Пламенная кода - Евгений Филенко

– Увы… – неохотно откликнулся Диридурн. – Хотя есть еще некий иллюзорный шанс, что каптор Хэнтауту, с его внезапно разыгравшимся охотничьим инстинктом, подпортит им праздник.

– Ну, это меньшее из зол, – возразил доктор Сатнунк уверенно. – Чего он там успеет подпортить… Руководство проекта все же обнаружило определенную рациональность мышления, не оборудовав станцию системами самоликвидации. На исторических перепутьях какой-нибудь маньяк в период сезонного обострения мог вдруг отдать приказ на уничтожение всех плодов этого бесценного эксперимента. Или система могла бы сработать самопроизвольно… Я слышал, именно такое спонтанное срабатывание в свое время погубило объект «Химера» и Пталангскую колонию.

Диридурн негромко засмеялся.

– В этом мире положительно ничего не удается скрыть, – заметил он с некоторым даже удивлением. – Доктор, вам никаким образом не полагается знать о самом даже факте существования Пталанга!

– Ах, оставьте, – произнес тот снисходительно. – Как, по-вашему, я оказался в проекте «Стойбище»? У меня высший уровень конфиденциальности.

– «Химера» действительно пала жертвой традиционного эхайнского раздолбайства, – сказал научный офицер задумчиво. – Мелкая ошибка в мелком контроллере… На Пталанге все было намного забавнее. Множественные конфликты интересов, борьба группировок в разведывательном сообществе… грызня, суета и путаница. – Он вдруг с отчетливым любопытством поглядел на доктора Сатнунка снизу вверх. – Между прочим, вы напрасно полагаете, что объект «Стойбище» являет собой некое разумное исключение из общих правил. Здесь все-таки установлена система самоликвидации.

– Вот негодяи! – промолвил доктор Сатнунк с ироническим негодованием. – Отчего же мы до сих пор живы?

– Говорю же, раздолбайство, – хмыкнул Диридурн. – Я ведь потому и увязался за каптором Хэнтауту, чтобы запустить эту систему. У него был приказ немедленно уничтожить «Стойбище», которому он по каким-то причинам… думаю, снова конфликт интересов… счел за благо не подчиниться даже ценой карьеры. А у меня – ни в коем случае не допустить, чтобы станция уцелела. Что же до вас, то вы руководствуетесь какими-то иными директивами, исключающими все прочие соображения. У всех свои приказы… – Он изобразил на серой физиономии смущение. – Я ведь не только мастер-ключ, но еще и детонатор. Первое, что я сделал, ступив на борт станции, так это инициировал самоликвидацию. А она не стартовала. Непонятно почему. Двадцать лет – большой срок, но не для такой системы. Либо сознательная диверсия прекраснодушных оппонентов, изначально внесших критические ошибки в отлаженную технику… либо упомянутая особенность эхайнского менталитета.

– Похоже, Стихии благоволят разуму, – с мстительным удовлетворением заметил доктор Сатнунк.

– Скорее, издеваются над идиотами… хотя это почти одно и то же. Вы, антрополог, вряд ли сильно заинтересуете этелекхов. Что, в конце концов, нового они почерпнут из ваших познаний? Пару-тройку новых штрихов к сложившейся теории человека… Со мной намного сложнее. У меня здесь, – Диридурн постучал себя согнутым пальцем по черепу, – слишком много страшных секретов. Страшных, переходящих в ужасные. Это у меня высший уровень конфиденциальности, а то, что вы наивно полагаете «высшим», всего лишь от силы второй-третий.

– И как вы намереваетесь поступить? – с любопытством спросил доктор Сатнунк.

Научный офицер равнодушно пожал плечами.

– Ну, выбирать мне не приходится. Будь у вас высший уровень, не пришлось бы и вам. – Диридурн сунул руку куда-то глубоко в недра своего защитного костюма и извлек обычный кристаллик в простой пластиковой коробочке. – Вот, возьмите. Прошу вас доставить это в любое математическое сообщество Черной Руки. Здесь ничего секретного, что могло бы отразиться на вашем благополучии! – поспешил он уверить доктора. – Так, наброски одной любопытной концепции. Я занимался этим в часы досуга, чтобы не потерять живости ума на тайной службе. Досадно будет, если все впустую.

– Сделаю что могу, – с легким сердцем обещал доктор Сатнунк и деликатно отвернулся.

…В конце концов о них все же вспомнили. Явился некто во всем белом, судя по внешности – человек, и вполне взрослый, хотя ростом не выше нормального эхайнского недолетка. За его спиной невнятно маячили знакомые уже призраки.

– С кем имею честь? – спросил он у доктора на недурном эхойлане.

Тот неспешно поднялся с кресла, выпрямился, приосанился и отрекомендовал себя по всей форме.

– Что с этим господином? – Некто-в-Белом кивнул в сторону научного офицера, все также сидевшего на полу, свесив голову на грудь.

– Полагаю, он мертв. Предпочел смерть беспочетному пленению. Какой-нибудь яд… или психотехнические штучки… церебральная эксплозия… не могу судить.

– Надеюсь, вы не имеете наклонностей к бессмысленным поступкам?

– У меня более широкие представления о чести.

– Вы научный сотрудник кафедры сравнительной антропологии Аквондакуррского университета, – уточнил Некто-в-Белом. – Люди – это предмет ваших исследований, не так ли?

– Да, и я желал бы продолжить свою работу, если мне будет позволено…

– В естественной среде обитания наблюдаемого вида? – прищурился Некто-в-Белом.

Слегка растерявшись, доктор Сатнунк утвердительно мотнул головой. Затем, словно спохватившись, протянул человеку кристаллик в пластике.

– Математика не мой профиль, – сказал он. – Быть может, ваши специалисты найдут здесь что-нибудь полезное.

– Можно обсудить, – кивнул Некто-в-Белом. – К вашим перспективам это тоже относится. Хотя решение зависит не от меня.

– Кому я должен буду направить прошение? – с готовностью спросил доктор Сатнунк.

– Полагаю, членам семей заложников, – ответил Некто-в-Белом, неприятно усмехаясь. – Да и сами заложники могут замолвить за вас словечко. Как вы полагаете, у вас есть шанс?

19. Командор Хендрикс ведет себя необычно

Все рождаются, чтобы умереть.

Между рождением и смертью – некоторое пространство для достоинства и чести.

Смерть дописывает книгу жизни до конца и ставит точку. И здесь важно сохранить достоинство и приумножить честь.

Эхайны-патрульные, стоя во весь рост, как на параде, садили от груди по всякому движению, что обнаруживалось между уродливых стволов льергаэ. У них было время прицелиться, поэтому ни один импульс не приходился впустую.

Смысла в том было немного. Штатный скерн, даже на пределе мощности… для легкого скафандра это лишь невинное баловство, не способное причинить вред живой защищенной плоти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});