Лена Сквоттер и парагон возмездия - Леонид Каганов

— В Петербург. — Она принялась загибать пальцы. — У него тренер там живет, у него инфаркт, он ездил помогать.

— Хорошо. — Я снова прочертила в блокноте линию. — В какие города он ездил еще?

— Я не знаю, — покачала она головой.

— Надолго он уезжал?

— Как когда…

— Самая долгая поездка?

— Самая долгая… — Она задумалась. — Ну, вот он ездил на спортивные сборы год назад. Месяц или даже два его не было…

— А куда и с кем?

— Со сборной, наверно…

— С какой сборной? — не выдержала я. — Его возраст, мягко говоря, годился только для тренерской работы.

— Значит, тренировал, — покорно согласилась вдова. — Устал очень. А как вернулся — мы с ним на море поехали отдыхать.

— Хорошо. А с кем он вел бизнес? Сам.

— А точнее?

— Не знаю.

Я вздохнула. То ли она действительно ничего не знала о своем муже, то ли не хотела говорить. Нужно было ее встряхнуть.

— Очень странно, что вы ничего не знаете о вашем муже, — произнесла я строго. — Скажите, у вашего мужа были любовницы?

— Да, — спокойно кивнула она с такой неожиданной простотой, что я даже растерялась.

— Кто они, где живут?

— Я не знаю. — Она снова покачала головой. — Это было давно, и он с тех пор с ней не общался.

— Почему вы так уверены? — удивилась я.

— Она узнала, что он женат, и прогнала его…

В тот момент я подумала, что некоторых вещей о людях мне лучше не знать.

— Выходит, о его жизни и работе вы ничего не знаете, а о любовнице — знаете?

Она подняла на меня прозрачные глаза.

— Он собрался к ней уйти, и сам сказал мне об этом. Но она его прогнала. Это было очень много лет назад.

Похоже, вдова не могла ему этого простить даже после смерти. Разговор claramente зашел в тупик — выяснить тут я больше ничего не могла. К счастью, в этот момент в кухне появилась Дарья Филипповна, пытаясь зачем-то изобразить строевой шаг.

— Так точно! — отрапортовала она зачем-то. — Я все сделала! Завещания нет!

— Вольно, — пробурчала я.

В коридоре мигали старушечьи глаза.

— Значит, паспортов при себе у вас нет? — констатировала я, глянув на старух.

Старуха, которой я велела хранить пенсионное, только развела руками, а вторая заторопилась:

— Я сейчас схожу…

— Не надо, — объявила я. — Тогда не будем писать протокол, просто напишете расписку, что по просьбе госпожи Кутузовой в вашем присутствии был вскрыт дипломат с вещами покойного и все вещи остались в сохранности. — Я вырвала уже заготовленный лист. — Где галочка — имя-фамилию, адрес прописки разборчиво, число и подпись.

* * *

Переодевались мы в туалете «Макдоналдса». Дарья Филипповна явно вошла во вкус: она была возбуждена как клоун-дипломник, который впервые вышел на арену и сорвал несколько детских улыбок. Она все порывалась начать мне что-то рассказывать, но я жестко пресекла ее, объяснив, что обсуждать свои служебные проблемы в кабинках привокзального «Макдоналдса» брезгуют даже солдаты-педерасты.

Впрочем, когда мы сели в поезд, разговора тоже не вышло. Забронировать люкс мне не удалось, а в купе оказались попутчики: унылый деловой Dad в пиджаке a-la clochard и зеленой рубашке и стареющая девушка лет тридцати с обиженно-незамужним лицом, читавшая книгу в старомодной пластиковой обертке. Dad тут же выставил на столик четыре бутылки пива и теперь пытался растерзать кусок колбасы. Терзал он ее неумело — крошечным ножиком-брелком. Со связки ключей он его не снял, поэтому каждый проезд тупого лезвия по бывшему коню сопровождался мелодичным звоном.

— Ну а сами вы, девочки, из Москвы будете? — бодренько начал он, обводя плавным взглядом нас с Дарьей и пассажирку. — Симпатичные какие, давайте-ка знакомиться! Меня зовут…

изнесла я прямо ему в лицо и отвернулась к окну.

Брови Даши удивленно поднялись, а барышня загородилась своей книжкой и на лице ее отразился самый настоящий ужас, который свидетельствовал о том, что она, во-первых, точно не из Москвы, а во-вторых, уверена, что меня сейчас начнут убивать на ее глазах вот этим самым колбасным ножиком. Dad непонимающе открыл рот и в таком печальном виде застыл.

— У нас человек умер, — объяснила я, выдержав паузу. — Знакомиться он тут будет…

— Простите, я же не знал… — сдавленно пробормотал Dad, подумал немного, спрятал обратно в сумку три бутылки из четырех и больше не произнес ни слова до самой Москвы.

Часть 3

Суета на букву икс

Фотографии

Фотки я перекинула в ноутбук с Дашиного мобильника и, придя домой, начала их смотреть. Поначалу шли грамоты, квитанции на машины и оплаченные штрафы — надо же, кто-то в Ельце платит штрафы. После документа на квартиру, принадлежащую, кстати, его супруге, потянулись бесконечные справки, муниципальные бумаги, договора, подряды и аренды, в смысл которых я решила пока не вдаваться — мало ли какие документы могут накапливаться у владельца автомойки? Дальше шли личные письма, похожие на переписку с невестой из армии — естественная церебральная брезгливость не позволила мне читать их, когда я наткнулась второй раз на паттерн "мой котик". В конце оказались старые пожелтевшие фотографии, покрытые бликами от вспышек Дашиного мобильника. Я просмотрела их невнимательно: в основном Кутузов с супругой на морях, и была пара фоток, где Кутузов стоял с ружьем над тушей зайца, словно это был кабан… Routine. Определенно ни он, ни его жена фотографией не занимались.

Нельзя сказать, будто совсем ничего не привлекло моего внимания — нет, привлекло. Там была еще целая фотосессия молодого господина Кутузова, сделанная, видимо, в один день одним мастером — Кутузов с мячом, у сетки, на фоне трибун, с медалью на пьедестале, в прыжке — и так далее.

Работа профессионального фотографа почему-то ничем не отличается от работы дилетанта, кроме того простого факта, что на снимки профессионала приятно смотреть, а у дилетанта они отвратительны. При этом ясно, что фотограф не заставлял молодого Кутузова позировать с поднятой рукой, не оттягивал ему губу в одну сторону, а ухо в другую, и не подвешивал над ним волейбольный мяч на леске. И тысячу кадров он тоже не делал, чтобы тупо найти один удачный, как принято у нынешних обладателей импортной оптики, которые густо обмазывают бесчисленные гигабайты своих карт фотографическим навозом в надежде дома отыскать жемчуг. А тут — поди ж ты, как живой, хоть на обложку глянца.

Я еще раз полюбовалась старинной фотосессией, заставившей меня вдруг испытать к Кутузову такое светлое чувство, какое испытывали к нему, наверно, фанатки тех лет. Не из них ли появилась его супруга? Или она — тяжкий груз совместной школьной скамьи? Когда фотосессия закончилась, остаток архива я уже пролистала, почти не глядя, — с той скоростью и небрежностью, с какой нажимают на спуск цифровой мыльницы.

Пусто.

И настроение мое испортилось. Оказалось, очень неприятно сознавать, что поездка не принесла никакой информации. Чем жил Кутузов, с кем дружил, куда ездил и в каком Nazi Ort получил свою мистическую способность — оставалось такой же тайной, как и до Ельца.

Я села у доски и стала рисовать кружочки, а в кружочках — портреты. Этого со мной давно не случалось. Конечно, был в Питере тренер, если, конечно, еще не умер от своего инфаркта, узнав о гибели всех спившихся питомцев. Я нарисовала тренера, как представляла его себе: почему-то у меня вышел старик с волейбольной сеткой вместо бороды. Человек в минуты размышлений любит наносить механическую штриховку, а ничто человеческое мне не чуждо.

Затем я нарисовала троих друзей, из которых помнила только одну фамилию — Азиатов. Детдомовец, что ли? Пририсовала к каждому круг — родственники, которые смогли бы, наверно, что-то о них рассказать. Рядом с Азиатовым я нарисовала большой круг — детдомовцы любят семьи больше прочих. У остальных вышли круги поменьше. Отдельно в углу доски я изобразила автомойку в виде titanique душа. Возможно, там остались наемники, которые расскажут что-то о привычках хозяина? Я в это верила слабо, а в Елец снова ехать не хотелось. Но меньше всего хотелось терять надежду.

В такой печали я и потащилась спать, чуть было не забыв почитать на ночь почту. Пришлось вылезти из-под одеяла и приволочь с кухни нотик. Первым делом я удалила спам. Особенно мне понравилось начало "Если у вас много свободного времени и мало денег…" Я усмехнулась. Если у вас много свободного времени и мало денег — этот мир не для вас. Он для тех, у кого много денег и мало свободного времени.

Из неинтересного было письмо от Даши, которая рассыпалась по клавишам в благодарностях — писала, что такой интересной поездки у нее никогда не было, и она до сих пор под впечатлением (ну не дура?), а завтра приготовит мне курсантский рапорт. Так она выразилась.