Возлюби ближнего своего - Эрих Ремарк

Он передал меню Рут.

— Что бы ты хотела вместо гуляша? — спросил он. Он уже высчитывал, что если они закажут свиные котлеты, денег на ватрушки им не хватит.

Рут бросила быстрый взгляд на меню.

— Сосиски с картофелем, — сказала она. Это было самое дешевое блюдо.

— Исключается, — возразил Керн. — Это не будет похоже на прощальный ужин.

— Я их очень люблю. После супа в общественной столовой они покажутся настоящим деликатесом.

— Ну, а как ты смотришь на свиные котлеты?

— Слишком дорого.

— Господин официант, — сказал Керн, — две порции свиных котлет! Но больших!

— Порции все одинаковы, — равнодушно ответил кельнер. — А что прикажете на первое? Суп, Hors-d'oeuvre[5], студень?

— Ничего, — ответила Рут, прежде чем Керн успел ее спросить.

Они заказали еще графин дешевого вина, и кельнер удалился с презрительной гримасой, словно предчувствуя, что Керну не хватит полкроны ему на чай.

Ресторанчик был почти пуст. Только за столом в углу сидел мужчина с моноклем и со шрамом на широком красном лице. Он сидел перед кружкой пива и разглядывал Керна и Рут.

— Жаль, что он здесь сидит, — сказал Керн.

Рут кивнула.

— Если бы на его месте был кто-нибудь другой! Но он… он напоминает человека…

— Да, он конечно, не эмигрант, — согласился Керн. — Скорее наоборот.

— Мы можем совсем не смотреть в его сторону…

Но Керн все-таки поглядывал. И он заметил, что мужчина продолжал непрерывно смотреть на них.

— Я не знаю, что ему нужно, — сердито сказал Керн. — Но он не спускает с нас глаз.

— Возможно, он — агент гестапо. Я слышала, что здесь шпики так и кишат.

— Может, мне пойти и спросить, что ему от нас нужно?

— Нет! — Рут в испуге положила свою руку на руку Керна.

Появились котлеты, поджаристые и нежные; к ним подали свежий зеленый салат. Но против ожидания они съели котлеты без особого удовольствия: Рут и Керн были встревожены.

— Он здесь не из-за нас, — сказал Керн. — Никто не знал, что мы пойдем сюда.

— Конечно, нет, — ответила Рут. — Может, он здесь случайно. Но он наблюдает за нами, это видно…

Кельнер убрал тарелки. Керн недовольно посмотрел ему вслед. Он хотел этим ужином доставить Рут удовольствие, а теперь страх перед неизвестным с моноклем все испортил.

Он поднялся, рассерженный; он принял решение.

— Минутку, Рут.

— Что ты собираешься делать? — в испуге спросила она. — Не ходи никуда!

— Нет, нет, я не к нему… Я хочу только поговорить с хозяином.

Перед уходом из отеля Керн взял с собой на всякий случай два маленьких флакона духов. Сейчас он хотел попытаться обменять один из них у хозяина на ватрушки. Духи были значительно дороже, но ему было все равно. После неудачных котлет Рут должна получить хотя бы десерт, который любила. Может, ему удастся выторговать и чашку кофе.

Он подошел к хозяину и объяснил, в чем дело. Тому сразу бросилась кровь в голову.

— А-а! Подлецы! Сперва нажрались, а теперь нечем расплатиться! Нет, мой дорогой, теперь одна дорога — в полицию!

— Я могу заплатить за то, что мы съели! — Керн со злостью швырнул деньги на стойку.

— Подсчитайте, — сказал хозяин кельнеру. Спрячьте вашу воду! — набросился он на Керна. — Что вы, собственно, хотите? Кто вы, посетитель или торговец?

— В настоящий момент я посетитель, — с яростью заявил Керн. — А вы…

— Минутку, — раздался голос позади него.

Керн обернулся. Рядом с ним стоял незнакомец с моноклем.

— Разрешите задать вам вопрос? — Незнакомец отошел от стойки на несколько шагов. Керн пошел следом. Сердце бешено заколотилось. — Вы немецкие эмигранты, не так ли? — спросил мужчина.

Керн пристально посмотрел на него.

— А какое вам дело?

— Никакого, — спокойно ответил тот. — Я только слышал, о чем вы здесь говорили. Не продадите ли мне один флакон?

Теперь Керн больше не сомневался, чего хочет этот человек. Если он сейчас продаст флакон, его обвинят в запрещенной торговле, сразу арестуют и вышлют.

— Нет, — сказал он.

— Почему — нет?

— Я ничего не продаю. Я торговлей не занимаюсь.

— Тогда давайте обменяемся. За это вы получите от меня то, чего вам не хочет дать хозяин, — пирожные и кофе.

— Я вообще не понимаю, чего вы хотите, — сказал Керн.

Незнакомец улыбнулся.

— А, я понимаю. Вы мне не доверяете. Выслушайте меня. Я из Берлина и через час возвращаюсь обратно. Вы туда вернуться не можете.

— Не можем, — согласился Керн.

Незнакомец посмотрел на него.

— Вот по этой причине я и заговорил с вами. Вот поэтому я и хочу оказать вам маленькую любезность. Во время войны я командовал ротой; один из моих лучших солдат был евреем. Ну, как, дадите мне маленький флакончик?

Керн протянул ему духи.

— Извините, — сказал он. — Я принял вас за шпика.

— Это понятно. — Незнакомец улыбнулся. — Ну, а теперь возвращайтесь к фрейлейн. Она наверняка испугалась. Желаю вам обоим всего наилучшего! — Он подал Керну руку.

— Спасибо. Большое спасибо.

Керн смущенно отправился обратно.

— Рут, — сказал он, — или сегодня рождество, или я сошел с ума.

Вслед за ним появился кельнер. Он нес поднос с кофе и целой горой пирожных, разложенных в три ряда.

— Что это? — удивленно спросила Рут.

— Это чудеса духов «Фарр», фирмы Керн.

Керн, сияя, начал разливать кофе.

— Каждый из нас может взять по любому пирожному. Какое ты хочешь, Рут?

— Ватрушку.

— Вот тебе ватрушка. А я возьму шоколадную бомбу с кремом.

— Остальные вам завернуть?

— Какие остальные? Не понимаю.

Кельнер сделал движение рукой, охватив им все три этажа пирожных. — Это все заказано для вас.

Керн с удивлением посмотрел на него.

— Все для нас? А где же… а тот господин разве…

— Тот господин уже давно ушел. Все в порядке. Ну, так как?

— Подождите! — поспешно сказал Керн. — Подождите, ради бога! Рут, еще одно с кремом? Трубочку? Или песочное?

Он придвинул к ней полную тарелку и взял себе еще два пирожных. Вот так! — Керн облегченно вздохнул. — А остаток вы заверните в два пакета. Один тебе, Рут. Чудесно! Хоть раз в жизни я могу тебя угостить.

— Шампанское уже поставлено на холод, — сказал кельнер и взялся за серебряный поднос с искусно разложенными пирожными.

— Шампанское? Хорошая шутка! — Керн рассмеялся.

— Это не шутка, — кельнер показал на дверь. На пороге появился сам хозяин, неся перед собой ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского.

— Вы извините меня, — он приторно ухмыльнулся. — Я, конечно, тогда только пошутил.

Керн с вытаращенными глазами откинулся на спинку стула. Кельнер кивнул.

— За все заплачено.

— Я сплю, — сказал Керн и протер себе глаза. — Ты когда-нибудь пила шампанское, Рут?

— Нет. До сих пор я только в кино видела, как пьют шампанское.

Керн с трудом взял себя в руки.

— Господин хозяин, — сказал он с достоинством, — вы видите, какой выгодный обмен я вам предлагал. Флакон всемирно известного «Фарр» фирмы Керн за какие-то две несчастные ватрушки! Вот, посмотрите, что за него дал знаток!

— Нельзя знать все, — извинился хозяин. — Я больше разбираюсь в напитках.

— Рут, — сказал Керн, — с сегодняшнего дня я верю в чудеса. Меня теперь не удивит, если сейчас в окно влетит белый голубь и принесет для нас в клюве два паспорта сроком на пять лет или разрешение на вечную работу.

Они выпили всю бутылку. Они считали, что возьмут грех на душу, если оставят в бутылке хоть каплю. Шампанское им не особенно понравилось, но они пили его, им — становилось веселее, и к концу они немного опьянели.

Они поднялись. Керн взял пакеты с пирожными и хотел заплатить за котлеты. Но кельнер покачал головой.

— За все заплачено.

— Рут, — сказал Керн, немного заикаясь. — Жизнь властвует над нами. Еще один такой день, и я стану романтиком.

Их остановил хозяин.

— У вас есть еще эти духи? Я думал, что для моей жены…

Керн снова пришел в себя.

— Случайно у меня есть еще один, последний. — Он вытащил из кармана второй флакон. — Но не за ту же цену, любезнейший! Вы упустили счастливый случай! Двадцать крон! — Он затаил дыхание. — И то только для вас!

Хозяин молниеносно прикинул. За пирожные и шампанское он получил с ротмистра лишних тридцать крон. Значит остается десять крон прибыли.

— Пятнадцать, — предложил он.

— Двадцать. — Керн сделал движение, словно собирался положить флакон обратно в карман.

— Ну, хорошо. — Хозяин достал из кармана смятую бумажку. Он скажет своей любовнице, толстушке Барбаре, что флакон обошелся ему в пятьдесят крон. Таким образом ему не придется тратиться на шляпку, которую она требовала с него уже несколько недель. Шляпка стоила сорок восемь крон. Двойная выгода.