Кронштадтский мятеж - Сергей Семанов

В телефонограмме была дана ориентация на беспартийность будущего сборища, в ней еще в завуалированной форме прокламировалась идея «Советов без коммунистов».

Около полудня 1 марта на «Петропавловске» состоялась новая сходка, на сей раз оформленная как «собрание моряков бригады линейных кораблей». Помимо матросов с «Севастополя» здесь присутствовали представители других частей и кораблей Кронштадта, а также частей с южного берега Финского залива. [277] Опять раздались все те же демагогические речи о «расстрелах» и т. п. На собрании на этот раз присутствовал председатель Кронштадтского Совета П. Д. Васильев [278] и другие члены Совета. Они выступали, пытаясь овладеть положением, но добиться перелома в настроении моряков не удалось. Вновь была принята резолюция, составленная и утвержденная накануне.

Положение обострялось. Назревало открытое выступление. Следует сразу признать, что военные руководители Кронштадта сделали далеко не все для подавления растущего мятежа в зародыше. Не были созданы ревтройки, не было объявлено чрезвычайное положение, как это было сделано в самом Петрограде в дни обострения «волынки». Тем самым кронштадтские коммунисты оказались в решающий момент дезорганизованы.

Комиссар Балтфлота Н. Н. Кузьмин прибыл в Кронштадт 28 февраля. Характерно, что даже этот опытный и решительный политработник в какой-то мере поддался настроению благодушия, царившему среди кронштадтских руководителей. Впоследствии он откровенно признал это. По его словам, даже утром 1 марта «в общем картина не рисовала такого положения, что будет восстание, большое движение. Если бы это было ясно, то, поверьте, можно было закрыть люки и задержать всех. Но мы имели перед собой Петроград, где тоже было тяжелое настроение и все-таки удалось успокоить, так думали и здесь. Когда я явился на корабль (имеется в виду «Петропавловск». — С. С.), создалось определенное настроение. Предлагалась резолюция, которую они приняли». И тем не менее Кузьмин, ознакомившийся с настроением собрания, с тем документом, который был им принят, тогда же сделал вывод: «Ничего страшного не чувствовалось. Чувствовалось некоторое резкое настроение». [279]

К сожалению, Н. Н. Кузьмин поспешил послать оптимистическую телефонограмму в Петроград, что положение в крепости меняется в лучшую сторону. [280] Так было потеряно время для принятия решительных мер по предотвращению мятежа. Однако Кузьмин остался среди кронштадтского гарнизона и продолжал мужественно исполнять свой долг.

Днем 1 марта на Якорной площади Кронштадта состоялся митинг. В подготовке его деятельное участие приняли будущие главари мятежа. Руководители Кронштадтской военно-морской базы не препятствовали созыву митинга, рассчитывая, что им удастся переломить настроение рядовых матросов и солдат гарнизона. На площади собралась огромная толпа самого разнообразного состава, численность ее определялась впоследствии в 12 тыс. человек. [281] На трибуне находились П. Д. Васильев, Н. Н. Кузьмин, а также специально прибывший из Петрограда Председатель ВЦИК М. И. Калинин. Председательствовал на митинге Васильев, который так и не смог навести порядок в огромной нестройной толпе, где активно действовали будущие главари мятежа.

Н. Н. Кузьмин, которому было предоставлено первое слово, произнес принципиальную, боевую речь, несмотря на то, что активисты-антисоветчики, собравшиеся вокруг трибуны, всячески мешали ему.

Дальнейший ход митинга хорошо передан в воспоминаниях очевидца. Поскольку более подробных свидетельств об этом эпизоде обнаружить не удалось, стоит процитировать отрывок полностью:

«После речи Кузьмина на трибуне выступили «желающие», ярко демагогические речи которых все больше взвинчивали слушателей. Заградилка, голод, холод, война кончена, а порядка нет, комиссарам и ответственным тепло, нас забыли, — все это разжигало страсти и электризовало массу. Одинокие голоса коммунистов терялись, заглушались ревом озлобленной толпы. Когда на трибуну вышел Михаил Иванович (Калинин. — С. С.), толпа несколько успокоилась. Но ветер относил слова, к тому же огромная площадь не позволяла охватить всю массу, зачинщики же не дремали. — Брось, Калиныч, тебе тепло, — раздавались голоса то из одного, то из другого угла. — Ты сколько должностей-то занимаешь и поди везде получаешь! — орал бородатый красноармеец из середины толпы. После выступления Калинина опять и опять враждебные лозунги, речи, выкрики. Выступил Кузьмин (с заключительным словом. — С. С.). Напрягая голос, он напомнил собранию славные боевые традиции Кронштадта, Балтийского флота. Вдруг из толпы кто-то резко крикнул: — А ты забыл, как на Северном фронте через десятого расстреливал? [282] — Долой! Долой! — забушевало кругом. Кузьмин старался перекричать: — Изменников делу трудящихся расстреливали и будем расстреливать. Вы на моем месте не десятого, а пятого расстреляли бы. — Довольно, хватит! — кричали кругом, — постреляли! Нечего нам грозить, не то видали… Гони, гони его!» [283]

Вниманием возбужденной толпы овладели подстрекатели, открыто произносившие антисоветские речи. Кузьмин позже рассказывал, что на митинге выступали и те, кто впоследствии стал активным руководителем мятежа: «Один из них, который был комендантом тюрьмы и который сначала обращался с нами мягко, потом жестче, а потом обещался расстрелять, некий Шустов», произнес на том митинге истерическую речь, закончив ее злобными антикоммунистическими призывами». [284] Показательно, что даже запомнившееся Кузьмину выступление ярого антисоветчика шло под лозунгом «Советов»! Тактика мятежников просматривалась уже довольно четко.

В заключение митинга Петриченко зачитал известную уже «резолюцию», которая была поставлена на голосование. Точного подсчета поданных голосов не производилось, но заправилы митинга объявили, что большинство присутствующих поддержало «резолюцию». М. И. Калинин, Н. Н. Кузьмин и П. Д. Васильев, находясь среди мятежных матросов, окружавших трибуну, мужественно проголосовали «против».

Пока шла говорильня на Якорной площади, руководство Кронштадтом постепенно переходило в руки заговорщиков. Центр мятежа находился тогда на «Петропавловске». Отсюда уже шли распоряжения и приказы. К вечеру у Петроградских ворот был выставлен караул мятежников; прежний караул, установленный в порядке гарнизонной службы, был разогнан силой. [285] Это была стратегическая точка города-крепости, ибо отсюда шла по льду дорога в сторону Ораниенбаума.

Тут же произошел первый эксцесс. Когда по окончании митинга М. И. Калинин с группой сопровождающих направился через Петроградские ворота, намереваясь возвратиться в Петроград, мятежный караул отказался выпустить его из города. Калинин вернулся в штаб крепости. Здесь же находился Н. Н. Кузьмин, который предпринял энергичные меры, чтобы спасти Председателя ВЦИК от мятежной толпы. Весть о задержании Калинина быстро распространилась по крепости. Большинство моряков, в том числе и среди экипажей обоих линкоров, выразили недовольство этим фактом. Вскоре поступило телефонное приказание с «Петропавловска» не препятствовать отъезду Калинина. Мятежники предложили выехать и комиссару Балтфлота Н. Н. Кузьмину, но тот решительно отказался. [286] Других лиц, ехавших вместе с Калининым, тот же караул у Петроградских ворот не пропустил. Это был первый случай открытого применения кронштадтцами силы против законной власти, хотя попытка главарей мятежа задержать председателя ВЦИК в качестве заложника не удалась не только благодаря его личному авторитету, но и потому, что основная часть матросов и солдат, даже поддавшись провокаторской демагогии, по-прежнему считали Советскую власть кровной властью.

Всю ночь на 2 марта на фортах и кораблях Кронштадта не утихали ожесточенные споры между людьми, преданными Советскому государству, и мятежными подстрекателями. Однако вследствие недостаточно решительных действий кронштадтских руководителей силы коммунистов были разобщены и они не могли создать перелома в настроении матросов и солдат. Инициатива принадлежала главарям мятежников.

В ночь на 2 марта во все части и учреждения Кронштадта поступила телефонограмма подстрекательского характера — первая из многочисленных последующих образчиков такого рода. Ее отправителем был один из активных руководителей мятежа Яковенко — телефонист Кронштадтского района службы связи. [287]

В телефонограмме говорилось:

«Копия, по линии постов, из Кронштадта. Ввиду создавшегося положения в Кронштадте в настоящее время партия коммунистов удалена от власти и управляет Временно-революционный комитет. Товарищи беспартийные! Просим вас временно взять управление в свои руки и зорко наблюдать за коммунистами и их действиями, проверять разговоры, чтобы нигде не делались какие-либо заговоры. Выбранный представитель от команды Кронштадтского района Яковенко». [288]