Еврейский мир - Джозеф Телушкин

И отвечал Иов Г-споду, и сказал:

«Вот, я ничтожен: что отвечу Тебе?Руку мою кладу на уста мои.Однажды говорил я, — не буду более…Я говорил (о том), чего не понимал,О чудесах (непостижимых) для меня, о которых я не ведал»

(38:4, 12, 17–18; 39:26–27; 40:1–5; 42:3).

Мне уже приходилось писать, что «Б-г есть Б-г, и кто такие мы, чтобы считать, будто можем понять все происходящее в этом мире? Кто создал мир, мы или Б-г? Возможно, это не тот ответ, которого мы ждали, но какого еще ответа можно было ждать? Если Б-г — это Б-г, а человек — человек, то возможен ли еще какой-либо ответ, чем тот, который был дан Иову?».

Книга Иова повествует о единственном в своем роде вызове вере — в ней сам Б-г допускает существование в мире зла. Почему? — этот вопрос занимал всех религиозных мыслителей. Евреи, пережившие Катастрофу, часто обращаются к этой книге за утешением. Однако можно ли сравнить ситуацию после Катастрофы с судьбой Иова? Б-г так и не ответил Иову, за что тот страдает; но одно то, что Иов услышал голос Б-га, доказывает ему, что Б-г существует, а значит, существует и смысл во всем, что с ним случилось. Откровения Б-га миру после Катастрофы не были столь же явственными, так что многие люди остались не только с вопросом Иова («За что?»), но и с еще более мучительным сомнением в самом существовании Б-га.

Возможно, из-за «невыгодного положения», в котором Б-г предстал в книге Иова, многие мудрецы Талмуда заявляли, что Иова никогда не существовало, а вся книга — это аллегорическое толкование проблемы теодицеи (см.).

Глава 58

Рут и Наоми

«Твой народ — мой народ и твой Б-г — мой Б-г»

(Рут, 1:16)

Рут / Руфь — моавитянка, желающая принять иудаизм, — описывает сущность своего желания всего в четырех словах: Амех ами, веэло-кайих элокай — «твой народ да будет моим народом, и твой Б-г — моим Б-гом». Сегодня, 3000 лет спустя, это неразделимое слияние национальности и религии продолжает отличать иудаизм от иных конфессий.

Рут — моавитянка, а моавитяне были давними врагами Израиля. Она вышла замуж за еврея, но не приняла веры мужа при его жизни.

Когда умирает муж Рут, живший в Моаве, ее свекровь Наоми решает вернуться на свою родину в Страну Израиль. Рут сопровождает ее, неоднократно отвергая советы свекрови Наоми остаться в Моаве, вместе с родными богами, и снова выйти замуж: «Куда ты пойдешь, пойду и я, — говорит она свекрови, — где ты жить будешь — там и я… Где ты умрешь, там и я умру» (1:16–17). Дружба этих двух женщин — такой же библейский эталон дружбы, как и дружба Давида с Йонатаном.

Когда женщины прибывают в Страну Израиля, Наоми помогает Рут выйти замуж за своего двоюродного брата Боаза. Потомком в третьем поколении от этого брака станет Давид (4:17), будущий царь Израиля и предок Машиаха.

Книга Рут отрезвляла тех, кто преувеличивал националистический аспект иудаизма. Едва ли шовинист согласится исповедовать религию, которая возводит генеалогические корни своего Машиаха к женщине-иноверке, довольно поздно принявшей иудаизм.

Глава 59

Екклесиаст / Когелет

«Суета сует, все суета»

(Когелет, 1:2)

Каждый год на Сукот, когда в синагоге читается книга Екклесиаста (Когелет), мой глубоко верующий отец сетовал на ее включение в службу: «Это очень нееврейская книга!» «Странная жалоба, — думал я, — как можно говорить такое о библейской книге». Со временем, однако, я стал все больше понимать своего отца. Когелет столь безгранично пессимистичен, что многие мудрецы действительно выступали против включения этой книги в Библию. Включили ее по двум причинам: из-за убежденности, что автор — царь Шломо, и из-за заключительных стихов, которые идут в противоречие с риторикой остальной книги: «Послушаем всему заключение: Б-га бойся и соблюдай Его заветы, потому что в этом — вся (суть) человека» (12:13).

Когелет — одна из трех книг, которые еврейская традиция приписывает жившему в X в. до н. э. царю Шломо. Считают, что полную романтической чувственности Песнь песней он написал еще молодым человеком, мудрые и рассудительные Притчи (Мишлей) — в среднем возрасте, а мрачный Когелет — в старости.

Главная идея Когелет заключена во втором стихе книги: «Гевел гавалим… гакол гавел» — «Суета сует… все суета» (1:2). Новый английский перевод передает смысл этого стиха более точно, хотя и менее изящно — как «Полная тщетность!.. Все тщетно!». Автор книги, именующий себя Когелет, пишет, что он был царем Израиля и сыном царя Давида (отсюда и приписывание авторства Шломо), он набрался большой мудрости, но увидел, что жизнь его по-прежнему столь же бессмысленна, как если бы он ничему и не учился. Когелет заключает: «Нет лучшего блага для человека, чем есть и пить, чтобы было ему хорошо на душе от труда его» (2:24). Писатель Леонард Вулф как-то выразил очень похожее чувство: «Оглядываясь назад в возрасте 88 лет, я ясно вижу, что практически ничего не достиг. Сегодняшний мир и история человеческого муравейника за последние пятьдесят семь лет была бы точно такой же, если бы я играл в пинг-понг, а не сидел в комитетах и писал книги и мемуары».

Эмоциональное истощение Когелета похоже на то, что периодически испытываем и мы, — чувство бессмысленности и нашей жизни, и всех наших усилий, ничего не изменяющих в реальном мире. Пусть пессимизм Когелета не типичен для Библии, но он тем не менее требует объяснений. Как правило, традиция иудаизма, признавая, что человек может достичь лишь ограниченных целей, настаивала, чтобы он стремился достигать хотя бы такие цели. Мудрец второго века раби Тарфон пояснил, что «завершать работу (по совершенствованию мира) не входит в ваши обязанности, но вы и не вправе уклоняться от этого» (Авот, 2:16). Писатель Альбер Камю выразил то же самое на конкретном примере (восходящем к образу «замученного ребенка» в «Братьях Карамазовых»): «Вероятно, мы не можем сделать так, чтобы в этом мире не мучили детей, но мы можем уменьшить число замученных детей».

Один из самых популярных текстов Когелета — третья глава:

«Всему свое времяИ свой срок всякой вещи под небесами:Время рождаться и время умирать;Время насаждать и время вырывать посаженное;Время убивать и время исцелять;Время разрушать и время строить;Время плакать и время смеяться…Время молчать и время говорить;Время любить и время ненавидеть;Время войне и время миру» (3:1–8).

Когелет особенно презирает тех, кто посвящает жизнь накоплению денег. «Кто любит деньги, тот не насытится деньгами» (5:9), — говорит он в одном месте и в другом замечает: «Как вышел нагим из утробы матери, так и уйдет таким, каким пришел; и за труд свой ничего не унесет в руке своей… и что пользы ему, что трудился на ветер?» (5:14–15).

Одна из наиболее смущающих черт книги — ее полное отрицание потусторонней жизни и веры в воздаяние и наказание. Когелет настаивает, что Б-г относится к хорошим людям точно так же, как и к плохим: «Участь одна праведнику и нечестивцу, доброму и чистому и оскверненному; приносящему жертву и тому, кто жертвы не приносит… Это и худо во всем том, что делается под солнцем, что одна участь всему» (9:2–3). Чтобы усилить свою мысль, Когелет подчеркивает, что после смерти «нет ни дела, ни замысла, ни знания» (9:10).

Глава 60

Эстер. Мордехай

«Есть один народ… и законы у него иные… царю не стоит оставлять их…»

(Эстер, 3:8)

Эстер / Эсфирь — наверное, самая странная героиня Библии: еврейская девочка, которая побеждает на своего рода конкурсе красоты, выходит замуж за доброго персидского царя, а в конце концов использует свое положение для спасения евреев от продуманной программы их уничтожения.

Наряду с Торой книга Эстер — одна из самых известных сегодня книг Библии. Ее читают в синагоге на праздник Пурим. Эстер, которую избрал себе в жены царь Ахашверош, скрыла по рекомендации своего кузена Мордехая свою религиозную принадлежность. Мордехай выводит из себя самого влиятельного советника царя, Гамана, отказываясь прислуживать ему. f аман считает ниже собственного достоинства мстить одному Мордехаю — он готовит планы уничтожения сразу всех евреев. Приводя аргументы, которые с тех пор неизменно входят, в арсенал любых антисемитов, он говорит Ахашверошу: «Во всех областях царства твоего есть один народ, рассеянный среди (других) народов и обособленный (от них); и законы у него иные, чем у всех народов, а законов царя они не выполняют, и царю не стоит оставлять их (в стране)» (3:8). Царь соглашается с планами Гамана, при этом оба не знают, что любимая жена царя — еврейка.