Под удельною властью - Георгий Северцев-Полилов

— Сестра! — громко вскрикнул Фока и заключил девушку в свои объятия.

Молодые люди не могли наговориться; Фока удивлялся тому, как он долго не узнавал в отроке Максиме своей сестры.

XLVII

— Вижу, что не терпится тебе в Новгород поехать! Ступай: пока ты мне не нужен! — сказал князь Андрей Фоке.

Фока, обрадованный, низко поклонился. Не легко было Марине признаваться князю в своем невольном обмане.

— Ишь ты какая! — пораженный неожиданным открытием, говорил Андрей. — Пожалуй, придется тебя за это в женский монастырь на покаяние отправить!

По тону голоса князя Марина сейчас же заметила, что он шутит, но возразить ему побоялась.

— Так и быть уж, прощаю тебя! Поезжай с братом в Новгород!

Фока сообщил князю о предполагаемой свадьбе Василько и просил у него согласия. Андрей благосклонно на это согласился.

— Чем тебе в Новгород ездить, женился бы здесь: и наши попы обвенчают…

— Прости, княже! В Новгороде у моей невесты мать живет…

— Что ж?! Ступай тогда! Долго-то засиживаться я вам не дам. Скоро назад позову… Нужны будете…

Обрадованные молодые люди уехали все вместе. Провожать их пришел старый Михно, которому можно было выходить из дому: борода и волосы у него выросли.

— Попомню я Мстиславу, как он надо мной надругался! — проговорил, сверкая глазами, старый мечник.

Дорога промелькнула незаметно. Стоял конец лета. Догорал теплый июльский вечер. Путники уже ехали по Новгородской земле.

Селений в то время было немного, приходилось ехать густыми лесами, которыми изобиловала северная часть Руси. Не раз путники располагались на ночлег в лесу.

Пришлось это сделать и сейчас. Густые лапы елей низко склонились над мягким мхом.

Марина, теперь уже переодетая в женское платье, ехала между братом и женихом. Последние устроили девушку под одной из елей на ночлег, а сами расположились невдалеке. Марина мирно заснула, братья продолжали тихо разговаривать.

— Эх, только бы в поход идти не скоро! — заметил Фока. — Пожить бы подольше с матушкой и женой!

— Теперь не скоро князь на войну подымется! — ответил Василько. — Не легко соберешь опять такую большую рать!

— Да и на Новгород он зорко поглядывает… Новгородцы народ беспокойный.

— Князя Юрия они любят… По ним пришелся… Не в батюшку. В спор с ними не вступает.

— Как бы только посадник новый не повздорил с князем?..

— Мирно проживут…

Долго беседовали молодые люди, пока не заснули крепким сном. Безмолвие леса, прохлада, царившая под его сводами, убаюкивали путников, они проспали долго. Солнце уже было высоко и пробивалось сквозь густую хвою леса, когда молодые люди двинулись дальше. Только на другой день показались вдалеке новгородские стены.

О поражении союзной рати в Новгороде уже было известно. При осаде Вышгорода погибло не мало новгородцев, оставивших осиротелые семьи.

Призадумались старый Акинфий с внучкой и Елена о судьбе своих близких. Велика была их радость, когда старик увидел подъезжавших к дому дружинников с девушкой.

— С кем это они едут? — изумился старый гость.

Но бросившаяся навстречу приехавшим с криком «Моя дочь!» Елена разрешила его сомнения.

Радость поселилась в доме старого Акинфия. Он сам и вся семья его ухаживали за приезжими.

— Да уж как пристал к тебе наряд девичий! — восхищалась Евфимия, надев на невестку свои лучшие одежды.

Восхищался девушкой и Василько, не сводя с нее влюбленного взгляда.

— И впрямь пригожа ты стала, Марина! — заметил и старый хозяин дома. — Максимом был так себе парень, а Мариной сделалась — куда как хороша стала!..

XLVIII

В голове суздальского князя продолжали роиться думы, как бы снова получить влияние на Юге.

За последнее время он проживал больше всего в селе Боголюбове.

Подозрительность князя к приближенным усилилась. Только старый Михно мог беспрепятственно входить к нему во всякое время.

Князь по-прежнему был набожен, молился каждую ночь, подолгу простаивая на коленях. Заботился о благолепии храмов Божиих, любил сирых, убогих, щедро раздавая милостыню.

Братья первой жены его, Кучковичи, не пользовались преимуществом перед Ясинкиными, родственниками его второй жены, прибывшими вместе с нею. Дружина князя тоже переменилась. Старых дружинников осталось немного: некоторые погибли в бою, часть осела на земле, другие перешли к князю Юрию в Новгород.

Как-то раз утром с юга, от Ростиславичей, прискакал гонец.

— К тебе, князь, с посылом! — проговорил он. Пытливо взглянул на него старый князь.

— Сказывай, по какому делу!

— Прислали меня к тебе Рюрик, Давид и Мстислав… По губам Андрея пробежала усмешка.

— Что ж им от меня надо? — сурово спросил он. Гонец смутился.

— На киевском столе сидит князь Ярослав Изяславич… — начал говорить посланный.

Но князь перебил его:

— Знаю… Известно мне, что князь Святослав с ними в распре, не люба мне она…

— Просить велели они тебя помочь сесть на киевском столе брату их Роману!

— Додумались! — насмешливо проговорил Андрей. — А ране, так меня оттуда гнали?!

— Какой ответ прикажешь отвезти, княже?

— Скажи, чтоб пождали немного. Пошлю я к братии своей в Русь… А как придет от них весть, так тотчас дам ответ!..

Князь все еще колебался, в чью пользу решить дело.

— Как ты полагаешь, Михно, — обратился он к старому мечнику, оставшись с ним вдвоем, — уважить мне просьбу князей?

— И не моги, княже! — горячо возразил старик, все еще не забывший оскорбления, нанесенного ему Мстиславом, и надеявшийся отомстить ему. — Оставь их ссориться! Пусть Святослав ссорится с Ярославом…

— А про Ростиславичей ты забыл? — заметил князь, пытливо глядя на Михно.

— Нисколько… Пусть и они ввяжутся в эту кашу! А там придет время, ослабеют они все… Тогда ты их легко осилишь.

— Ин, правду говоришь, — согласился князь. — Пождем, коль так…

На другой день послам был дан Андреем уклончивый ответ. Он обещал, как вчера, послать к братьям, чтобы переговорить с ними.

— А ты и вправду послать не вздумай, княже! — продолжал советовать Михно.

— Не должное ты творишь, княже! — отозвался присутствующий здесь Кучкович.

— Не твоего ума дело, Семен! — прикрикнул строго ка него Андрей.

В душе Кучковичей давно росла злоба на бывшего свояка, переставшего пользоваться их советами.

Семен сдержал себя и чуть слышно промолвил:

— Твоя воля, княже! Где нам, людишкам, знать!

Но между тем он незаметно переглянулся со своим зятем, Петром Курковым, находившимся в милости у Андрея.

— Нет ли вестей из Новгорода от Юрия? — снова обратился Андрей к Михно.

— Ничего не слыхать, княже! — ответил тот. — А должен на этих днях Василько побывать здесь…

Задумался Андрей.

— Сон мне привиделся сегодня… Странный таковой… Никак не объясню его.

— Какой такой? Расскажи мне, княже!

— Не стоит, старик!.. Не все ведь сны от Бога… Коль не пришлет на днях гонца Юрий, — продолжал он, — отсюда спосылать надо!..

— Аль тревожишься о Новгороде?

— Да, оставлять в неведении себя об новгородцах опасно… — С этими словами он отпустил мечника.

XLIX

Князь суздальский еще больше принялся украшать Владимир. Возводил новые храмы, монастыри и даже первый на Руси сделал попытку устроить богадельню для престарелых дружинников.

По утрам он чинил суд у себя на крыльце, при чем челобитчики излагали перед ним свою просьбу. Князь допрашивал истца и ответчика с их свидетелями (послухами), а затем, разобрав дело, он, стараясь быть справедливым, приказывал дьякам дать правой стороне грамоту.

В новом городе Владимире он учредил особое управление, которое было поручено тысяцкому, такой же распорядок был и в Боголюбове.

— Эх, горе какое, — говорил он, — кого бы мне тысяцким поставить? Просто и ума не приложу… Не знаешь ли ты? — обратился он к старому Михно.

— Из своих старых дружинников бери, княже: все вернее…

— А и впрямь ты говоришь! А только кого?!

— Взял бы ты Фоку аль Василько: испытанные люди будут…

— Нет, Фоку мне нельзя взять из Новгорода: он мне там при сыне нужен…

— Тогда Василько…

— Да, он к разу придется!.. Жена его, Марина, изографное искусство хорошо знает, писать иконы будет. В Боголюбове для нее не мало работы найдется.

— Так спосылать за ними?

— Пошли! Да, вспомнил… Пусть с ними и Мирон сюда вернется: он тоже нужен… Придел задумал я в храме пристроить, так много новых икон писать придется… А при нем и Марине работать сподручнее будет: он ведь ее и учил изографному искусству.

Но посылать за Василько не пришлось. В тот же день под вечер он прискакал во Владимир с тайным известием от молодого князя.