Первое свидание - Сандра Мэй

— Расскажи мне про дом.

— Дом... Он небольшой, стоит на высоких и крепких сваях. Лагуна охраняет его от штормов, но во время прилива вода поднимается совсем высоко. Можно ловить рыбу прямо с крыльца. А по ночам надо устраивать сквозняк, потому что кругом цветут магнолии, а их нельзя нюхать долго, голова будет болеть.

— Как красиво, Брюс...

— Да. Кстати, это еще один тест на желание жениться. До сих пор я даже и не представлял, что рядом со мной на моем острове может оказаться женщина.

— Жаль.

— Почему?

— Потому, что мне бы очень хотелось использовать свое служебное положение и побывать там...

Наевшись до отвала, они выпили кофе и съели вкуснейшее домашнее мороженое с ароматом фиалки и винограда. Потом Брюс вырулил на шоссе — и Кэти тут же заснула счастливым сном ребенка.

Если бы в эту минуту кто-нибудь мог видеть лицо Брюса Блэквуда, он бы очень удивился. Нежность и грусть — вот что было написано на этом красивом лице, и голубые глаза подернулись мечтательной дымкой.

Брюс очень живо представил себе, как по белому песку пустынного пляжа маленького острова, затерянного в Карибском море, рядом с ним идет девушка с зелеными глазами и детской улыбкой, и в ее темных кудрявых волосах трепещет белоснежная магнолия...

Паром оказался вовсе не паромом, а современным комфортабельным теплоходом, в трюм которого загнали «ланчию» и остальные машины. Кэти и Брюс расположились на палубе и смотрели, как клонится к закату краснеющее солнце. Сицилия вставала перед ними, словно старинная крепость, поднявшаяся из глубин моря. Кэти неожиданно поежилась. Брюс ехал к старой знакомой в гости, а вот она сама... иначе как станом врага виллу леди Пилбем не назовешь. Хотелось бы также знать, что вкладывает Брюс в понятие «интересная женщина». Небось выяснится, что у этой самой Пруденс фигура манекенщицы и лицо кинозвезды. Впрочем, они сейчас все ненатуральные, фарфорово-силиконовые...

Брюс пошел за минеральной водой, а Кэти украдкой вытащила из кармана Сигурда. Хотей и Мартышка вместе с браслетом покоились на дне сумки в маленьком багажнике «ланчии», но Сигурда она взяла с собой. На злобной маленькой мордашке явственно читался ехидный вопрос:

«А тебе какое дело, как выглядит эта его леди?»

— Ну просто интересно...

«Как же! Втюрилась и кусаешь локти. Больше всего на свете мечтаешь оказаться с ним в одной постели — а строишь из себя корпоративно-этическую психопатку».

— А как же Синтия?

«Ты — не Синтия. Ты — Кэтрин Спэрроу. У тебя своя судьба. Хорошая или плохая — но своя».

— Я не хочу страдать.

«А ты не страдай. Ты прими решение и получи от этого удовольствие. Всегда лучше сожалеть о сделанном, чем о том, что так и не решился сделать».

— Больно ты умный!

«Поумнее некоторых».

— Сам дурак!

— Спэрроу! Ты разговариваешь сама с собой — или очами души своей видишь меня и полемизируешь?

— Сама с собой. Брюс, ты так и не сказал мне, как себя вести.

— Честно говоря, как хочешь. Я бы рекомендовал сухой, официальный стиль, гладкий пучок, очки и ноутбук наперевес, но ты же все равно не удержишься. Стукнешь им кого-нибудь... Шучу, не сердись. Расслабься, Котенок. Мы едем на красивую виллу, получи от этого удовольствие. Там наверняка собралось человек пять-шесть гостей, но вовсе не все они снобы и аристократы, может, подружишься с кем-нибудь.

— Это секретарша-то?

— Ты моя секретарша. Для кое-кого этот титул покруче графского. Да, и учти: моих друзей там нет. Будут расспрашивать о бизнесе и моих планах — притворись дурочкой.

— Ладно. Брюс, а она не посмотрит на меня как на мокрицу?

— Пруденс? Обязательно посмотрит. Но ты не робей, потому что, несмотря на все кривые взгляды, бурным и безудержным сексом я хочу заняться именно с тобой, а не с ней и не с кем-то еще. Выше нос, Спэрроу! Мы причаливаем.

Дорога до виллы заняла каких-то полчаса, правда последний отрезок пути пришлось проделать по довольно узкой проселочной дороге, впрочем, хорошо заасфальтированной. Дорога вилась между оливковых деревьев, потом миновала виноградники — и взгляду Кэти открылась вилла «Чинкве белле фьоре».Она была расположена на склоне холма, и из ее окон должен был открываться великолепный вид на гавань Мессины и открытое море. Сам дом выглядел солидно и мощно, был построен из камня, и кладка наверняка насчитывала не одну сотню лет.

«Ланчиа» медленно въехала в громадные кованые ворота с цветочным орнаментом и покатила по усыпанной гравием дорожке. Идеальный английский газон пестрел небольшими цветочными клумбами и куртинами, тут и там виднелись каменные и мраморные скульптуры — и если при виде небольшой мраморной нимфы, выглядывающей из кустов жасмина, Кэти восторженно ахнула, то бесформенное нагромождение грубо обтесанных камней, смутно напоминающее женскую фигуру и торчащее прямо посреди очаровательной лужайки, заставило ее скривиться и недоуменно приподнять брови. Брюс объяснил:

— Пру обожает современное искусство. Между нами говоря, я не думаю, что она что-то в нем понимает, но... то, на что ты сейчас смотришь с такой брезгливостью, стоит бешеных денег. Называется «Апофеоз женственности».

— Да? Интересные понятия у твоей Пру о женственности. Боюсь даже представить, насколько она интересная женщина.

Дорожка закончилась в небольшом внутреннем дворике возле изящного фонтана. Брюс вышел из машины, потянулся. Со стороны дома появился величавый и дородный дворецкий, при виде которого Кэти оробела и спряталась за спину Брюса. Дворецкий приблизился и произнес хорошо поставленным басом:

— Добро пожаловать, мистер Блэквуд. Леди Пилбем сейчас совершает вечерний моцион... вот и она.

Кэти обернулась на стук копыт. Громадный гнедой жеребец негромко всхрапывал, роняя клочья пены. На спине красивого животного сидела женщина. При виде Брюса она ловко соскочила с седла и возопила:

— Брюси! Мой золотой мальчик! Как я рада тебя видеть, дорогой!

Леди Пруденс Пилбем была высокой, худощавой, очень загорелой женщиной со спортивной фигурой. На загорелом лице сверкали идеальные белоснежные зубы, волосы были тщательно уложены, а одета она была в истинно английском стиле — темно-синий сюртук мужского покроя и обтягивающие белые рейтузы для верховой езды, высокие сапоги и кепи. В руках она сжимала стек с изящной ручкой в форме львиной головы.

Действительно, ее трудно было назвать красавицей — но ее лицо привлекало внимание. Особенно удивительными были глаза — большие, желто-зеленые, словно у дикой кошки. Кэти даже пригляделась, не вертикальный ли у них зрачок. Нос скорее можно было назвать орлиным, губы — чересчур тонкими, и тем не менее Кэти пришлось признать: леди Пилбем была очень, очень интересной женщиной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});