуру». Он смотрит на ее последние судороги в зубах голодного рифа и знает, что никто не найдет останков.

Это он помудрил с компасом, чтобы тот показывал неправильное направление.

Он также нарочно сообщил неправильные координаты диспетчеру порта, перед тем как повести парусник прямо на циклон. Теперь его пассажиры сидят под пальмами, обхватив себя руками. Некоторые постанывают от страха. Ни у кого нет с собой радиоприемника, поэтому мир слеп и глух к их беде.

Капитан по фамилии Петреус, худощавый мужчина с совершенно лысой головой, пытается спасти поломанные предметы, выплывающие на берег, но вскоре присоединяется к остальным, смотрящим на корабль и слушающим его стоны протеста. Когда падает бизань-мачта, звук похож на выстрел из пушки. От этого звука самые перепуганные начинают плакать громче.

— Как это случилось? — негодует капитан. Его глаза горят, а длинные пальцы крепко сжаты в кулаки. — Буря была в нескольких милях к востоку! Мы специально откорректировали курс, чтобы избежать ее!

Случилось так, что ты жаден и глуп, думает штурман, потирая загорелое лицо и пытаясь изобразить подобающее огорчение. Ты даже не проверил, кого взял на борт в последнем порту. Тебе просто хотелось поскорее доплыть до Санто-Доминго и притвориться, что тебе интересно работать с экипажем начинающих моряков. Когда мы с моим приятелем появились на борту, ты увидел в нас только дешевую рабочую силу и неплохую замену старому штурману, которого несколько дней никто не видел. Даже полиция Монтевидео бросила его искать. Никто не додумался спросить у меня, хотя я последний, кто видел его живым. Да-да. Ничком в темном переулке, за свалкой на отшибе города. Я сам его задушил. Он даже не пикнул, и я перехватил его стакан, когда он падал, так что никто ничего не услышал.

Тебе нужен был новый штурман, готовый отплыть из Монтевидео? — думает он, глядя на Петреуса, ждущего ответа. Ты сам, можно сказать, это накликал. Но я знаю все про твое суденышко, капитан. Ты, думал, что сумеешь утаить, каким образом добыча после кражи драгоценностей из Банко-дель-Эсте оказалась в твоей рубке, где даже полицейские не догадались посмотреть? Подумаешь, оба вора пойманы. Эти придурки ни в чем не признались, потому что верили, что ты их дождешься. Куда там, капитан. Я все видел в твоих глазах, когда ты пожал мою руку и произнес «добро пожаловать на борт» таким тоном, словно ты — адмирал Нельсон. Остается только пожелать удачи твоим дружкам. Ты, конечно, унес оттуда ноги так быстро, как только смог.

Я знаю, что лежит в этом холщовом рюкзаке, который ты обнимаешь, как новорожденного младенца. Оно блестит ярче, чем твои жадные глаза.

— Видать, буря разгулялась сильнее, чем мы думали, капитан, — правдоподобно кается штурман, ловя злобные взгляды нахохлившихся фигур под деревьями. — Знать, как-то обошла нас с другой стороны. Клянусь, я…

И тогда капитан с размаху бьет его по лицу. Раздается негромкий треск — это ломается зуб, — и штурман послушно оседает на мокрый песок, как будто и в самом деле сражен ударом. Он решает позволить капитану потешить свое самолюбие, пока еще можно.

— Ты нас подставил! — кричит Петреус, и его голый торс содрогается в равной степени от ярости и от холодного дождя. — Чудовищная некомпетентность! Ты вел нас прямо на этот камень. Ну и где… — всхлипывает он, обессилев. — Что это за остров? Где мы находимся?

— Я точно не знаю, — лжет штурман, сплевывая кровь и наблюдая, как песок выпивает ее, словно это привычная его пища. — По-моему, где-то на Багамах. Последний раз, когда я сверялся с картой, мы были в районе Антигуа. На ост-зюйд-ост от места последней обсервации.

— Как это — по-вашему?! — восклицает женщина по имени Соня с узкими, дрожащими от страха плечами. Штурман много раз видел, как она выходит из каюты капитана. Она также шепнула как минимум двум другим женщинам на борту, что ей удалось заглянуть в его холщовый мешок… Как-то раз штурман поймал ее взгляд, когда она направлялась в сторону своей койки. В этом взгляде не было любви к Петреусу, только хитрость и подозрительность. Сейчас штурман понимает, что ее озабоченность сводится к двум пунктам: как выбраться с этого острова и, остаться живой? И как прибрать к рукам алмазы Петреуса?

— Простите меня, — бормочет штурман, с трудом поднимаясь на ноги и выставляя перед собой бледные ладони, чтобы защититься от очередного удара. — Простите. Я пойду чаю сделаю.

— Да неужели? — кричит Соня. — Интересно знать, из чего?

— Я помогу, — отзывается мужчина, называющий себя la Sombra[5] и действительно похожий скорее на тень, чем на человека. Его лицо скрыто неопрятной черной бородой, а глаза горят как два уголька. Даже его джинсы и футболка, прилипшие к телу, мрачны, как фантазия грешника. Кое-кто уже сумел спасти кое-какие вещи. И штурман знает, что Тень всегда держит в кармане ветрозащитную зажигалку.

Дождь прогоняет всех с пляжа. Вскоре оставшаяся мачта «Ла Вентуры» исчезает во мгле, и даже кромки воды не видно. Но благодаря то ли Провидению, то ли собственному упорству верная тень штурмана умудряется найти пакетик «Твайнингса» и погнутый чайник. Он садится на корточки в кустах на краю густых зарослей, напоминающих джунгли, и ждет, когда дождь немного затихнет, чтобы собрать и высушить хворост. Он терпелив, как деревья. Он верит в чудодейственную силу хорошей чашки чаю.